Крупская - Людмила Кунецкая

В эти летние дни Вена предстала перед Ульяновыми во всем своем великолепии. Владимиру Ильичу нравился этот город, он с удовольствием показывал его жене.

К друзьям вернулись поздно вечером. А утром поехали в Шенбрунн — резиденцию императоров, в парках которого можно было отдохнуть. Здесь же неподалеку был старейший в Европе зоопарк. Надежда Константиновна с улыбкой наблюдала за ребятишками. И, опять возвращаясь мыслью к России, думала, что и здесь, как и на родине, миллионам детишек недоступны такие места, как шенбруннский зоопарк.

В Берне Ульяновых встретил Шкловский и уговорил остановиться в его семье. Кохер принял их через неделю. Все в один голос утверждали, что он действительно очень знающий и опытный врач. Друзья по совету доктора Фогта предупредили, чтобы Владимир Ильич попросил поместить Надежду Константиновну не в частную клинику Кохера, где он свободно экспериментирует, а в Университетскую хирургическую клинику, где он гораздо внимательнее и строже относится к своим пациентам.

Две недели готовили Надежду Константиновну к операции. При госпитале был великолепный сад. Ежедневно по утрам приходил сюда Владимир Ильич. До обеда Ульяновы были вместе. Он рассказывал жене хорошие новости, приносил письма от родных и знакомых, фрукты, цветы. 23 июля, в день операции, Владимир Ильич проснулся рано и сразу поехал в клинику. Он знал, что ждать придется долго, но тревога гнала его туда.

Наконец в вестибюле клиники Владимир Ильич увидел сестру, спешившую к нему, — все обошлось хорошо. Владимиру Ильичу на минутку разрешили зайти к больной в палату. Через три дня Владимир Ильич пишет Марии Александровне в Вологду: "Дорогая мамочка! В среду наконец после 2-недельной "подготовки" в клинике Надю оперировали. Операция, видимо, сошла удачно, ибо вчера уже вид был у Нади здоровый довольно, начала пить с охотой. Операция была, по-видимому, довольно трудная, помучили Надю около трех часов — без наркоза, но она перенесла мужественно. В четверг была очень плоха — сильнейший жар и бред, так что я перетрусил изрядно. Но вчера уже явно пошло на поправку, лихорадки нет, пульс лучше и пр.".[35]

Началось постепенное выздоровление. Владимир Ильич повеселел и уже не возражал, когда Надежда Константиновна требовала, чтобы он ввел ее в курс партийных дел. Кохер советовал после выхода из клиники поехать в горный санаторий в Беатенберг недели на две, но из Польши слали письмо за письмом, и 4 августа Ульяновы тронулись в обратный путь.

6 августа (24 июля по старому стилю) Ульяновы были в Поронине. 10-го Надежда Константиновна написала в Берн Шкловским: "Дорогие друзья! Доехали мы вполне благополучно. Ехали без остановок. Шея растряслась порядком, но теперь все пришло в норму. Дома застали страшный дождь и кучу новостей. Большинство духоподъемных. Как-нибудь напишу поподробнее".

Вернувшись в Польшу, Надежда Константиновна вместе с Владимиром Ильичей сразу окунулась в работу. Готовилось партийное совещание, которое состоялось в Поронине 23 сентября — 1 октября (6-14 октября) и получило название "летнего совещания".

На совещание под видом туристов приехали почти все члены думской фракции, представители партийных организаций Киева, Урала, Питера, Москвы. Всего собралось 22 человека. Большинство приехавших остановились в пансионе крестьянина Гута Мостового.

Заседали и в пансионе, и на квартире Ульяновых. Владимир Ильич сделал отчетный доклад о работе ЦК и выступил с большим докладом по национальному вопросу, который приобрел особое значение в этот период черносотенного разгула национализма. Учитывая изменившуюся обстановку в стране, совещание поставило вопрос о необходимости созыва съезда партии.

Надежда Константиновна и на этот раз возглавляла секретариат, вела протоколы, скрупулезно сверяла записанные речи. Кроме того, она сделала доклад о пропаганде и агитации, поставив интереснейший и очень важный вопрос о привлечении к революционной борьбе семей рабочих. "Надежда Константиновна настойчиво рекомендовала нам, — пишет Г.И. Петровский, — снабжать рабочие семьи литературой, организовывать политические кружки из работниц и жен рабочих, предложила депутатам приезжать за границу с женами и детьми и поучиться здесь. Все, что говорила она, было особенно близко нам, депутатам-рабочим. В перерывах между заседаниями, разговаривая с группой делегатов или с отдельными товарищами, она особенно обращала внимание на необходимость переписки с Владимиром Ильичем, с ЦК и с ней лично".

В личных беседах с делегатами конференции Крупская подчеркивала, как часто существует огромный разрыв между революционными взглядами рабочих и мещанскими, узкосемейными взглядами их жен. Она призывала искать в России талантливых, боевых товарищей, способных заложить основы работы среди женщин.

Совещание закончилось, но Ульяновы еще около двух недель прожили в Поронине. Осень стояла ясная, красивая.

Революционное движение в одной стране не может быть оторвано от борьбы трудящихся всех стран. Поэтому так активно выступают Ленин и его соратники на международной арене, стремясь проводить в жизнь марксистские положения, борясь с оппортунизмом. В любой стране Европы завязываются связи. Ленин активно выступает с рефератами, разъясняющими положение в России и в русском социал-демократическом движении. Так было и в Польше. Пребывание Ленина в Польше сыграло огромную роль в становлении марксистского крыла Социал-демократической партии Польши и Литвы. Те, кому посчастливилось общаться с Ульяновыми, на всю жизнь сохранили благодарную память об этих встречах.

Константин Стецкий писал: "У Вигелева (Вигелев — русский революционер, эмигрант. — Авт.) я случайно встретился и познакомился с Лениным и его женой Надеждой Константиновной Крупской. Я встречал там этого великого человека три раза, всегда в сопровождении жены… Он представился как товарищ Ульянов. Вид у него был скромный, но необыкновенно привлекательный. Лет около 45, среднего роста, скорее ниже среднего, крепкого телосложения, с большой головой, серьезным выражением лица, которое украшал высокий лоб мыслителя. Обычно он был одет в скромное серое поношенное пальто и на первый взгляд выглядел серьезным, типичным политическим эмигрантом, заброшенным судьбой в чужую среду. о обществе был скорее неразговорчивый, в противоположность очень милой, свободно и охотно вступающей в разговор госпоже Крупской".

Вступив в общество помощи политическим заключенным, Ленин и Крупская проводят там истинно интернационалистическую линию, решительно выступая против сяких попыток ограничить деятельность общества узконациональными рамками. В своих воспоминаниях С. Багоцкий писал: "Поражала щепетильность, которую проявлял в этом деле Владимир Ильич. Он знал, что союз помощи политическим заключенным оказывает помощь революционерам всех партий, и поэтому никогда не пытался добиться каких-либо преимуществ для большевиков".