Филиппа - Бертрис Смолл

Глаза девушки мятежно сверкнули. Губы плотно сжались в прямую тонкую линию.

— Нет, Криспин, я этого не скажу! — объявила она, вскакивая. — И должна заметить, что ты — чванливая конская задница!

И, повернувшись, Филиппа помчалась к дому, забыв о том, что шнурки корсажа развеваются за спиной крошечными штандартами.

Граф Уиттон взорвался смехом. Ничего не скажешь, в ближайшие сто лет скука ему не грозит!

Глава 11

Назавтра Филиппа отпраздновала свой шестнадцатый день рождения. В Болтон-Хаус с утра пораньше приехала со своими пожитками и Бэнон, уволенная со службы у королевы. Ее голубые глаза блестели, и, судя по виду, она приобрела тот лоск, которого не было несколько месяцев назад. Первого марта ей исполнилось четырнадцать.

— Жаль, что не смогла быть здесь вчера, — вздохнула она, отшвыривая элегантные замшевые перчатки, — но камер-фрейлина сказала, что, поскольку я все равно появлюсь на твоей свадьбе, это значения не имеет. Старая корова! — И, обняв Филиппу, добавила: — Королева разрешила мне уехать сегодня утром, и, поверь, я убралась из дворца еще до первой мессы. Там творится такое! Все перебираются в Гринвич, и никому нет никакого покоя! Честно говоря, не пойму, что ты находишь в такой жизни! Вся эта суета и суматоха, не говоря уже о постоянных переездах! Ой, совсем забыла! С днем рождения тебя, сестричка!

Она расцеловала Филиппу и, отступив, вдруг нахмурилась:

— Ты очень бледна. Не заболела?

— Дядя Том утверждает, что я страдаю от приступа болезни, называемой невестиными страхами, — вздохнула Филиппа. — Я очень рада тебя видеть, Бэнон. Пойдем позавтракаем, прежде чем мои золовки спустятся в зал. У них рты не закрываются, и они так провинциальны! Милые дамы, но какое счастье, что живут довольно далеко от нас!

Она взяла Бэнон за руку, и сестры дружно пошли к столу. Слуги поспешили принести им завтрак и поставили кубки с утренним элем.

— О, наконец настоящая еда! — обрадовалась Бэнон. — Боюсь, то, что подают при дворе, почти несъедобно!

Она отломила кусок от горячего каравая, щедро намазала маслом и откусила. По лицу разлилось настоящее блаженство. С подбородка капало растопленное масло, но Бэнон ничего не замечала.

— Истинный рай, — пробормотала она.

— Ты когда-нибудь растолстеешь, — поддела Филиппа.

— А мне все равно! — отмахнулась Бэнон. — У меня будет Оттерли, мои дети и Роберт. Это все, что я хочу от жизни, сестричка. А Роберту тоже все равно. Он твердит, что чем меня больше, тем сильнее его любовь.

Филиппа покачала головой:

— Как это получается, что вы успели так освоиться друг с другом? Ты знаешь его чуть дольше, чем я — графа.

Филиппа, ты моя любимая сестра и без всяких уверений знаешь это. Но на тебя слишком повлияла королева. Не хочу сказать ничего неуважительного, но ты должна брать пример с мамы. Вот в ком кипит жизнь, и дьявол побери все остальное! Она не боится отдаться страсти. Она легла в постель Гленкирка после первой встречи и, как говорят, по доброй воле.

Бэнон окунула ложку в корку каравая, наполненную теплой сладкой овсянкой, и поднесла ко рту. В каше плавали кусочки яблок, корица и островки сливок.

— Откуда ты знаешь подобные веши? — удивилась Филиппа.

— Дядюшка сказал. Я жила в его доме с двенадцати лет и многое проведала. Кроме того, хотя мама и сопротивлялась отчиму, все же втайне желала его. А вот ты держишь Криспина на расстоянии, то ли из стыдливости, то ли из ханжества. Но результат тот же самый. Пойми, завтра ты выйдешь за него и должна будешь исполнить супружеский долг. Ты уже больше не сможешь ему отказать!

— Знаю, — кивнула Филиппа. — Но я сбита с толку и очень боюсь.

— Чего? — удивилась Бэнон.

— Кого. Графа, конечно. Он очень упрям.

— Не меньше, чем ты? — засмеялась Бэнон.

— Вчера после церемонии он повел меня в сад и стал целовать.

— И?..

— Ослабил шнуровку! Ласкал мои груди! Сказал, что он научит меня страсти, а через два дня я стану его женой и исполню свой долг по отношению к нему! — выпалила Филиппа. — Я убежала в дом и просидела остаток дня в своей комнате.

Бэнон покачала головой:

— Вижу, ты исполнена решимости остаться несчастной. Что это с тобой, сестрица? Граф — очаровательный мужчина. И хотя не слишком известен при дворе, те, кто его знает, хвалят его порядочность и доброту. Никто не принуждал тебя к этому браку. По-моему, ты ведешь себя как глупая, чопорная ханжа и робеющая девственница.

— Я и есть робеющая девственница, — запротестовала Филиппа.

— Но прежде всего — глупышка. Меня так и подмывает отказаться от моей собственной помолвки, чтобы помочь тебе. Для этого и существуют сестры, но будь я проклята, если пущу на ветер собственное счастье только потому, что моя сестра ведет себя, как деревенская идиотка! Не будь я влюблена в Роберта Невилла, украла бы у тебя графа и сама вышла за него! — Она раздраженно схватила кубок и двумя глотками выпила едва не половину содержимого. — Такую партию еще надо поискать!

— Благодарю, мистрис Бэнон! — воскликнул граф, подходя к столу и тепло улыбаясь будущей свояченице. — А ты, малышка, надеюсь, чувствуешь себя лучше?

Он поцеловал Филиппу в лоб и сел рядом.

— Да, милорд, — пробормотала она, опуская глаза.

— Ну вот, я уже наелась, — объявила Бэнон, вставая. — Пойду вздремну. Фрейлинам никогда не удается выспаться. Увидимся позднее.

— Я пойду с тобой, — предложила Филиппа, пытаясь встать. Но граф положил ей руку на плечо. Она вопросительно посмотрела на него.

— Не хочу, чтобы ты шла со мной, тупица! — отрезала Бэнон и выбежала из зала.

— Пора прекратить эти глупости, — заявил граф.

— Знаю, — согласилась она. — И не понимаю, что со мной творится. Раньше я никогда не была трусихой!

Она наполнила кубок графа из кувшина и, намазав маслом хлеб, подала ему.

— Мы проведем день вместе, — сказал он. — Возьмем барку Тома и уплывем подальше от города. Захватим с собой корзинку и устроим пикник. Только вдвоем, никого больше. Ни моих болтушек-сестер, ни твоей очаровательной Бэнон, ни блестящего лорда Кембриджа. Только мы. Расскажешь о своей семье и объяснишь, почему не любишь овец. А я взамен поведаю о своем детстве.

— О, какая отличная мысль! — улыбнулась Филиппа.

— Ты устала, малышка. Я это вижу. Чересчур всерьез воспринимаешь жизнь. Иногда кажется, что ты никогда не была беззаботной, — вздохнул он, проводя пальцем по ее щеке.

Я жила во Фрайарсгейте, когда была маленькой, — тихо сказала она. — Мама заботилась о нас и следила, чтобы мы были счастливы и благополучны. Отец Мата давал нам уроки, и мы учились плавать в озере. Помню, как разглядывала новорожденных ягнят, только что появившихся из чрева матерей. Овцы не очень умны и ягнятся в самые холода.