Ангел Кумус - Нина Васина

– Ну и чего ты тогда улыбаешься? – завелась Ева. – Улыбается он…

– Ты смешная. Особенно, когда говоришь про детей. Ну, про то, как ты их не любишь, и все такое.

– И что в этом смешного?

– Таким самоуверенным красавицам, вроде тебя, я бы определял наказание за подобную уверенность в нелюбви. Я бы так устраивал жизнь, чтобы они оказывались многодетными матерями. Да, – кивнул он, вынося окончательный приговор, – и все дети – приемные!

– Ну ты и злюка! Ладно. Хватит философствовать, – покачала головой Ева. – Давай проведем пресс-конференцию. Вопрос первый. Ты грабил сейф своего папы?

– Папы? – фыркнул Илия. – Сейф? С чего ты взяла? Я пришел к тебе, чтобы найти одного человека. Просто пришел по объявлению.

– А почему от тебя пахло, как будто ты бомжевал уже неделю?

– Ну… Я издалека пришел. Все люди потеют! – заявил он с непонятной Еве гордостью.

– Вопрос третий и последний, – она села за стол, вытянула ноги и посмотрела в открытое окно. Там, на голубом фоне неба, вспучившегося кое-где расцветшей сиренью, плавал тополиный снег. – Ты имеешь отношение к Слугам Вечности и адвокату Дэвиду Капе?

– Он здесь? – встал мальчик и посмотрел в коридор. Ева молча покачала головой. Мальчик сел и задумчиво проговорил: – Вечность, конечно, подавляет. Но я не ее слуга.

Из ящика стола Ева достала лист бумаги, из своей сумки на полу – ручку. Она положила бумагу и ручку перед мальчиком, глядя, не отрываясь, в окно на сирень в снегу.

– Пиши договор. Укажи свое имя и адрес, а так же имя человека, которого ты хочешь найти.

– А это обязательно? – загрустил Илия.

– Да. Это надо для отчета.

– У меня нет ее имени. Я потому и пришел к тебе, чтобы ты нашла ее и сказала мне имя.

– Ее? Это женщина?

– Женщина, девушка, или девочка. Я точно не знаю.

– Очень жаль, – Ева встала. – Я не разыскиваю женщин. А также девушек, девочек и старушек. Только мужчин и животных.

– У меня есть ее рисунок, – Илия словно не слышит. – Вот, посмотри. Правда, она прекрасна?

– Ничего не выйдет! – кричит Ева уже из ванной.

– Я даже не знаю, родилась она уже, или уже умерла! – кричит Илия, подойдя к двери, за которой шумит вода.

Уже раздевшаяся Ева слышит его, и судорогой озноба встают волоски на руках.

Илия садится на пол, прислонившись спиной к стене, опускает голову на колени и говорит шепотом:

– Родинка на щиколотке. Похожа на запятую. Как ты это называешь – особая примета.

Ночью, после долгих раздумий, Ева нашла карточку адвоката и набрала его номер. Адвокат узнал ее по голосу и, предупреждая вопросы, сразу заявил, что не намерен приезжать и забирать мальчика. Он попросил Еву за хорошую плату понянчиться несколько дней с подростком. Ева предупредила, что скажет мальчику об этом звонке. Адвокат разрешил. Ева с недоумением спросила, зачем он искал мальчика, если не хочет с ним повидаться?! Адвокат ответил непонятно, он сказал, что только хотел узнать, в каком году тот странствует.

В шесть утра под моросящий легкий дождик Ева бегала трусцой по кругу у одряхлевшего фонтана. Илия на кухне взбивал в миксере яйца с молоком. Ранние собачники вышли удобрить траву под деревьями во дворе дома. Ева повисла на турнике, отжимаясь и разглядывая гуляющих, в который раз поражаясь неизвестному генетическому вирусу, делающему за долгую совместную жизнь собаку и хозяина поразительно похожими друг на друга. В ее квартире мальчик включил кофеварку и подошел на звонок к двери. Несколько секунд он рассматривал в глазок худого седого мужчину с коробкой. Открыл замок, оглядел Соломона вблизи, кивнул, словно удовлетворенный осмотром и посторонился, пропуская его.

– Сбежал из дома, ограбил кого-нибудь, или отсиживаешь долг? – поинтересовался Соломон, затаскивая коробку в кухню. – Куришь? Колешься? – Соломон быстро выгружал покупки, изредка взглядывая на подростка, – Или просто жить надоело?

– Да все у меня хорошо! – решил возмутиться Илия. – Я человека одного ищу.

– А чего ты тогда смотришь, как затравленный зверь?

Илия подошел к зеркалу в прихожей.

– Какой зверь? – спросил он, разглядывая себя.

– Посмотри в картотеке, юноша. Сам определись, какой ты зверь.

– А ты, кто? – заинтересовался Илия, потому что вчера вечером первым делом залез в картотеку.

– О! Я – Змея! – крикнул из кухни Соломон. – Она любит омлет с сыром. Я принес сыр. Потри на крупной терке и добавь молотого черного перца.

– Змея, – задумался Илия. – Ваше воображение сильнее жизненных возможностей, поэтому чаще всего вы одиноки.

– Точно. Хорошая у тебя память, юноша. Руки мыл?

– Мыл. Знаете, что это значит? Что значит – богатое воображение, которое сильней жизненных возможностей?

– Знаю. Одиночество, отвращение к жизни и та самая сексуальная инфантильность, про которую в конце написано. Что ты так смотришь? Думаешь, это не важно? Думаешь, шестьдесят пять – это предел?

– Да нет, – Илия стряхивает с терки сыр, – если воображение сильнее всего остального в жизни, если оно занимает главное место, значит вы – не мертвяк.

– Мертвяк, – подумав, заявляет Соломон, – это звучит гордо! Белки нужно было взбить отдельно от желтков и добавить после молока и сыра. Минуточку, – он отобрал у мальчика сковороду, рассмотрел ее на свет и протер полотенцем. – Ложку коньяка добавил? Ну, это никуда не годится. Добавь!

– В этой картотеке ошибка есть, – садится за стол Илия и смотрит, как Соломон осторожно выливает взбитую массу на сковороду. – Там написано про муравьев. Таких мужчин не бывает.

– Это еще почему?

– Потому что насекомые, как и цветы, которых они обслуживают, никогда не берут себе душу человека. Ну не станет человек насекомым, даже если он умрет самой поганой смертью.

– Какое неуважение к смерти! – качает головой Соломон. – Вы только послушайте! И что же может быть поганого в смерти?

– Ну, это… – мнется Илия, – как бы сказать. Это, если вас съели сразу после смерти, а вы еще не успели осознать себя в другом. Когда кровь еще теплая. Особенно, если съедят ваши мозги, печень и сердце, понимаете?

Соломон, покачиваясь с пятки на носок, некоторое время молча разглядывает мальчика, потом открывает окно и кричит:

– Ева! Я больше не могу!

– Иду, – голос женщины еле слышен: рассекая утреннее затишье, от мусорных баков шумно взлетают голуби.

– Вы завтракайте, а я пойду, – Соломон ждет Еву у открытых дверей.

– Подожди, поешь с нами! – удивлена Ева.

– Спасибо большое. У меня что-то пропал аппетит. Да, кстати. Этот юноша залез в твою картотеку. У него есть некоторые замечания. Пока, солнышко. Список дел на сегодня я забрал. Гостиницу будешь брать?

– Это где придется отрезать мужу яйца? – кричит Ева из ванной. Она уже открыла воду.

– Да.

– Не буду.

– Ну и ладно. Я ушел.

Вытирая волосы, Ева вошла в кухню, достала из духовки омлет и спросила, лазил ли Илия в компьютер.

Илия длинно вздохнул, пряча глаза.

– Так. Ты просто террорист!

– Да у тебя там скука сплошная и примитив! Ну и дела, ничего не скажешь! Хомяки, собаки, утопленники.

– Что поделать, жизнь такая примитивная штука, – вздыхает Ева, пряча раздражение. – Но почему ты лезешь именно туда, куда тебе запретили?!

– Мне еще никто ничего не запрещал. Никогда, – подумав, добавляет Илия. – Я решил проверить, действительно ли запретное интересней.

– Ну и как? – удивлена Ева.

– Никак. Ничего интересного, а проблем больше. Вот сижу теперь и оправдываюсь. Смешно. Ничего стоящего у тебя там нет. Вот если бы ты нашла, от кого забеременела ученица Созерцателя! – мечтательно говорит Илия, наблюдая процесс раскладывания омлета на тарелки.

– А кто это – ученица Созерцателя?

– Маруся Лебеда, – с ходу называет имя мальчик.

– И что в ней интересного, в этой Марусе?

– Два года назад она приехала пожить в Москву. Ухаживала за матерью в больнице, при больнице и жила. Санитаркой устроилась. Попала как-то случайно в клуб Слуг Вечности. И посрамила их там всех. Интуицией, слухом – она слышит даже, как дышит земля! Созерцатель ее сразу выбрал своей ученицей. Мать умерла, она уехала. Это единственная женщина, которую адвокат не может найти всеми силами своих платных помощников.

– Почему?

– Она умеет прятаться. Она просто живет в своем доме в деревне.

– Ладно, – разводит руками Ева, – мне уже становится скучно. Эта женщина хочет выяснить, от кого она забеременела?

– И родила, – кивает Илия.

– И родила. Прекрасно. Как ни странно, я сталкивалась с подобным. Да-да, не улыбайся. Был у меня такой дорогой заказ. Одна женщина хотела анонимно узнать, от кого именно из трех предполагаемых мужчин у нее родился ребенок. Это было утомительно, но элементарно. Мне иногда помогает подруга-журналистка, она от таких историй просто тащится. У первого мужчины я узнала группу крови и анализ кода ДНК в больнице, где он, к его несчастью, в момент моего расследования лежал. Оплачиваешь врача, объясняешь ситуацию, женщина женщину всегда поймет. С другим пришлось повозиться. Через неделю нашего знакомства я заявила, что лягу с ним в постель только после анализа крови на СПИД и некоторые инфекционные болезни. Он приносил справки из диспансера, я – ни в какую. Так и пошли мы с ним вместе сдавать кровь. Его пробирка стоила четыреста долларов, как сейчас помню, медсестра попалась, начитавшаяся криминальных романов, подумала бог знает что, когда я попросила сделать за деньги его анализ ДНК. А вот с третьим я дралась.