Ночные ведьмы - Раиса Аронова

— Да, да, Я знаю, как проехать к могиле наших девушек. Это в Пашковском, в парке.

Заехали на рынок, купили цветов.

Почти всю дорогу до Пашковского ехали молча. Каждая вспоминала военные годы, воскрешала в памяти образы тех, кто не дошел с нами до счастливого Дня Победы.

Там, в братской могиле, на которую мы возложим сейчас цветы, похоронена Дуся Носаль. Она была одной из лучших летчиц полка, заместителем командира эскадрильи. И моей самой близкой подругой…

Как все произошло тогда? Мне не нужно напрягать память, я знаю по рассказам подруг, как это случилось.

…Ночной старт. Дуся, в ожидании, когда на ее самолет подвесят бомбы, подошла к первому фонарю и читает только что полученное от меня письмо из госпиталя.

— Райка с врачами воюет, рвется в полк, а ее не отпускают, рана еще не затянулась, — сообщает она собравшимся около нее нескольким девушкам. Боится, наверное, как бы не опоздать переучиться на летчика, — смеется она. — Вон Жигули, Ульяненко и Наталка Меклин уже переучиваются.

— Дуся! — зовет ее от самолета штурман Ира Каширина. — Иди, выруливай, нам подвесили бомбы.

— Бегу! — весело отзывается та.

Они летят на Новороссийск. Чтобы подойти к городу, нужно перевалить через горы. Над горами сильные нисходящие потоки воздуха, самолет неумолимо «подсасывает» к земле. Однако опытная рука летчицы уверенно борется с коварной стихией и точно выводит самолет на вражеский объект. Бомбы ложатся в цель. Но едва летчица взяла обратный курс, как мимо них промчался немецкий самолет. Дуся понимает, что голубое пламя из патрубков выдает их, но нельзя убрать сейчас газ — самолет сыплется вниз, попал в нисходящий поток воздуха. И в этот момент по глазам резанула вспышка разрыва снаряда…

— Дуся, Дуся, держи самолет! — в тревоге говорит штурман Каширина, видя, что летчица подалась вперед и не работает управлением.

Дуся не отвечает. Предчувствуя недоброе, Ира Каширина сама берет управление — она знает, что нужно делать, перед войной училась в аэроклубе. Но ручка зажата, летчица навалилась на нее всем телом. Каширина привстает, левой рукой берет Дусю за плечо и подтягивает ее к себе. Другой рукой ведет самолет…

На старте сразу заметили, что с пришедшим самолетом что-то случилось. Он несколько раз заходил на посадку и никак не мог приземлиться в положенном месте. Наконец сел — коряво, с промазом. К нему сразу же подбежало несколько человек, в том числе командир полка Бершанская и полковой врач Жуковская. Ира Каширина, пошатываясь, подошла к Бершанской и тихо доложила:

— Товарищ командир, задание выполнено. Летчица ранена, самолет от цели привела я…

— Летчица не ранена, она убита, — медленно сходя с трапа, сказала врач.

— Вот тут остановимся, — выводит меня из задумчивости голос Сони.

Оставляем машину и идем в глубь парка. Соня подводит нас к высокому обелиску: здесь…

Кладем цветы к подножию. Среди белых гладиолусов красная роза — как капелька крови. Украдкой друг от друга вытираем глаза.

«Вечная слава героям, погибшим в годы Великой Отечественной войны», читаем на обелиске.

— И это все? А где же имена наших девушек: Носаль, Пашковой, Макогон, Свистуновой? Нет имен!

— Евдокия Давыдовна уже давно возбуждала вопрос перед горсоветом о том, чтобы были написаны имена наших летчиц, ведь здесь только они четверо похоронены, — говорит Соня, — но почему-то до сих пор это не сделано.

Мы с Руфой молчим. На сердце очень тяжело.

Обошли вокруг обелиска, поправили цветы, постояли минуту, опустив головы, и медленно направились к выходу…

Из Краснодара выехали уже часа в четыре дня. В машине было как-то необычно тихо. Все трое сидели с задумчивыми лицами. Чтобы разрядить гнетущую тишину, Леша включил приемник. Зазвучала песня:

Как много их, друзей хороших,Лежать осталось в темнотеУ незнакомого поселкаНа безымянной высоте…

— У наших девушек и поселок и высота известны. А на могиле их имен нет, — говорю я. — Почему же они стали безымянными героями? — Во мне закипала горячая обида. — Ведь Дуся Носаль — первый Герой Советского Союза в нашем авиационном полку. И первая летчица — Герой времен Великой Отечественной войны. Почему же она лежит сейчас в земле безымянным героем? Почему, я вас спрашиваю?!.

…у незнакомого поселкана безымянной высоте…

Песня разбередила душу, и все, что с трудом скрывала там, у могилы, прорвалось наружу. Слезы брызнули из глаз. Не в силах больше сдерживать себя я плачу — не стесняясь, открыто.

— Ну, ну… Зачем же так… — в растерянности говорит муж.

— Рая, не надо, а то и я… — просит Руфа. Я опускаю боковое стекло машины и подставляю лицо встречному ветру.

Вскоре после опубликования этого отрывка в газете «Советская Кубань» (20.3.65 г.) у памятника была возложена мраморная плита с именами погибших.

В станицу Ивановскую приехали как-то неожиданно быстро. Теперь сюда ведет довольно приличная асфальтированная дорога, или «госдорога», как ее здесь называют.

Если станица Ассиновская была «основной базой» нашего полка на Северном Кавказе, то Ивановская являлась таковой на Кубани. Мы простояли здесь пять месяцев — с середины апреля до середины сентября 1943 года. Отсюда, как я уже писала, мы летали бомбить «Голубую линию» противника, его последний оплот на кубанской земле. Враг знал, что если он не удержит эту линию обороны, то вынужден будет скатиться в Керченский пролив, плыть в Крым, так как здесь ему больше не за что было цепляться.

Воздушные бои были жаркими, яростными. У меня сохранилась вырезка из газеты «Красная звезда» от 9 октября 1963 года со статьей Маршала Советского Союза А. Гречко — «Освобождение Тамани».

«Авиация противника делала до 1500–2000 самолето-пролетов в день. Более двух месяцев длилось воздушное сражение на Кубани. По своей напряженности, количеству участвовавших в нем самолетов и числу воздушных боев оно превосходило все предшествовавшие сражения. Да и в последующем, до самого конца войны, мы не знаем такого большого сосредоточения авиации на ограниченном пространстве. Над Кубанью состоялось более половины всех воздушных боев, происшедших в апреле — мае 1943 года на веем советско-германском фронте. В итоге боев победу в воздухе завоевали советские летчики».

Наш полк принимал в этой грандиозной битве должное участие.

— В Ивановской полку вручили Гвардейское знамя, — напоминает Руфа.

Мы были гвардейцами уже с 8 февраля 1943 года, но вручение знамени состоялось только 9 июня. Удивительно, как хорошо помнятся знаменательные даты полковой жизни — будто дни рождения самых близких друзей.