Таинственные расследования Салли Локхарт. Рубин во мгле. Тень «Полярной звезды» - Филип Пулман

за кулисами, среди плотников, осветителей и рабочих сцены, не говоря уже об актерах и девочках из массовки. В некоторых из этих заведений он даже подрабатывал, постоянно узнавая что-то новое. Вечером того дня, когда мисс Уолш посетила Салли, он как раз дежурил разнорабочим за сценой мюзик-холла «Британия» в Пентонвиле.

Там он и влип в загадочную историю – и не в чью-нибудь, а в свою собственную.

Одним из артистов в программе значился фокусник Алистер Маккиннон – молодой человек, внезапно и стремительно обретший удивительную славу на лондонских подмостках. В обязанности Джима входило предупреждать выступающих артистов о том, что им пора на сцену. Он постучал в дверь гримерки: «Мистер Маккиннон, ваш выход через пять минут», – но, к своему удивлению, ответа не услышал.

Он постучал еще, громче. Ответа вновь не последовало, Джим, зная, что ни один актер в здравом уме не пропустит сигнал к выходу, отворил дверь и заглянул внутрь, чтобы проверить, там ли фокусник.

И он там был – уже в сценическом костюме, с набеленным лицом и глазами, как черные камни. Вцепившись мертвой хваткой в подлокотники, он сидел в кресле перед зеркалом. В гримерке также находились два джентльмена в вечерних костюмах: невысокий, приятной наружности, в очках, и другой, крепко сбитый. Последний попытался спрятать за спину трость со свинцовым наконечником. Но он забыл о зеркале, и Джим прекрасно все видел.

– Пять минут до выхода, мистер Маккиннон, – повторил Джим, пока мысли его неслись вскачь. – Я подумал, вы, может, не слышали…

– Все в порядке, Джим, – сказал слабым голосом артист. – Оставь нас, будь любезен.

Бросив равнодушный взгляд на двух незнакомых джентльменов, Джим кивнул и удалился.

Так, подумал он, прислонившись к стене в коридоре, и что теперь делать?

В кулисах молча болталось несколько рабочих сцены, ожидая, когда закончится номер, и нужно будет менять декорации. Вверху, на колосниках, дожидались своей очереди осветители: им предстояло сменить цветные желатиновые фильтры перед газовыми рожками или повернуть рожки – вверх или вниз, в зависимости от того, сколько света потребуется на сцене. Некоторые из заявленных на вечер исполнителей толклись рядом. Маккиннон слыл превосходным фокусником, и они ни за что не согласились бы пропустить его номер. Джим прокрался сквозь тьму и полусвет – певица-сопрано как раз добралась до финала – и занял свое место сразу за занавесом, у громадного железного колеса.

Там он и стоял, легкий и собранный, светлые волосы откинуты со лба, взгляд зеленых глаз напряжен, пальцы барабанят по ободу колеса. И тут у него за спиной раздался шепот.

– Джим… Сможешь мне помочь?

Он обернулся. Фокусник стоял в тени; на белом размытом пятне лица чернели провалы глаз.

– Эти люди… – он ткнул пальцем в сторону ложи, где усаживались две уже знакомые фигуры; в полумраке блеснули очки того, что был ниже ростом. – Они хотят меня убить. Помоги мне улизнуть, как только опустится занавес. Ради бога, я не знаю, что мне делать…

– Ш-ш-ш! – отозвался Джим. – Отойдите-ка назад, они смотрят.

Песня подошла к концу, флейта в оркестре сочувственно издала последнюю трель. В зале захлопали и засвистели. Джим сжал обод колеса.

– Ладно, – процедил он сквозь зубы. – Я вас отсюда вытащу. Приготовились…

Он принялся крутить колесо, и занавес пошел вниз.

– Со сцены уйдете с этой стороны, – сказал он сквозь гром аплодисментов и рокот механизма, – а не с той. Из гримерки вам что-нибудь нужно забрать?

Маккиннон кивнул.

Как только занавес опустился, со светильников сняли цветные желатиновые пластины, сцену залил ослепительный белый свет. Расписной задник с модной гостиной взвился вверх; в кулисах закипела бурная деятельность: разворачивали огромную бархатную ширму, ставили ее на второй план; на середину сцены тащили столик, оказавшийся неожиданно тяжелым; расстилали большой турецкий ковер. Джим подбежал, чтобы поправить завернувшийся край и заодно придержал ширму, пока другой рабочий регулировал за ней противовес. Все это заняло не больше пятнадцати секунд.

Помощник режиссера дал сигнал осветителям, и они вставили в металлические рамки новые желатиновые пластины, одновременно прикрутив напор газа в рожках. Свет сделался тусклым, розовым и таинственным. Джим кинулся назад, к своему колесу; Маккиннон занял место в кулисе. Конферансье произнес небольшое вступление, дирижер в яме поднял палочку…

Грянула увертюра, зал разразился аплодисментами, Джим налег на колесо, и занавес пополз вверх. Маккиннон ступил на подмостки и в мгновение ока преобразился. Номер начался.

Несколько секунд Джим смотрел на сцену, привычно поражаясь тому, как этот человек, едва заметный и слабый, в огнях рампы сразу становился могущественным и значительным. Его голос, взгляд, каждое движение излучали властность и тайну. Впору было поверить, что он и правда повелевает сонмами незримых духов, что все его фокусы и превращения – работа демонических сил. Джим видел его номера уже раз десять, но всякий раз смотрел, как зачарованный, в каком-то священном ужасе.

Наконец он нехотя оторвался от зрелища и проскользнул под сцену. Это был самый короткий путь с одной стороны на другую. Джим бесшумно пробирался среди балок, веревок, люков и всевозможных труб и очутился на противоположном краю сцены в тот самый момент, когда раздался взрыв аплодисментов.

Отряхнувшись от пыли, через маленькую дверцу он проник в зал, а оттуда, через другую – на лестницу. Он поднялся по ней, и тут же юркнул обратно в тень: под дверью ложи, где сидели преследователи Маккиннона, стоял верзила, очевидно, оставленный там караулить.

Джим подумал минутку, потом решительно шагнул в золоченый и бархатный (хотя изрядно потертый) коридор, ярко освещенный газом, и сделал верзиле знак наклониться. Тот нахмурился, но голову нагнул. Джим зашептал ему в самое ухо:

– Говорят, у Маккиннона есть сообщники за кулисами. Они попробуют вывести его через парадный вход. Он в любую минуту может провернуть трюк с исчезновением, спрячется под сценой и вылезет за спиной у публики, а потом его увезут в кэбе. Беги скорее к парадному крыльцу, а я пойду предупрежу босса.

Просто удивительно, чего можно добиться, если природа не обделила тебя нахальством, – подумал он, глядя вслед громиле, который кивнул и побежал прочь. Джим посмотрел на дверь. Дальше будет сложнее, в любое мгновение может появиться новое действующее лицо… но других вариантов нет. Он достал из кармана моток жесткой проволоки, наклонился к замочной скважине, сунул проволоку внутрь и крутил, пока не почувствовал, как внутри что-то сдвинулось. Тогда он вынул проволоку, согнул поаккуратнее, снова сунул, и, воспользовавшись очередным взрывом аплодисментов, запер ложу. Замок щелкнул, но этого никто не услышал.

Не успел он выпрямиться, как по коридору примчался распорядитель фойе.

– Чем это вы тут заняты, мистер Тейлор? – сурово осведомился он.

– Послание для джентльменов в ложе, – с готовностью отрапортовал Джим. – Все в порядке, сейчас я за сценой не нужен.

– Доставка посланий в ваши обязанности не входит.

– Входит, если