Черный день - Алексей Доронин

Михаил, сидевший рядом с ним, который как раз набивал обойму скользкими патронами, отшвырнул оружие, будто то обожгло ему руки.

- Не стреляйте! - заорал он что было сил. - Выхожу!

Вадим, который сидел рядом с водителем, поступил иначе - рванул дверь и колобком выкатился в морозную ночь. Что произошло с ним дальше, Данилов не увидел, а услышал. Короткая экономная очередь разорвала тишину, и ей навстречу прилетел такой же короткий сдавленный крик.

Шутки кончились.

- Не стреляйте! - еще раз прокричал Старшой, медленно, без резких движений выходя из машины. Вслед за ним вылез и здоровяк-водила.

Их не обыскивали, на них не надевали наручников, им не связывали руки за спиной. Обоих просто поставили на колени, в позу заложников, прямо на снег. Это был плохой знак.

Сквозь щелочку - дверь была прикрыта неплотно - Александр наблюдал за развитием событий. У него уже не оставалось никаких сомнений в их исходе. Саша и раньше подозревал, что многие любители гнуть пальцы, на самом деле, мягко говоря, не герои. Теперь у него имелось подтверждение. В глубине души ему было даже приятно смотреть, как трясется и лепечет Миха под прицелом двух автоматов, глядя на выступившего вперед человека в капюшоне, как кролик на удава. А ведь недавно корчил из себя чуть ли не Аль Капоне.

С другой стороны, поводов для радости было мало. Это только в сказках враги плохих парней - обязательно хорошие и бла-а-агородные. В жизни часто выходит так, что они оказываются еще хуже. Поэтому и побеждают, кстати.

Жизнь многому научила Александра за эти дни. В частности, главному правилу - не высовываться. Поэтому они и не спешил покидать свое убежище. К счастью, его пока никто не заметил. Дальше все происходило быстро. Это нельзя было назвать даже допросом - пленники не запирались, а, наоборот, готовы были выложить все.

Но вопрос прозвучал всего один:

- Где остальные?

- Да одни мы! - хором ответили оба мародера.

Тут же до Александра донесся мокрый хлесткий звук удара и хруст сломанной челюсти. Главарь стремительно уменьшавшейся банды заскулил и зашмкал, выплевывая сломанные зубы.

- Не тебя спрашиваю, - 'чистильщик', как его окрестил Александр, повернулся к водителю, - Ты, бык. Еще раз четко и раздельно. Сколько вас?

- Трое. Больше никого.

- Вроде не врете, - согласно кивнул камуфляжный. - Да и какой вам резон? Не маленькие, понимаете, что сейчас не пряниками кормить будем.

'Похоже, время у них поджимает', - подумал Саша, глядя на то, как двое других в камуфляже суетливо оттаскивают с дороги бревно. Он неожиданно пожелал им поторопиться и прикончить его бывших попутчиков побыстрее, пока они не вспомнили, здесь есть еще один человек. Он уже успел разыскать на полу свои окуляры и теперь получил возможность получше рассмотреть новых хозяев положения.

Естественно, это были не пришельцы, а представители вымирающего вида гомо сапиенс в зимних маскхалатах, с разгрузочными жилетами и прочей спецназовской снарягой. Вместо бластеров у них было вполне человеческое оружие - автоматы неизвестного Данилову типа, даже отдаленно не похожие на отечественные разработки, знакомые ему по фильмам.

Сцена на шоссе, между тем, близилась к закономерному финалу.

- Только без обид, - продолжал их главный, отходя на шаг назад. - Мы вас не знали, вы нас не знали, так что ничего личного.

Оба приговоренных были повернуты к нему спиной и не могли видеть, как его рука потянулась к поясной кобуре. Но по затянувшейся паузе они поняли, чем пахнет дело.

- Э-э! Вы права не име... - голос Михаила сорвался на фальцет, в нем прорвались плаксивые ноты, слабо вязавшиеся с образом крутого головореза. Каждое слово должно было причинять ему дикую боль. Он понимал, что все решено, но слишком хотел жить.

- А вот тут ты ошибся, - возразил человек в маскхалате. - Имею, причем, кого хочу.

Пистолет в его руке - не то ТТ, не то 'Стечкин' - чуть дернулся, раздался хлопок, будто откупорили бутылку с шампанским. С таким звуком лопается воздушный шарик. И уж совсем не был он похож на выстрел. Если бы не густой бурый шматок с белыми вкраплениями костей, повисший на стекле, то Саша принял бы все это за дурную шутку типа 'Улыбнитесь, вас снимают скрытой камерой!'

Но упал не главарь, а здоровяк. Несколько мгновений Андрей продолжал стоять на коленях, а потом тяжело рухнул вперед, будто падая ниц перед своим убийцей, и тогда Данилов заметил, что у водителя напрочь отсутствует затылок, а вместо него зияет дыра, из которой смотрит неаппетитная мешанина, напоминающая манную кашу пополам с малиновым вареньем. 'Неужели мы думаем этим?' - успел подумать он.

А бывшему младшему сержанту Михаилу Мухину, ныне дезертиру, мародеру, насильнику и соучастнику двух десятков убийств досталась сомнительная радость - быть последним в коротком расстрельном списке. Он заскулил. Затрясся. Может, даже обмочил штаны. Казалось, еще немного, и приговоренный начнет на карачках умолять оставить его в живых. Видимо, так же подумал экзекутор и пресек начинавшийся фарс в зародыше.

Еще хлопок. Только начинавшийся плач захлебнулся и затих. Потом тишину опять нарушил хруст снега. Палач подошел вплотную к бандитскому 'Крузеру' и начал обходить его справа, так что парень потерял его из виду. Прозвучал еще один тихий выстрел, заставивший Александра плотнее вжаться в пол.

- Уноси готовенького, - пробурчали на расстоянии вытянутой руки.

'Контроль, - догадался Саша. - Это он Вадима, не иначе, хоть его и уложили очередью почти в упор. Впрочем, зачем эта мера вообще нужна теперь? Наверно, скорее привычка из старой жизни, чем необходимость. Обычай из времени, когда существовала прокуратура, уголовный розыск и суд, а убивать на улицах было не принято. Когда свидетелей преступления надо было убирать.

У Александра в горле застрял ком. Он перестал дышать. Он допустил ошибку, приняв устроителей засады за бойцов местного отряда самообороны, летучей опергруппы по истреблению двуногой нечисти. Они явно были из другой оперы. Опять его угораздило попасть из огня да в полымя. Разве легче оттого, что эти уж точно не будут мучить, а сразу спишут в расход?

Наступила тишина. Только ветер глухо завывал в вершинах голых деревьев. Данилов по опыту знал, что такое затишье почти наверняка означает приближение бурана. Тем лучше. Кем бы они ни были, непогода заставит их торопиться с поисками укрытия. Да и ему будет проще скрыться.

Главный экзекутор еще раз прошелся вокруг автомобиля, Александр слышал хруст снега под его ботинками.

Потом этот человек вернулся на то место, где стоял, когда застрелил двух Сашиных попутчиков, и отчетливо произнес в гарнитуру, которую парень заметил у него еще раньше:

- Все чисто, продолжайте движение. Так, мелочь... Трое ушлепков. Уже разобрались.

Затем он повернулся к трем другим бойцам, переминавшимся с ноги на ногу поодаль.

- Пацаны, в темпе вальса. Саня, отгони эту рухлядь на хрен, а то встала, не пройти, не проехать. А вы давайте, мясо хотя бы с дороги оттащите и снежком присыпьте, чтоб не светились.

Страшные фигуры начали оттаскивать мертвые тела к обочине. Они выглядели как самый крутой спецназ, но что-то подсказывало Александру, что перед ним не армия. Даже не бывшая. Он насмотрелся на воинские подразделения разной степени морального разложения, но эти не походили ни на одно.

- Рановато он их привалил, - проворчала одна из них, - Своим ходом дошли бы.

- Да хрен с ними, пусть бы лежали, - откликнулась вторая. - Кто запалит-то? Как будто без них жмуров вокруг мало.

- Разговорчики!.. - рыкнул на них тот, кто привел приговор в исполнение. - Я пойду встречу, чтоб поворот не пропустили. Бегом давайте, пять минут на все. Едут уже.

Он мотнул головой в сторону шоссе, на котором пока нельзя было ничего разглядеть кроме темной пелены падающего снега.

Бойцы неясной ведомственной принадлежности работали слажено и споро, как мясники на бойне. Это было не первое применение ими 'ликвидационных мер' за этот день.

Они торопились. Им надо было опередить стихию и достигнуть цели до того, как видимость станет нулевой. Погода не внушала оптимизма. За эту неделю температура могла упасть еще на десять градусов.

Тела оттащили к обочине и пинками столкнули вниз. В принципе, это не входило в их задачу и являлось 'перевыполнением плана'. Покойничков можно было и в канаве оставить.

Перед этим от нечего делать один из бойцов провел над трупами карманным рентгенометром и тут же от души выругался. Все тела довольно сильно излучали. Шутка ли - тридцать рентген в час! После этого можно было говорить, что они оказали им услугу.

Конечно, на то, чтобы похоронить убитых даже в братской могиле, благородство этих людей не распространялось. У них не было ни времени, ни желания копать землю, уже успевшую схватиться морозом.