Днем с огнем (СИ) - Вран Карина

Джо размазался в движении, тенью обтек Шпалу и исчез за пределами освещаемого фонарями коридора внутри каменных стен.

— Макс? — нахмурилась Таша. — Что там?

Макс держал за руку Ханну, а та скалила зубы. По-моему, уже не совсем человеческие. Но это, может быть, в скудном освещении мне причудилось.

— Упыриное… его, лежбище.

— Андрей: лекция, — резко крутанула головой Бартош; я сумел не озвучить ответное: "Лекция, Андрей, приятно познакомиться". — Вурдалак — разумная нежить, появляющаяся в мире Ночи через сложный и кровавый ритуал. Для функционирования потребляет живую кровь. Упырь — отход не-жизнедеятельности вурдалака.

— Пил-пил и недоперепил, — встрял в объяснения Макс. — Жизнь была, да вышла вся, а тельце недоумерло.

— Упырь — это вечная жажда, — Арктика покачала головой. — Инстинкты на уровне зверя. Сильного, убийственного, вечно томимого жаждой крови.

— Коктейль из колотого льда и сцеженной кровяшки "Кровавая Мэри" не канает, — Макс уже обеими руками сжимал запястья Ханны; ту буквально колотило. — Фужер должен быть со стучащим моторчиком, клять.

— Иначе говоря, кровь упыри, да и вурдалаки, пьют из живых людей. Только вторые, как Джо, не бросаются на первого встречного. Они получают согласие жертвы, прежде, чем вонзить в нее клыки.

— Так барышни, которых охаживает Джо, они… — я замялся, не зная, как продолжить: то ли правильно назвать их "овсянка, сэр", то ли — личное кладбище.

— А ты думал, он их всех шпили-вили? — немного нервно хохотнул Макс, вглядываясь в коридор, из которого все никак не возвращался Митин. — Шпилилка у трупаков не шпилит, и это такая, должно быть, тоска…

— Пока у джентльмена есть хотя бы один палец, он все еще джентльмен, — из темноты выскочил, как тот чертик из табакерки, Женька. — Но вы бы лучше про методы упокоения ему рассказали, пока я отсутствовал.

— Солнце, огонь, причем упырю хватит огня обычного, тогда как вурдалаков палить следует истинным пламенем, — ровно, как реально лекцию начитывая, сообщила Таша. — Особое оружие, но удар должен быть нанесен точно в сердце. Можно вырвать сердце и оторвать голову. Нанести нерегенерируемый ущерб организму.

— Что-то я не заметил, чтобы Красный Глаз страдал и помирал на солнце, — удивился я, припоминая наши многочисленные посиделки. — И смены заканчиваются после рассвета.

— А вот это уже для другой лекции материал, — отмахнулся Джо. — Долгой и не для всех.

— Пойдемте наз-зад, — проговорила Ханна. — Вернемс-ся. К другому тоннелю.

Митин покачал головой. Закатал рукава.

— Идите. Я сам тут подчищу и постараюсь вас догнать.

Куда и как глубоко Женьке следует засунуть это "я сам" объясняли красочно и наперебой. Ханна перестала трястись, перекинулась в лисицу и осуждающе щелкала резцами. Отматерив как следует приятеля, обернулся и Макс. Волчара его оказался сильно крупней чернобурки. Таша достала зажигалку в форме пистолета. Спалить такой никого не получится, но все не с пустыми руками стоять.

С меня спросили, смогу ли я перекрыть огнем коридор от стены до стены, и как долго смогу держать его горящим. Сказал, что смочь — смогу, по времени не засекал. Но приложу, как говорится, все усилия.

Почему мы не могли поступить, как просила Ханна, то бишь, развернуться и пойти по другому коридору там, где тоннель разделялся? Потому что Джо узнал одного из упырей. Тот был, со слов Митина, относительно недавно обращен, и еще сохранил вполне узнаваемые человеческие черты. И у Жени были догадки, как такое могло случиться, но нам он их озвучивать отказался. Соль же была в том, что от этого упыря можно было провести связующую ниточку к его, Джонни, семье. Вурдалачьей. И семья могла понести ущерб. Какой — он умолчал, но я так подумал, что не штраф с них в рубликах спишут через налоговую.

"А ты заполнил декларацию о случайно обращенных? Заплати налоги и спи спокойно! Вечным сном…" — это так на меня адреналиновый выброс повлиял. Или я все же слишком сильно побился головой о ступеньки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нет тела — нет дела, так что с упырями Джо решил разобраться во избежание.

А вот и знак нам — остановиться и ждать на месте минуту ровно. За поворотом — дрыхнущие кровососущие твари. Их там всего восемь, по паре на каждого, не считая Ташу. Должны осилить. День — не их время.

Во всем тоннеле ароматы были отвратные, но тут вонь, похоже, достигла максимальной концентрации.

Твари не почуют Джо — в нем нет живой, бегущей по венам, крови, нет биения сердца. Он обойдет их, и ударит в тыл после того, как на тварей накинутся оборотни. И перекроет упырям путь к бегству.

Моя же задача была проста, как грабли: держать горящую черту между полем боя и Ташей. И самому быть рядом с Арктикой, прикрывая ее от случайностей. Ташу пытались оставить подальше от бойни, но ровно с тем же успехом, что и попытки отговорить ее от похода в замок. А когда я обратился к Ханне с просьбой не лезть с когтями наголо к упырям, и тоже постоять в сторонке, меня чуть не покусали. Женщины — сложные. А уж финские женщины…

Тут уже ощущалось движение воздуха: выход на поверхность был где-то не слишком далеко. Кислород не выжгу. Если кто из упырей к нам сунется — можно жечь на подходе, ни в чем себе не отказывая. Единственно просили — своих не подпалить.

Два ближних к нам упыря лишились голов, не проснувшись. Я не успел поджечь коридор, а они уже булькали, хлюпали и вскоре сыпались пеплом оземь, точно зола с совка. Из дальней части коридора донесся нечеловеческий визг.

А мигом позже пять тел, как от нажатия кнопки, одновременно взвились в воздух. Двое ринулись к волку, трое облепили Ханну. За стеной бесполезного пламени, в клубке неживой плоти я потерял из виду чернобурую шерстку.

— Будь здесь! — рявкнул я на Бартош, шагнул к огненной черте, велел уже той. — Не гаснуть. Гореть.

Предполагалось, что вкусная и легкая в добыче кровь — моя и Ташина — привлечет хотя бы кого-то из упырей. Спросонок те если и не рванут в огонь, то отвлекутся, замешкаются. Потеряют драгоценные секунды — и это поможет упокоить недокровососов нашей ударной тройке. Уж те мешкать не станут.

Оттого и пошла с нами Арктика — самая беззащитная, самая хрупкая. Легкая цель для хищника. Приманка.

Увы, не сработало.

Я ринулся к Ханне. Ринулся…

Мой прыжок через пламя еще длился, а Джонни уже выдергивал из клубка упыриных тел что-то… кажется, позвоночный столб. Чернобурая лисица, вывернувшись под телами, смыкала челюсти на чьей-то шее. Два вороха золы разом присыпали ее красивую, подсвеченную пламенем шерстку. Голова третьего упыря отлетала вправо, а влево — туловище, рассыпающееся прямо в полете жирным пеплом.

Я завершил прыжок. Лисица встряхнулась. Волк… не было уже волка, Находько громкими шлепками, напоминающими аплодисменты, отряхивал ладони.

— Кто великолепен? Макс великолепен! — самодовольство на физиономии.

— Ты погаси там, пожалуйста, — обратился ко мне Митин в том же тоне, как и "передай мне соль, будь добр". — И, не в службу, как мы отойдем — выжги тут, что осталось.

— Ага, — ответил я с пересохшей глоткой.

"Что осталось" — это малость золы (или пепла?..) да челюсти. Кажется, верхние, но я не стоматолог. Могу соврать. Что же, теперь к своему резюме, сразу под строкой "огнетушитель" я смело мог добавлять новую строчку — "мусоросжигатель". Все профессии важны, все профессии нужны.

Потом мы вернулись к развилке. После расправы над упырями к Ханне вернулся зов. Почему и как этот зов перебило присутствие немертвых, осталось не выясненным. Больше никаких препятствий и испытаний потайной ход нам не подкинул. А закончился он в… в нигде. Пожалуй, иначе и не сказать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Только что мы шагали по коридору, перекидываясь малозначимыми фразочками, а вот уже — моя тушка в кромешной темноте шарит руками в поисках стен и сучит ногами в поисках пола. И то, и другое — безрезультатно.