Мера Магии - Терри Брукс

— Я не знаю, — признался Пантерра. — Но я не вижу, какая ему польза от того, что он нам солжет. Зачем ему что–то сочинять? Он знает, что мы не отпустим его, даже если не возьмем с собой в Арборлон.

— Да, непохоже, чтобы он врал, — согласилась она.

— Даже если хоть какая–то часть правдива, нам не стоит рисковать тем, что может произойти, когда мы доставим его к Королеве, не узнав сначала всю правду. Даже если мы предстанем перед Высшим Советом и позволим ему рассказать им то, что он рассказал нам, мы будем в большой опасности. Королева сможет найти способ обернуть эту историю вокруг нас. Она сделает так, как будто и мы каким–то образом вовлечены в то, что случилось. Вряд ли Высший Совет поверит нам, а не ей. У нас нет никаких доказательств. Только слово Боннесанта против ее слова, а этого недостаточно.

— Но мы должны что–то сделать. Несмотря ни на что, мы должны помочь Фрине.

Он кивнул:

— Ну, мы вряд ли сможем ей помочь, если нас посадят к ней в тюрьму.

Как будто подумав об одном и том же, они взглянули на Боннесанта, который сидел, рассеянно уставившись куда–то вдаль.

— Жаль, что мы не можем оставить его здесь, — пробормотал Пан.

— Если бы мы сделали это, то он не смог бы поведать свою историю. Каким–то образом мы должны найти способ, чтобы он сделал это, и мы должны заставить эльфов поверить ему.

Пан посмотрел на нее:

— Ну, вряд ли это будет очень трудно, так ведь?

Они одновременно улыбнулись.

— Так что же мы будем делать? — повторила она.

Он задумался над этим. Он до сих пор был потрясен событиями прошлой ночи, его все еще трясло при мысли о том, что кто–то так сильно желал их смерти, что даже подослал убийцу. Конечно же, Скил Эйл не испытывал особой любви к ним. Но даже в этом случае это казалось диким. Что могло подтолкнуть Серафика к их убийству?

— А что если, — предположил он, — только один из нас пойдет в Арборлон, найдет Ташу и Тенерифе и вернется с ними обратно? Может тогда у нас появится лучшее представление о том, что нам следует сделать.

Она посмотрела на него исподлобья.

— Но мы поклялись, что никогда снова не расстанемся. Несмотря ни на что.

Он смущенно посмотрел на нее:

— Я не забыл. Но какой у нас выбор? Мы не можем оставить Боннесанта одного. Мы даже не можем оставить его без присмотра.

Она взглянула на убийцу, а потом снова на Пана:

— Ладно. Но только в этот раз. И больше никогда, Пан. Обещай мне.

Он обнял руками ее за плечи и нежно сжал их.

— Обещаю.

Подняв Боннесанта на ноги, Пан связал его руки впереди, затем обвязал веревкой пояс, оставив довольно длинный кусок, чтобы вести того на поводке. Боннесант поворчал по поводу связанных рук, но мальчик и девочка не обратили на это внимания.

— Куда вы меня ведете? — наконец спросил он, наблюдая, как они собирают свои рюкзаки, готовясь к уходу.

— В Арборлон, — ответил Пан. — У нас есть друзья, к которым мы обратимся за помощью. У них может быть идеи получше о том, что с тобой делать. Не волнуйся. Мы не отведем тебя к Королеве.

— Так будет и для вашего блага.

Пан подошел к нему.

— Даже на миг не думай, что мы не отдадим тебя Королеве, если обнаружим, что ты нам солгал. У нас нет причин заботиться о том, чтобы с тобой ничего не случилось. Нас волнует только Фрина Амарантайн. До тех пор, пока ты можешь ей помочь, ты будешь нам полезен. В противном случае…

Он не стал договаривать и отвернулся. Боннесант насмешливо фыркнул, но ничего не сказал в ответ.

Мальчик и девочка взвалили на свои плечи рюкзаки и, ведя на поводу Боннесанта, отправились в путь. Оба достаточно хорошо знали эти болота, чтобы ориентироваться в них при дневном свете, но даже при этом они выбрали маршрут поближе к северным берегам озер, выгибая дугой свой путь на восток к Арборлону. Солнце уже полностью поднялось, и утренний туман начал рассеиваться, хотя то тут, то там все еще оставались его куски, плотными пятнами разбавляя дневной свет и тени от крон деревьев вдоль берегов водоемов, блестевших как зеркала.

— Я хочу, чтобы все это закончилось, — прошептала Пру Пану, понижая голос, чтобы только они вдвоем слышали этот разговор.

Он заметил, как нахмурилось ее лицо, и улыбнулся:

— То есть, чтобы все вернулось к тому, как все было? Просто ты, я и работа следопытами?

Она кивнула:

— Просто ты, я и работа следопытами.

Он покачал головой:

— Может быть, все уже никогда не вернется к тому, каким оно было, Пру. Ты подумала об этом? Я имею в виду, после того, как все закончится, хотя это сомнительно, наверное, все изменится настолько, что уже никогда не станет прежним. Эта долина уже не так безопасна, как была. Внешний мир нашел нас и это уже ничто не сможет изменить. Как и Друджи, придут и другие твари.

— Я знаю. — Она еще больше понизила свой голос. — Но я не это имела в виду. Между тобой и мной уже не будет так, как раньше. Именно это причиняет мне боль. Мы не сможем быть прежними. Ты получил черный посох, и ты теперь будешь как Сидер Амент — странником, защитником народа долины. Ты больше не будешь Следопытом. Таким, какими были мы с тобой. И я не буду Следопытом из–за своих глаз. Я, может, и не слепая, но не могу различать цвета, а этого вполне достаточно, чтобы не заниматься своей работой. Мне придется заняться чем–то еще в своей жизни.

— Это исправится. Мы найдем способ. — Он хотел обнять ее или погладить по копне ее рыжих волос, но не смог сделать этого, зная, что за ними наблюдает Боннесант. — Кроме того, мы не сможем снова стать теми Следопытами, какими были. Эта долина, народ, живущий в ней, то, как мы все когда–то были здесь в безопасности — все будет по–другому.

Она кивнула.

— И мне это тоже не нравится. Мне уже не нравится то, что случилось. Мне пятнадцать лет и я выгляжу, как слепая, а ты и я боремся за наши жизни, вдобавок эту долину в любой момент могут наводнить Тролли. Мы должны что–то сделать с человеком, который пытался нас убить, но только, чтобы он не погиб. У нас больше нет дома, потому что возвращаться в тот, который у нас был, слишком опасно. Мы должны помочь Фрине, но мы понятия не имеем, как это сделать. Мы даже не знаем, как помочь самим себе. Мы просто бегаем по кругу, стараясь защитить друг друга. Ничего не имеет смысла.

Пан какое–то время ничего не говорил.

— Ты могла бы сделать что–нибудь, чтобы помочь себе, если оставишь все это мне и вернешься домой.

Она пристально посмотрела на него:

— Ты говоришь это так, будто я и в самом деле могу сделать нечто подобное. Ты намеренно пытаешься заставить меня стыдиться себя?

— Я предлагаю тебе выход. Твои отец и мать оценили бы это. Ты не просила ни о чем этом. Я был тем, кто принял посох от Сидера, когда он умирал. Я был тем, кто принял решение взять на себя его обязанности. Я не ждал, что ты постараешься мне помочь. Я никогда на это не рассчитывал.