Таинственные расследования Салли Локхарт. Рубин во мгле. Тень «Полярной звезды» - Филип Пулман

здесь речь идет о настоящем даре. То, что делаю я, называется психометрией. Вы знаете, что это?

– Да, я слышал это слово, – отозвался Фредерик. – Вы берете в руки некий предмет и считываете с него информацию, так?

– Я вам покажу. Найдется у вас что-нибудь?..

Фредерик взял с верстака маленькую медную вещицу, похожую на тяжелые карманные часы, только без циферблата. Маккиннон принял ее обеими руками, наклонился вперед, закрыл глаза, нахмурился…

– Я вижу… драконов. Красных резных драконов. И женщину… китаянку. Величественную, неподвижную… Она смотрит, просто смотрит. Мужчина на кровати или койке. Спит… Нет, он двигается – он видит сны. Кричит. К нему кто-то подходит… слуга. Китаец. С… с трубкой в руках. Садится на корточки… Берет фитиль из лампы… Раскуривает трубку. Сладкий запах, довольно тошнотворный… Опиум. Всё… на этом всё.

Он открыл глаза и посмотрел на остальных.

– Что-то связанное с опиумом. Я прав?

Фредерик вцепился руками в волосы, потеряв от изумления дар речи. Его дядя откинулся на спинку кресла и расхохотался. Даже Джим выглядел впечатленным – не только тем, что услышал, но и мрачной картиной, которую вызвал к жизни Маккиннон, и его тихой сосредоточенностью.

– В самую точку попали, – сказал Фредерик, забирая предмет у ясновидца. – Вы знаете, что это такое?

– Не имею ни малейшего представления, – устало отозвался тот.

Фред повернул крошечный ключик в боку и нажал кнопку. Изнутри механизма появилась длинная тонкая лента светлого металла и упала спутанной кучей на верстак перед ним.

– Предмет, который я вам дал – магниевая горелка. Поджигаете конец ленты, и он горит. Пружина выпускает его наружу с той же скоростью, с какой он сгорает, и у вас получается постоянный источник света для фотоснимков. В последний раз я пользовался ею в опиумном притоне в Лаймхаусе – фотографировал бедняг, которые потребляют это зелье… Значит, говорите, психометрия? Я впечатлен. Как это происходит? Вы видите картинку мысленным взором или как?

– Что-то вроде того, – подтвердил Маккиннон. – Примерно как сны наяву. От меня тут ничего не зависит. Оно само приходит, иногда в самый неподходящий момент. В этом-то все и дело, господа – я видел убийство, и убийца знает, что я его видел. Но я не знаю, кто он.

– Отличное начало, – одобрил Фредерик. – Очень многообещающее. Расскажите нам все, что знаете. Еще виски?

Он снова наполнил его стакан и сел поудобнее – слушать.

– Это случилось шесть месяцев назад, – начал Маккиннон. – Я давал представление в частном доме для одного аристократа. Я делаю это время от времени – скорее, как благодарный гость, чем как наемный работник.

– То есть, денег не берете? – уточнил Джим.

Снисходительная манера Маккиннона и его высокий, слегка скрипучий, подчеркнуто светский шотландский голос с каждой минутой все больше действовали ему на нервы.

– Разумеется, услуги специалиста оплачиваются, – сухо ответил фокусник.

– И у кого же в гостях вы были? – поинтересовался Фредерик.

– Я бы предпочел не называть имени. Весьма влиятельное лицо в политических кругах. Не стоит лишний раз упоминать его.

– Как вам будет угодно, – любезно согласился Фредерик. – Продолжайте, прошу.

– В вечер выступления меня пригласили на ужин. Такова обычная практика. Я – один из гостей, и все это понимают. Итак, после ужина леди удалились, джентльмены остались за столом, а я отправился в музыкальный салон готовить реквизит для номера. На крышке рояля кто-то оставил портсигар, я взял его, хотел переложить, и вдруг пережил одно из самых сильных психометрических ощущений за всю свою жизнь. Я увидел реку в лесу. В северном лесу… Темные сосны, снег и низкое темно-серое небо. По берегу шли двое мужчин и яростно спорили. Я их не слышал, но видел – так же отчетливо, как вас. Внезапно один из них выхватил из трости шпагу и ударил другого, без предупреждения – три, четыре, пять, шесть раз подряд!.. Я видел темную кровь на снегу. Когда жертва перестала шевелиться, убийца вытер клинок о мох, взял тело за ноги и потащил к воде. Пошел снег. Потом я услышал всплеск: тело упало в воду.

Он замолчал и сделал глоток виски.

«Либо все это правда, – подумал Джим, – либо он гораздо более талантливый актер, чем я думал. Маккиннон вспотел от страха, в глазах у него плескался ужас. Но, черт побери, он же артист – это его профессия…»

– Через несколько мгновений я пришел в себя, но все еще держал портсигар в руке, – продолжал фокусник. – И не успел я положить его, как дверь отворилась, и вошел тот самый человек, которого я только что видел мысленным взором. Это был один из гостей… Большой, крепкий мужчина с гладко зачесанными светлыми волосами. Он увидел портсигар у меня в руках, подошел, чтобы забрать его, мы встретились глазами, и он понял, что я только что видел…

Он не заговорил со мной, так как в ту же секунду в комнату вошел слуга. Он повернулся к нему, проговорил: «Благодарю, я уже сам его нашел», – и, бросив на меня еще один взгляд, вышел. Но он точно все понял.

Номер я тем вечером отработал, но везде, куда падал мой взгляд, видел эту ужасную сцену, жестокое нападение и черную кровь, бьющую ключом на снег. Отовсюду на меня глядело это гладкое властное лицо. Хозяина дома я не подвел – представление имело большой успех, мне долго аплодировали. Несколько джентльменов даже были настолько любезны, что уверяли, будто сам великий Маскелайн[3] не мог бы выступить лучше. Я собрал реквизит и тут же покинул дом, отказавшись против обыкновения от приятного времяпрепровождения с другими гостями. Понимаете, я испугался.

И с тех пор боюсь постоянно – боюсь встретить его снова. А теперь тот человечек в очках, Уиндлшем, пришел ко мне и заявил, что его хозяин хочет со мной встретиться. Имени он не назвал, но я и так понял, кого он имеет в виду. Сегодня вечером он пришел снова – на этот раз с целой бандой, Джим их видел. Он сказал, что должен немедленно доставить меня к своему нанимателю, чтобы уладить некое дело, представляющее обоюдный интерес, – так он выразился. Они хотят меня убить. Я уверен, они схватят меня и убьют. Я не знаю, что мне делать, мистер Гарланд. Что мне делать?

Фредерик почесал в затылке.

– Стало быть, имени джентльмена вы не знаете? – уточнил он.

– В тот вечер в доме было много гостей. Может, мне его даже назвали, но я не запомнил. А Уиндлшем не назвал.

– Почему вы думаете, что он хочет вас убить?

– Сегодня Уиндлшем сказал, что если я не пойду с ним после спектакля по доброй воле, последствия будут крайне серьезными. Если бы я был обычным человеком, я бы залег на дно, сменил бы имя… – но я артист! Чтобы