Кросс по грозовым тучам - Сима Кибальчич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Миллион двести на банке, — услышал издалека он голос.
Инсектоидов всегда относили к гуманоидам, почему бы не допустить, что и они не чужды наркоте. Может, наркота их и добила. Сказочка-страшилка: Сим-какой-то и Сер-такой-то на пару кайфанули мясорубкой, и по причине передоза из них вышел фарш.
— Мы принимаем, — звонко сказала Маргарет, не выдержав его безучастности.
Все же баба на картине гораздо комфортнее в общении. Требовала от него единственного — смахивать пыль с рисованных сисек.
— Никита, вы с нами? — спросил Иосиф.
— Она же сказала — принимаем! — вскинул ладони Ларский.
Обстоятельства и люди, — все пытаются его к чему-то подтолкнуть. Совбез, Треллин, Марра, Граув и Флаа. А он никак не может выскользнуть, сменить личину и зайти с другой стороны. Нужно поступать не так, как от него ожидают. Непредсказуемо.
Среди крупинок песка опять лежали карты. Никита прикоснулся к ним осторожно, словно они могли обернуться тарантулами и забраться под рукав. Валет и пятерка. Странно, что Маргарет даже не просит взглянуть на это безобразие. Наверное, пытается не замечать роскошную задницу фортуны.
— Карту! — захлестнувшая внезапно злость просочилась в голос.
Напротив легла девятка. Прямоугольник со слишком большим количеством красных сердец на белоснежном фоне. Смотреть на манипуляции Стренберга желания не было. Он чертовски прав — сегодня идут большие карты на прикуп игрока. Под пальцами крупье неохотно развернулись один за другим: король, валет и туз. В сумме — единица.
Никита оторвал взгляд от чужих карт и посмотрел в лицо Стенберга. Вид у крупье был напряженный, брови хмурились над близко посаженными глазами. Девятка на прикупе у игрока, при таком раскладе — почти верный проигрыш банка. В колоде много картинок, не имеющих никакого веса, и они могли оказаться в руках у понтующегося.
— Ну же, почему ты не открываешь? — встревожено прошептала Маргарет.
Догадка вертелась в голове, и он пытался ее поймать, медленно переворачивая карты. Девятка, валет и пять. В сумме четырнадцать, что перешагивает порог девятки и проигрывает единице на тузе в руках Стренберга. Но девятка — особенный, заветный порог в баккара.
Никита прикоснулся пальцем к красному сердечку пятерки, чуть надавил и потянул его на прямоугольник червовой девятки. Сердечко легко переползло с карты на карту, обращая тяжеловесную девятку в десятку, а значит, в ноль. Картинки трансформировались на картах в соответствии с правилами баккара и волей игроков. Крестовый валет и теперь червовые четверка и десятка. Десятка не играла, и в сумме получалось четыре.
Единица Стренберга была бита.
— Своя рука, — мрачно пробурчал Лещинский, сделавший в эту партию небольшую ставку на игрока.
Так называлась подобная комбинация, нечасто приносившая выигрыш. Уменьшала значение первых двух полученных карт, которые и так были невелики, раз игрок заказывал третью.
— Я знала, ты все же выиграешь! — воскликнула Маргарет и легко коснулась губами его щеки.
Ларский смотрел на карты, все еще прокручивая в голове бессвязные обрывки мыслей. Догадка по-прежнему рядом, но никак не складывалась в голове… Легким движением одно превращается в нечто другое. С другими возможностями, потребностями, желаниями.
Лопатка клона-наблюдателя подцепила видоизменившиеся карты и сбросила под ноги, на песок. Он сразу стал их затягивать. Карты медленно погружались в желтое болото, пока совсем не исчезли. Тоже ведь волшебство. Превращение…
В самом начале расследования Ларский запрашивал статистику на странные смерти людей и инсектоидов. Искал любые случаи, когда живое или даже неживое превращалось в труху, в фарш. Но если убившее инсектоида трансформировалось, приобрело другие смертоносные возможности и другую цель? Ларский не делал запросы на все необъяснимые смерти среди животных.
— Маргарет, я больше не участвую! Прошу прощения, господа.
Ларский вскочил и, отойдя в сторону, достал из кармана бублик своего интеркома. Он прямо сейчас поставит поисковую задачу ЦКЗ — главному искину планеты. Конечно, потребуется время на обработку информации, возможно пара часов или больше. Дурак, почему он сразу об этом не подумал? Пока Ларский набирал код доступа и вводил параметры поиска, пальцы подрагивали от возбуждения.
— Что-то случилось? — прохладным тоном спросила возникшая за плечом Маргарет.
— Да, извини, я кое-что понял и теперь мне нужно кое-что сделать.
— Я тебе мешаю? — тон ничуть не потеплел.
Ларскому захотелось сказать, что да, мешаешь, и ему нужно подумать, и сегодня не очень удачный день. Но он сделал паузу, отправляя последнюю команду, и только потом обернулся. Взгляд на красивую женщину всегда менял направление мыслей. Раздумья над рабочими задачами или размышления о философских проблемах улетучивались без следа от одного вида стройной женской фигуры.
— Нет, не мешаешь. Ты мне очень нужна. К черту баккара. Мы могли бы прогуляться и выпить.
— Так сразу прогуляться и выпить?
Выражение насмешливого удивления на красивом лице как-то сбивало с выбранного курса. Ей явно нужно что-то определенное и другое.
— Ну, можно не сразу, можно сыграть еще партию.
— Отлично. Испытаем мою удачу. Теперь буду играть я. В рулетку и на твои деньги!
Маргарета потянула его за локоть. Это было неожиданно и сбивало с толку. Все равно придется ждать результатов поиска. Ларский обернулся на игровой стол, куда усаживались новые игроки, поймал задумчивый взгляд Стренберга и шагнул за возбужденной Маргарет.
Она чуть притормозила, пропуская шуршащую по песку серебристую змею.
Глава 19
Дабл[1]
Азартные игры и Макао — наркотики Ларского. Он сбегал в казино, когда становилось слишком тяжело в реальности, когда ждал от нее предательского удара. Хотя комфортность и невыразительность будней приводила сюда же. Ларский желал взлета, отрыва. Ощущений, не имеющих ничего общего с каждодневной рутиной. Помимо риска, женщин и фейерверка удовольствий, его, любящего повсюду находить знаки и символы, влек сам полуостров с его уникальной историей.
На Земле не найти другого места, сумевшего в разные исторические периоды побывать землей обетованной для мамочек с детьми, психиатрических больных, проституток, наркоманов, художников и крупных ученых. Сегодня Макао с небес походил на собственный древний герб — распустившийся лотос. Складывался из лепестков-островов, каждый тянулся по двадцать пять километров в поперечнике. Таким его сотворила Силовая революция, она дала старт эпохе силовых полей с ее новой архитектурой, политикой, экономикой и прорывом в глубокий космос. Человек научился творить и разрушать материю практически силой мысли.
В постантичные времена Макао работал как грузовой порт и служил местом свободной торговли и азартных игр. Тогда жизнь на полуострове слишком зависела от сезонов. Возможно, поэтому кто-то
