Безрассудные сердца - Бонни Винн

— Но ведь кастрюли и продукты находятся в застрявшем фургоне? — запротестовала она.

— Я велю Антонио принести тебе продукты и переносные жаровни, но все остальное — развести огонь и приготовить ужин — остается за тобой. У меня нет ни одной свободной пары рук. — Он перехватил ее угрюмый взгляд и выдержал его. — Иначе мы потеряем либо стадо, либо застрявший фургон. А потеряв фургон, окажемся в безвыходном положении. Ну как, Абигейль, справишься?

Решимость отразилась в ее небесно-голубых глазах.

— Вероятно, мне не следовало уговаривать Генри останавливать фургон. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы исправить свою ошибку.

Бойду хотелось протянуть руку и привлечь ее к себе, погасить огонь ярости в ее глазах, так легко переходящий в пламя страсти. Но вместо этого он резко сказал:

— Посмотрим, как ты с этим справишься.

Он сел в седло и погнал лошадь вперед, когда вдруг что-то сильно ударило его по спине. Повернувшись, он посмотрел на землю, а затем на Абигейль. В пыли, рядом с копытами лошади, лежал ее мокрый сапог.

— Извини, — произнесла она с невинной улыбкой. Бойд уже собрался пожать плечами, но она добавила: — Извини, что промахнулась. Я метила в твою голову.

Прокопченные жаровни оказались очень тяжелыми, когда Абигейль начала устанавливать их в нужном положении. Руки болели. Ей пришлось нарубить дров для костра, а потом разжечь этот проклятый костер, что оказалось совсем не простым делом.

Огонь то вспыхивал, то гас, пока не разгорелся, как старая дева, попав на мужскую вечеринку.

Перемолоть достаточное количество зерен кофе, чтобы напитка хватило на дюжину мужчин, также было нелегкой задачей. Но она знала, что мужчины любили кофе и пили его задолго до окончания ужина. Поджарить бекон оказалось не так уж трудно, хотя требовало немало времени.

Но с лепешками дело обстояло совсем по-другому. Здесь они получались у нее совсем не такими, как дома на плите. Там она взбивала тесто, и лепешки выходили легкими и нежными, таяли во рту. Здесь, уронив одну из них на землю, она услышала глухой стук, как от удара молотком, и поняла, что разбить ее на куски можно только с помощью кузнечного молота. Чтобы выйти из положения, она добавила кукурузной муки и принялась месить тесто, рассчитывая накормить двенадцать голодных мужчин.

Через час стук топоров Генри и его помощников, обрабатывающих тополиный ствол, все еще не смолкал. Посмотрев на приготовленный ужин, Абигейль вынуждена была признать, что выглядит он совсем неаппетитно. Хлеб из кукурузной муки получился не желтым, а темно-коричневым, кривобоким, почти плоским. Дома она гордилась своим умением стряпать, а тут пришла в смятение при виде своей стряпни. Не было сомнений, мужчинам эта еда не понравится.

Очевидно, существовал какой-то секрет приготовления пищи на голландской жаровне, которого она не знала. Чувствуя, что ее гордость опять пострадала, Абигейль подумала, что если бы сейчас здесь устроили конкурс на лучшую вышивальщицу, она и в этом случае ухитрилась бы проиграть.

Ей совсем не понравилось, что Бойд как бы приказал, а не предложил ей приготовить ужин, но вначале она хотела превзойти Генри и приготовить такое, чтобы работники захотели добавки. Но, посмотрев на комковатые, застывшие в холодном сале куски бекона, на твердые безвкусные лепешки и плоский хлеб из кукурузной муки, она засомневалась в том, что ее ужин вообще станут есть.

С тех пор как она бросила Бойду в лицо упреки в отношении его оценки действий индейцев, дела пошли совсем неважно. Нужно было послушаться Генри, и тогда не пришлось бы теперь потеть у горячей жаровни. И, черт возьми, она же понимает, что и с индейцами Бойд был прав, а она за время перегона каким-то образом растеряла всю свою доброжелательность.

Все это выглядело так, как будто человек, всю жизнь считавшийся добрым и милым, всегда старавшийся поступать справедливо, сглаживать неприятные ситуации и обиды, вдруг совершенно изменился. Что-то в нем резко перевернулось, и он, всегда выступавший как миротворец, вдруг отказался от переговоров.

По крайней мере, кофе, наверное, получился неплохим. Абигейль налила себе чашку и, дав напитку немножко остыть, глотнула и чуть не выплюнула его.

Генри варил плохой кофе, но у нее получился куда хуже. Готовить, не имея плиты и привычной духовки, оказалось гораздо труднее, чем она себе представляла. В полном расстройстве Абигейль ожидала приближения первых всадников, появившихся в поле ее зрения. Она увидела позади них Бойда и едва удержалась от того, чтобы не убежать. Но гордость не позволила ей снять с себя ответственность за испорченный ужин, и, выдавив некое подобие улыбки, она смотрела, как прибывшие слезли с лошадей и похватали миски и кружки.

Когда мужчины приступили к еде, она с волнением следила за их лицами, ожидая криков ярости. Но никто не выразил вслух никаких жалоб, хотя она уловила несколько недовольных гримас.

То, что ни один из них не высказался по поводу ужина, чуть не заставило ее расплакаться. Она совсем не заслуживала такой доброты. Ведь если бы не ее упрямство, они ели бы блюда, приготовленные поваром, имеющим большой опыт приготовления пищи в походных условиях. В горле у нее застрял комок, когда она поняла молчаливое благородство своих преданных работников.

Когда Бойд наполнил тарелку и подошел к ней, Абигейль подняла на него глаза. В них стояли слезы. Она поднесла к лицу руку, чтобы смахнуть их, но Бойд оказался проворнее и пальцами вытер ее мокрые щеки. Без сомнения, если бы вокруг не было людей, он привлек бы ее к себе и, покачивая как ребенка, успокоил. И это тронуло ее еще больше.

С самого начала их путешествия она превратила жизнь Бойда в сущий ад и, если быть совершенно честной, нельзя не признать, что он из кожи лез, стараясь получше устроить ее, развеять ее тревоги, которые без труда мог использовать для насмешек. Он обеспечивал ей уединение, когда она нуждалась в нем, и удобства, даже когда его не просили. Если бы он всего этого не делал, она могла бы изменить свою позицию в отношении найма управляющего. В последнее время Абигейль пришла к убеждению, что Бойд мог неправильно понять ее настойчивое желание взять под контроль все ранчо. Возможно, он подумал, что она совсем не доверяет ему и поэтому не хочет, чтобы он стал управляющим.

Закончив есть, Бойд положил на место миску, обошел вокруг костра и прошел мимо жаровни. Неожиданно Абигейль показалось очень важным доказать ему прямо сейчас, что она полностью ему доверяет.

Но, очевидно, у него на уме было что-то другое, поскольку он потащил ее в сторону, по направлению к рощице можжевельника на краю поляны, где они разбили лагерь.