Том 29. Письма 1902-1903 - Антон Чехов

Кончили ли вы «Перикла», о котором писали мне?*

Я в Ялте, останусь здесь до середины сентября — так рассчитываю по крайней мере. Кажется, пишу я это письмо не совсем разборчиво. Это оттого, что темно становится. Будьте здоровы и благополучны, крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

Бальмонту К. Д., 5 августа 1903*

4149. К. Д. БАЛЬМОНТУ

5 августа 1903 г. Ялта.

5 авг. 1903.

Дорогой Константин Дмитриевич, я веду жизнь сытого, праздного, скучающего бродяги, теперь я в Ялте*, и вот почему «Гимн к Солнцу» шел до меня ровно десять дней*. Мне кажется, это одно из самых красивых Ваших стихотворений, но все же не миновать ему Виктора Александровича*. Я состою редактором пока лишь in spe*, рукописей не читаю и начну читать их и определять их судьбу, вероятно, не раньше будущего года. Говорят, что в конце августа Вы приедете в Ялту; если так, то скоро мы увидимся и потолкуем; и я все объясню Вам.

«Гимн к Солнцу» в настоящее время находится в Москве, послал я его туда при письме.

«Будем как Солнце»* я получил, прочел и давал читать другим; не поблагодарил же я Вас своевременно потому, во-первых, что не знал Вашего адреса, и, во-вторых, потому что полагал, что книгу прислали мне не Вы (обычного автографа нет на ней), а кто-нибудь из знакомых.

Ну, да это ничего, поблагодарить никогда не поздно, и я низко кланяюсь Вам три раза.

Вы спрашиваете, буду ли я в сентябре в Москве. Отвечаю Вам: буду.

Крепко жму руку.

Аутский мещанин

А. Чехов.

Ялта, Аутка.

Гольцеву В. А., 5 августа 1903*

4150. В. А. ГОЛЬЦЕВУ

5 августа 1903 г. Ялта.

5 авг. 1903.

Милый Виктор Александрович, посылаю тебе стихотворение Бальмонта*, присланное мне тобою*. Стихотворение хорошее. Если ты найдешь его длинным и для «Русской мысли» не подходящим, то, пожалуйста, возврати его по адресу: Меррекюль*, Эстл<яндской> ж. д., 6, Константину Дмитриевичу Бальмонту.

Мать здорова. Вообще все мы здоровы и благоденствуем. Погода чудесная, не жаркая, идут дожди.

Если пришлешь мне рукописи*, то я прочту их очень охотно и возвращу не медля.

Будь здоров. Крепко жму руку и обнимаю.

Твой А. Чехов.

Чайковскому М. И., 13 августа 1903*

4151. М. И. ЧАЙКОВСКОМУ

13 августа 1903 г. Ялта.

13 августа 1903.

Дорогой Модест Ильич, меня начинает помучивать беспокойство. Дело в том, что года два-три тому назад я послал Вам из Ялты письма покойного Петра Ильича* и, не получив от Вас ответа, до сих пор не знаю, получены ли Вами письма, где они в настоящее время, и если были возвращены Вами, то по какому адресу. Пожалуйста, напишите мне хоть одну строчку и кстати сообщите, как Ваше здоровье. Я о Вас часто вспоминаю.

Теперь я в Ялте. Будьте здоровы и благополучны, крепко жму Вашу руку и желаю всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

Савельеву Д. Т., 14 августа 1903*

4152. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ

14 августа 1903 г. Ялта.

Милый Дмитрий Тимофеевич, увы! Вот уже месяц*, даже больше, как я в Ялте, где пробуду, вероятно, до октября. Пожалуйста, пиши мне, если я тебе нужен*, я все исполню, что потребуется.

Пока я жил на Наре, я думал о том, как бы нам повидаться, а теперь жалею, что это не исполнилось.

На днях в Ялте был у меня Макар*, который стал немилосердно толст. А Коробов постарел, поседел; и я поседел, похудел… одним словом, обращаемся все мало-помалу в маститых. Итак, стало быть, пиши. Будь здоров.

Твой А. Чехов.

14 авг. 1903.

На обороте:

Малоярославец. Доктору Дмитрию Тимофеевичу Савельеву.

Чехову Ал. П., 15 августа 1903*

4153. Ал. П. ЧЕХОВУ

15 августа 1903 г. Ялта.

Quousque tandem* taces? Quousque tandem, frater, abutere patientia nostra?

Sum in Jalta.

Frater bonus

Antonius.

Scribendum est.

Перевод:

Доколе, наконец, будешь молчать? Доколе, наконец, брат, будешь злоупотреблять нашим терпением?

Я в Ялте.

Добрый брат

Антоний.

Писать надо.

На обороте:

Петербург. Александру Павловичу Чехову.

Удельная, Костромской 9.

Сулержицкому Л. А., 16 августа 1903*

4154. Л. А. СУЛЕРЖИЦКОМУ

16 августа 1903 г. Ялта.

Дорогой Лев Антонович, сегодня, 16 авг<уста>, получил Ваше письмо, посланное 23 июля. Дело в том, что я не в Москве*, а у себя в Ялте, и все, что про меня печатают, есть не иное, как пустая сказка. Пришлите мне в Ялту Вашу статью*, я прочту и тогда скажу, что Вам с нею, с статьей, делать — печатать ли в журнале, или издавать отдельно. Быть может, напечатаем в «Русском богатстве»*, отослав Вашу статью Короленке.

Поздравляю Вас с младенцем*. Стало быть, Вы теперь уже папаша.

Часто вспоминаем и говорим о Вас, чаще, чем Вы думаете. Осенью, с первого октября по январь буду жить в Москве*, где, надо полагать, увидимся. Вы бы подали прошение, чтобы* Ваше дело поскорее рассмотрели и поскорее бы Вас отпустили. Жена и сестра здравствуют*, Художеств<енный> театр все тот же. Мое здравие ничего себе, а зимою было плоховато. Ну, да хранит Вас господь, крепко жму руку и низко кланяюсь. Буду писать скоро еще раз.

Ваш А. Чехов.

Пишите подробнее.

На обороте:

Вильно. Его высокоблагородию Льву Антоновичу Сулержицкому.

Гористый пер., д. Вильневчиц 15, кв. 1.

Гольцеву В. А., 18 августа 1903*

4155. В. А. ГОЛЬЦЕВУ

18 августа 1903 г. Ялта.

Дорогой Виктор Александрович, из присланных и ныне мною возвращаемых* заслуживает внимания одна только повесть «В чем причина?»* Это хорошая вещь и может быть напечатана, только необходимо совсем переделать конец. Скажи или напиши автору, что сцена в вагоне-ресторане груба и фальшива, что первая глава не нужна и что конец длинен и не нужен. Пусть автор разрешит произвести сокращения* и кое-какие поправки — по мелочам. Повесть, повторяю, хороша, а местами даже очень хороша.

Если автор разрешит поправки, то пришли мне повесть опять. Скажи ему, что название повести пусть придумает попроще.

Будь здоров.

Твой А. Чехов.

18 авг.

На обороте:

Москва. Виктору Александровичу Гольцеву.

Ваганьковский пер., д. Куманина, ред. «Русской мысли».

Немировичу-Данченко Вл. И., 22 августа 1903*

4156. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО

22 августа 1903 г. Ялта.

22 авг.

Милый Владимир Иванович, пьеса Найденова хороша*, только нужно, чтобы главное действ<ующее> лицо — Купоросов был переделан в человека хорошего, ясного, более определенного, чтобы обстановка была поскромнее, без телефона и прочей пошлости (обстановка в пьесе возбуждает ожидания, которые не сбываются), и чтобы герои — Теплов и учительница — в конце IV акта не говорили о деньгах и не писали писем. В обстановке скромной, не кричащей, не режущей глаз и ушей, в покойных, очень покойных, скромных тонах пьеса может пройти с большим успехом. Вот тебе краткое мнение о пьесе*.

Ну-с, что касается моей собственной пьесы «Вишневого сада»*, то пока все обстоит благополучно. Я помаленьку работаю. Если немножко и опоздаю, то беда невелика, обстановочную часть в пьесе я свел до минимума, декораций никаких особенных не потребуется и пороха выдумывать не придется. Пока здоровье мое превосходно, лучше и не надо, так что работать могу.

Председатель комитета министров — это больше почетная должность, которую занимают обыкновенно министры, уже кончившие свою карьеру (Бунге, Дурново). О диктаторстве*, про которое ты пишешь, мне кажется, не может быть и речи.