Лабиринт Мёнина - Макс Фрай

— Я не произносил слова «наверное», — поправил его я. — Просто сказал тебе, что она старая. Не предположил, а констатировал факт. Факт при этом визжал и вырывался, но я его все-таки констатировал. Не догадываешься почему?

— Наверное, ты внимательнее прислушивался к ее болтовне, чем я, — он пожал плечами и, как мне показалось, довольно смущенно признался: — Я-то все больше ее ножки рассматривал, уж больно соблазнительно они выглядывали из-под накидки!

— А кстати, какого цвета была накидка? — подскочил я.

— Красная. Вернее, ярко-алая… А к чему ты, собственно, клонишь, Макс? Какая разница, сколько лет моей случайной подружке? Она была красива, ласкова и заботлива, она помогла мне отвлечься от воспоминаний об этом грешном пекле, так что нынешней ночью я наверняка буду спать спокойно и без кошмаров — если, конечно, мы найдем подходящее для сна место. По-моему, вполне достаточно, чтобы всю жизнь вспоминать ее с благодарностью.

— Да вспоминай на здоровье, — вздохнул я. — Просто… Не хочу подмешивать к твоим сладким воспоминаниям свои, чуть менее сладкие, но мне кажется, ты должен это знать, поскольку всю информацию о наваждениях Лабиринта лучше держать не в одной голове, а в обеих. Понимаешь, какое дело, дружище, ты всю ночь видел перед собой молодую девушку, а я — глубокую старуху. Все остальное вроде бы совпадает: цвет ее одежды, слова, которые она говорила… И теперь я пытаюсь разобраться, почему так вышло?

— Ну… — к моему глубокому облегчению, Мелифаро совершенно спокойно отнесся к моим словам, — может быть, все объясняется просто: она сразу положила глаз на меня и напустила на тебя наваждение, чтобы ты не приставал к ней со своими глупостями. Или наоборот, ты видел все как есть, а меня эта плутовка околдовала, о чем я, кстати, совершенно не жалею. Подумаешь — мало ли, как это выглядело со стороны!

— Может быть, и так, — неохотно согласился я. Его объяснение казалось очевидным и правдоподобным, но что-то в нем меня не устраивало. Мне почему-то казалось, что игра в Лабиринте Мёнина ведется по более изящным правилам, и в последнее время меня не оставляла смутная надежда, нашептывающая мне, что эти правила вполне поддаются формулировке. И что тот, кто сумеет постичь их странную логику, может рассчитывать на благоприятный исход путешествия. Скажу больше: в глубине души я был уверен, что ответ лежит где-то на поверхности и надо лишь хорошенько пошарить в его поисках.

— Не бери в голову, Макс, всякое бывает! — подытожил Мелифаро, поднимая стакан с темно-оранжевой жидкостью, которая вполне могла оказаться наливкой из какого-нибудь местного аналога абрикосов, с некоторыми незначительными аранжировками в области вкуса и аромата. — Эта колдунья положила глаз на меня, а вот нашу леди Меламори я у тебя так и не смог отбить, как ни старался, даже пять лет назад, после того, как между вами бешеный индюк пробежал… Никогда заранее не знаешь, кто тебя приголубит, а кто пошлет подальше!

— Что? — изумленно переспросил я. Его разглагольствования отвлекли меня от размышлений, так что я не сразу понял, о чем речь. А когда понял, тихо рассмеялся: — Парень, если бы все наши проблемы сводились к тому, кто кого приголубил… Тебе не кажется, что мы были бы самыми беззаботными существами во Вселенной?

— Ну не скажи! — серьезно возразил Мелифаро. — Я знаю кучу ребят, у которых других проблем отродясь не было. И что же? Счастливчиками я бы их не назвал.

Мои попытки вернуться к серьезным размышлениям так и не увенчались успехом: парень вдруг решил, что его священный долг — немедленно ознакомить меня с невразумительными, но душещипательными сердечными проблемами его бесчисленных родственников, друзей и бывших однокашников. Возможно, он действительно намеревался меня растрогать, но смог только насмешить. Впрочем, ничего иного мне и не требовалось, если честно. Я здорово расслабился — словно мы сидели где-нибудь в одном из летних ресторанчиков Нового Города, а не в одном из тупиков Лабиринта Мёнина, из которого надо было как-то выбираться — но вот как?

Наконец мы решили, что пора бы и честь знать. Разноцветные огни аттракционов гасли один за другим, столики кафе опустели. Наверное, по местным меркам наступила ночь, и всем добропорядочным женатым мужчинам следовало отправляться по домам, чтобы не нарваться на какие-нибудь неведомые неприятности.

Приветливая хозяйка не отказала себя в удовольствии немного нас проводить. Чтобы поддержать разговор, я спросил, почему ее заведение именуется «Королевский Приют»: на фоне многочисленных «Лакомок», «Сладкоежек», «Сластен» и «Сытых Добряков» название действительно выглядело несколько вызывающе.

— О, да я его только вчера и переименовала! — хозяйка явно обрадовалась возможности поговорить на эту тему. — Сестры Тайсон полдня вывеску делали, — пожаловалась она, — и еще за срочность двойную цену взяли. А ведь это такая забавная история со мной вышла! Второго дня под вечер заявился ко мне прехорошенький мальчик — а уж какой нарядный, слов нет! Будто на карнавал собрался. И любезный, и приветливый. Я сперва было подумала, он из тех, кто готов предложить свою любовь всякой, лишь бы заплатила побольше, но потом поняла, он не из таких, просто манеры у него на удивление вольные.

И она надолго умолкла, явно пытаясь воспроизвести перед своим внутренним взором портрет «прехорошенького» гостя.

— И что? — дрогнувшим голосом спросил я, уже предчувствуя ответ.

— Этот мальчик все время говорил, что он король, представляешь, лапушка?! — охотно сообщила она. — Я сначала думала, что он шутит, а потом поняла: бедный мальчик сам верит всему, что говорит. Возможно, он просто помешался от несчастной любви, так бывает. Хотя не понимаю, как можно такого не любить?!

— Я тоже, — деревянным голосом сообщил я. — Думаю, вы рассказываете о моем помешанном соседе. Живет один такой рядом с нами, тоже твердит, что он король. Как вашего гостя звали? Он называл свое имя?

— Называл, только я запамятовала. Странное какое-то имя: не тот Георг, не то Грег, не то еще как-то…

— Гуриг, — подсказал я, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди — так гулко оно бухало по ребрам. — Точно мой сосед… А куда он потом пошел, вы не знаете?

— Он ушел с такой красивой дамой, — с явным сожалением вздохнула хозяйка. — А мне уже потом, когда он ушел, пришло в голову переименовать мою «Сладенькую Булочку» в «Королевский Приют». На память об этом прелестном мальчике — коль уж он называл себя королем. Посетителям вроде бы нравится. Все хотят отдохнуть в «Королевском Приюте»!

— Конечно, — заверил ее я. — Отличное название. Просто великолепное.