Хранитель света и праха - Наташа Мостерт

На столе при входе стояла фотография Оки, перевязанная черной траурной лентой. Атмосфера в доджо была подавленная. Кто-то рассмеялся, но потом оборвал себя.

Она упорно тренировалась где-то с час, но ощущение безмятежности, которое обычно посещало ее на тренировке, на этот раз быстро исчезло. Когда она стояла у аппарата с водой и пила из небольшой пластиковой чашки, кто-то тронул ее за локоть. Это был Чилли.

По происхождению Чилли был наполовину португальцем и наполовину японцем. Он стал ее сэнсэем, когда она была совсем маленькой девочкой.

Но, взглянув сейчас в его узкое, умное лицо, она в очередной раз осознала, как мало знает о нем. Он был разведен и имел двоих детей, дочь и сына, которые жили с матерью в Португалии. Вот, пожалуй, и все сведения. Но поддерживает ли он контакты со своими детьми, ей было неизвестно. Сама она никогда их не видела.

Но как бы то ни было, Чилли был частью ее жизни, сколько она себя помнила, очень большой частью. Он был ее наставником боевых искусств в наиважнейшем смысле этого слова, помогая ей в поисках пути — до. Возможно, они с Чилли провели не так уж много времени, обмениваясь какой-то личной информацией, но он был ее сэнсэем, а она — его ученицей, и это были очень глубокие, серьезные взаимоотношения.

Несколько минут они молча стояли рядом, наблюдая, как работают бойцы и тренеры — этот маленький, очень узкий мирок с его духом товарищества и в то же время неугасимого соперничества, — и, как всегда, присутствие Чилли подействовало на нее успокаивающе.

Вдруг из дальнего угла доджо, где проходил спарринг, послышался крик. Один из бойцов прижал руку к носу, кровь текла по его пальцам.

— Иногда это кажется очень странным, Чилли.

Он повернул голову в молчаливом вопросе. Она показала на бойца, получившего травму.

— Я имею в виду саму идею, что для того, чтобы достичь совершенства, надо калечить свое тело. То, чему учишь ты, так отличается от этого.

— Я обучаю боевому искусству, а не изобразительному или какому-либо еще, — ответил он мягко. — На меч приятно взглянуть, им можно любоваться, но он остается мечом. Он создан для боя. Я много раз говорил тебе об этом.

— Я знаю, но мы практикуем будо. Стремимся усовершенствовать свой дух.

— Будо — это не абстракция, Миа. Поиск пути — реальная, физически ощутимая вещь. И приемы боя, которым я обучаю тебя, тоже настоящие.

Он снова перевел взгляд на покалеченного бойца, который предоставил заботы о своем носе спарринг-партнеру — тот сновал вокруг и кудахтал, как курица на насесте.

— Да, это не мой путь, ты права. Это его путь. Но он тоже имеет свою ценность. Этот человек знает, как одолеть собственные страхи. И порой ему гораздо легче удается то, над чем ты и я бьемся часами, исповедуя наше искусство. Он напрямую идет к цели. Он живет сейчас, он чувствует сейчас. Он не пропускает свой опыт через бесчисленные фильтры внутренних диалогов с собой, как это делаем мы. У него все мгновенно. Все — текущий момент.

Он снова обернулся к ней.

— К настоящему моменту все приемы боя, которым я обучил тебя, уже в твоей плоти и в твоем мозге. Если придется, ты сможешь воспользоваться ими так же легко, как воин использует свой меч. Нет, ты сама станешь этим мечом.

Миа не ответила. В ее памяти всплыла фигура человека, одетого в черное. Он бросил ее на землю, сдавил руками — она была полна ужаса и совершенно беспомощна.

— Тебе надо принять душ до того, как ты остынешь. — Чилли ободряюще похлопал ее по руке.

— Да, конечно. — Она поклонилась ему.

Он кивнул и поклонился ей в ответ. Она наблюдала, как он удаляется от нее легкой, плавной походкой, так что казалось, что его ноги едва касаются пола.

В раздевалке Миа вытащила свою спортивную сумку из ящичка и проверила мобильник. Был только один пропущенный звонок — от Ника. Сообщение, которое он оставил, оказалось коротким. Он повидался с Эмми, но сообщить особенно нечего. Теперь он направляется в аэропорт Джона Леннона. Он позвонит, как только приземлится в Гэтвике. Она попробовала перезвонить ему, но наткнулась на голосовую почту. Ну, ладно, ничего, через несколько часов они увидятся. Пора собираться домой.

Когда она добралась до дома, уже совсем стемнело. Миа повернула ключ и открыла входную дверь. Едва переступив порог, она остановилась. Что-то не так. Она не могла сказать точно что, но ощущение, которое охватило ее, было совершенно безошибочным. Она почувствовала… ярость?

Включив свет в прихожей, она помедлила, прислушиваясь. В доме было тихо. Справа виднелся темный квадрат двери, ведущей в студию. Дверь была прикрыта. Миа была почти уверена, что оставила ее полностью открытой, когда уходила из дома.

Она сделала несколько шагов вперед и толкнула дверь. Свет из прихожей разрезал темноту студии и нарисовал на деревянном полу неправильный желтоватый треугольник.

В студии никого не было. Тюлевая занавеска на окне покачивалась, точно ее поддувал ветерок. Верхняя страница раскрытого журнала предварительной записи едва заметно колыхалась, как будто кто-то невидимый шевелил ее. Неужели она оставила окно открытым? Иногда с ней такое случалось. На окнах студии были решетки, защищающие от посягательств воров. Но оставила ли она окно открытым сегодня?

Оно было почти закрыто, но не плотно. Протянув руку к шпингалету, она остановилась. Между рамой и окном что-то застряло, но она не могла понять что. Она поднесла голову ближе.

Тельце Свитпи было раздавлено посередине, ее мягкий животик абсурдно сморщился. Окно захлопнулось и прижало ее насмерть. Глаза Свитпи безжизненно смотрели перед собой.

О боже! Миа прижала ладонь к губам. О боже!

В кармане пиджака звякнул мобильный телефон. Все еще не в силах оторвать глаз от Свитпи, она трясущимися руками нашарила его.

Ты подвела Оки. Теперь ты подведешь Ника?

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Ты подвела Оки. Теперь ты подведешь Ника?

Ник скривил лицо, прочитав сообщение на мобильном телефоне Миа. Он не мог не признать, что все это бросало в дрожь. Миа неотрывно смотрела на коробку из-под обуви, в которую положила тельце Свитпи.

— Прочитай дальше. — В ее голосе слышались слезы. — Я спросила у него, кто он такой и что ему надо.

Ник нажал на кнопку и вызвал на дисплей следующий текст.

Меня зовут Стрекоза. Я буду ждать тебя в пристанище.

Стрекоза. Ник нахмурился.

— Можно, я воспользуюсь твоим компьютером?

Она как-то равнодушно указала на ноутбук, лежавший на столе.

— Зачем?