Образования бессознательного (1957-58) - Жак Лакан

22 января 1958 года

XI Три такта Эдипа (II)

Желание желания

Метонимический фаллос

Обязательства господииа Ла Кастра Injetwadjet

Клиника мужской гомосексуальности

Я рассказываю вам об отцовской метафоре. Надеюсь, вы заметили, что говорю я при этом о комплексе кастрации. Но говорю об Эдипе я вовсе не потому, что говорю об отцовской метафоре. Если бы темой моей был Эдип, это повлекло бы за собой множество вопросов, а рассказывать обо всем сразу я не могу.

Схема, которую я вам в прошлый раз предложил, собирает воедино все то, что я хотел вам объяснить, говоря о трех тактах эдипова комплекса. Речь идет, и я каждый раз это подчеркиваю, о структуре, которая складывается отнюдь не там, где субъект идет на собственные авантюры, о структуре, в которую субъекту предстоит включиться. Интересовать она может, помимо нас, и многих других — по различным поводам. Предоставим тем из психологов, кто проецирует индивидуальные отношения на межчеловеческую, или интерпсихологическую, или социальную сферу, или на область межгруппового взаимодействия, попытаться вписать эту структуру, насколько это возможно, в их собственные схемы. Не мешало бы и социологам иметь в виду те структурные отношения, которые являются для нас общей с ними почвой — являются по той простой причине, что коренится все именно в них, что само существование эдипова комплекса не имеет социального оправдания, то есть ни на какой социальной целесообразности не основано. Но именно наше положение позволяет увидеть, каким образом должен субъект включиться в те отношения, которые мы называем отношениями эдипова комплекса.

Не мне принадлежит мысль, что включиться в них субъект может лишь при условии, что ведущую роль играет при этом мужской половой орган. Именно он является центром, осью, объектом всего, что имеет отношение к той, надо признаться,

беспорядочной и не получившей еще четких границ совокупности событий, которая известна у нас как комплекс кастрации. О ней упорно продолжают, тем не менее, рассуждать в терминах, которые, как это ни удивительно, публику с некоторых пор устраивают.

Что касается меня, то посреди поднятой мною здесь своего рода психоаналитической бури я попытаюсь явить вам письмена, которые не изгладятся, — другими словами, я попытаюсь создать понятия, которые помогут различить между собою различные уровни, на которых происходит то, о чем в комплексе кастрации идет речь.

Понятие об этом комплексе приходится вводить не только на уровне перверсии, которую я назвал бы первичной, то есть в плане Воображаемого, но и перверсии, о которой нам предстоит, возможно, говорить подробнее сегодня и которая теснейшим образом связана с завершением эдипова комплекса, — я имею в виду гомосексуальность.

Чтобы добиться ясности в этом деле, я снова — поскольку перед нами уже новая тема — прибегну к способу, которым описал я эдипов комплекс на прошлой лекции. На сей раз я сфокусирую внимание на феномене, связанном с той особенной ролью, что принадлежит в этом комплексе, в качестве объекта, мужскому половому члену. Вновь проделав, для вящей ясности, весь путь шаг за шагом, я, как и обещал, продемонстрирую вам, что рассуждения наши проливают определенный свет на хорошо известные, но в теоретическую схему плохо укладывающиеся явления гомосексуальности.

l

В тех содержащих квинтэссенцию клинического опыта схемах, что были мною предложены, я пытаюсь ввести понятие о тактах. Это не обязательно такты хронологические, но суть не в этом — ведь и логические такты не могут развернуться иначе, нежели в той или иной последовательности.

Я уже говорил вам, что в первом такте мы имеем отношение ребенка не к матери, как говорят обычно, а к желанию матери. Перед нами желание желания. У меня были случаи убедиться, что формулировка эта не слишком привычна и что иным трудно бывает освоиться с представлением, что просто что-то желать, и желать желание другого субъекта, — далеко не одно и то же. Важнее всего здесь понять, что пресловутое желание желания подразумевает, что речь идет о первичном объекте, то есть, собственно говоря, о матери, и

что объект этот образован был таким образом, что желание его может оказаться желанием для другого желания — желания ребенка.

Какое же место занимает у нас диалектика этого первого этапа? Ребенок на нем в высшей степени изолирован и начисто лишен чего бы та ни было, за исключением желания того Другого, который уже сложился для него к этому времени в качестве Другого, способного присутствовать или отсутствовать. Попробуем поближе присмотреться к тому', каковы отношения ребенка с тем, о чем идет речь, то есть с объектом желания матери. То, через что предстоит пройти, — это D, то есть желание [désir] матери, желание, которое и является объектом желания для ребенка, D (D). Вопрос заключается в том, как он сможет этого объекта достичь — ведь на уровне матери, в существовании своем намного ребенка опережающей, объект этот успел получить строение не в пример более сложное.

Мы постулировали, далее, что объект этот, будучи осью, вокруг которой обращается вся диалектика субъекта, есть не что иное, как фаллос. Речь идет о фаллосе как том самом предмете, который и является для матери желанным. С точки зрения структуры существует несколько различных форм связи матери с фаллосом. Играя в субъективном устроении матери главную роль, он может, в качестве объекта, находиться в различных состояниях — что как раз и создает нам впоследствии немало сложностей. На данный момент, однако, мы удовлетворимся тем, что возьмем его таким, какой он есть, ибо внести во все то, что относится к разряду аналитических феноменов, порядок и верную перспективу, нам удается, на наш взгляд, лишь в том случае, если исходить мы будем из означающей структуры и циркуляции означающих. Если наши ориентиры надежны и постоянны, то это потому, что они структурны, что они ведут нас путями означающих построений. Это и есть то, чем мы руководствуемся, и потому беспокоиться о том, что представляет собой фаллос для определенной матери в каждом конкретном случае, нам здесь не приходится. Это, разумеется, тоже не безразлично, и позже мы к этой теме еще вернемся.

Воспользуемся поначалу просто-напросто нашей обычной схемой: фаллос расположен здесь, внизу слева и представляет собой метонимический объект.

Итак, в означающем место фаллоса нам довольно определить именно так — это метонимический объект. Ввиду существования озкачающей цепочки он будет в любом случае циркулировать в означающем повсюду — как колечко, бегающее от игрока к игроку при игре в веревочку. В означаемом он является тем, что возникает в нем вследствие самого существования означающего. Опыт показывает, что означаемое это приобретает для субъекта чрезвычайно важную роль — роль универсального объекта.

В этом как раз и заключается самое удивительное. Именно этим возмущаются те, кто хотел бы, чтобы ситуация в отношении сексуального объекта была для обоих полов симметричной. Точно так же, как мужчине предстоит открыть для себя, как его инструмент работает, а затем на ряде самостоятельных опытов его к действию приспособить, должно, по их мнению, обстоять дело и с женщиной, вся диалектика которой должна строиться вокруг cunnus. Анализ обнаружил, однако, что на деле ничего подобного нет. В этом и состоит лучшее подтверждение того, что у психоанализа есть своя, самостоятельная область — область, которая не имеет с развитием инстинктов, независимо от его степени, ничего общего и которая, в целом, накладывается на анатомию, то есть на реальное существование индивидов, не совпадая с ними.

Как можно представить себе, что ребенок, испытывающий желание стать объектом желания матери, это желание удовлетворяет? Единственный способ достичь этого заключается для него в том, чтобы занять место объекта ее желания.

Что это означает? Вот, в точке Е, ребенок. Нам уже не раз приходилось представлять его на схеме отношением его требования к существованию означающей артикуляции как таковой — артикуляции, которая не просто пребывает у него где-то внутри, а ему встречается.

В пункте, намеченном буквой Я, нет пока ничего — по крайней мере, в принципе. Созидание субъекта в качестве Я дискурса вовсене обязательно на этом этапе оказывается различимо, хотя подспудно оно происходит уже в первой же означающей модуляции. Я вовсе не обязательно обозначает себя в дискурсе как таковое, чтобы стать, таким образом, его носителем. В междометии, в требовании (иди сюда!), в призыве (эй, ты.') Я присутствует, но присутствует в скрытом виде. На схеме мы могли бы показать это, сделав черту между Я и Dпунктирной. Соответственно, не сложился еще для ребенка и метонимический объект, расположенный у нас на схеме напротив Я.