Дюна: орден сестер - Брайан Герберт

Речь Манфорда Торондо в Зале ландсраада убедила его в том, что он не владеет какой-то существенной информацией, поскольку Птолемей просто не мог понять такую логику. Его раздражало то, что он не понимает батлерианцев, но ученый видел, насколько они влиятельны, и понимал, что с ними необходимо найти общий язык.

Он выяснил, что движение возникло после того, как его основательница, женщина по имени Райна Батлер, в детстве перенесла тяжелую болезнь. Хотя Птолемею не хотелось плохо думать о почитаемой мученице, он подозревал, что у нее мог быть поврежден мозг, биохимический сдвиг вывел ее из равновесия. Благодаря своей харизме она приобрела влияние, опираясь на страх перед Омниусом; это влияние невозможно отрицать. Ее преемник Манфорд также пережил тяжелейшую физическую и психологическую травму, связанную с потерей ног. Птолемей сочувствовал бедняге, но Манфорд вел своих сторонников по ложному пути, в ущерб всему человечеству.

Птолемей был уверен, что, если предложить действующие протезы, если вернуть безногого к нормальной жизни, Манфорд согласится: да, технология делает жизнь лучше. И это станет первым шагом на пути к просвещению антинаучных фанатиков.

Но реакция Манфорда на подарок оказалась отрицательной и непостижимой. Проведя всю жизнь на Зените, где идеи открыто высказывались и обсуждались, он находил слепое упрямство батлерианцев отвратительным. Доктор Эльчан, чью расу постоянно преследовали – не всегда справедливо, – был в ужасе; он предупреждал Птолемея, что Манфорд поведет себя именно так, даже говорил: «нам повезло, что мы уцелели»… Что было нелепо, но вполне могло оказаться правдой.

Испуганные Птолемей и Эльчан вернулись в свою сельскую лабораторию на Зените и в смущении и замешательстве погрузились в работу. С деланым оптимизмом Птолемей сказал напарнику:

– Не нужно падать духом, друг мой. Мы старались. Мы изложили свою точку зрения. Больше не станем тратить времени на батлерианцев.

Он говорил так из желания убедить самого себя.

С другой стороны, исследователь-тлейлакс был молчалив и озабочен. Доктор Эльчан и Птолемей многие годы дружили и сотрудничали, и их согласованная работа не только приносила хорошие результаты, но и создавала радостную, стимулирующую атмосферу. Своим трудом Эльчан преодолел предубеждение, с которым относились к тлейлаксу.

– Я рад, что мы благополучно вернулись. – Эльчан поднял левую руку и согнул искусственные пальцы. – Мы знаем, что заменяемые конечности работают благодаря прочному соединению живых нервов с искусственными. Я вернул себе руку и могу ею пользоваться, хотя ее не чувствую.

– Сенсорные нервные окончания – совершенно другая проблема, – сказал Птолемей. – Но мы над ней поработаем.

Эльчан согласился.

– Лучший путь к успеху – и дальше приносить пользу человечеству. Со временем мы опровергнем взгляды батлерианцев. Наука остается истиной независимо от того, что они о ней думают.

Птолемей знал, что их нынешняя разработка пленит умы и взбудоражит имперское общество. В баках и питательных камерах росли органические рецепторы, аналогичные тем, с помощью которых кимеки мысленно управляли механическими телами.

Птолемей и его коллега получили от Совета Зенита значительные средства, и Эльчан, нарушив некоторые правила, закупил остатки ходячих кимеков, чтобы иметь возможность их изучать. Батлерианцы, наткнувшись на такие образцы технологии, сразу уничтожали их, и поэтому у ученых было очень мало образцов действительно работающих машин. Невредимые ходячие кимеки пользовались большим спросом. Птолемей не спрашивал Эльчана о его источниках.

Исследователь-тлейлакс презрительно заметил:

– Хотел бы я когда-нибудь рассечь маленький мозг Манфорда Торондо – и посмотреть, есть ли разница между ним и мозгом нормального человека.

Птолемей не хотел насмехаться над вождем батлерианцев.

– Это зло.

Он по-прежнему был раздосадован и озадачен тем, что им не удалось достичь выгодного для всех компромисса. После катастрофического посещения Лампадаса прошла неделя, жизнь возвращалась в обычную колею.

И тут к ним явились батлерианцы.

На сельский лабораторный комплекс опустились сорок кораблей. Ревя перегруженными генераторами силового поля, малые суда опускались, как стая ворон на падаль. Многие работники лаборатории к тому времени разошлись по домам, а последние выбежали наружу, как только поднялась суматоха. Они убегали, увидев, как корабли опускаются на травянистые холмы. Перед батлерианцами остались только Птолемей и доктор Эльчан.

Рев притих. Раскрылись люки и выдвинулись трапы; по трапам спустилась группа мастеров меча и сотни штатских, вооруженных дубинами. Двое не очень крепких телом ученых, разинув рты, смотрели на эту ненужную демонстрацию силы, словно не могли поверить в происходящее.

Эльчан в отчаянии простонал:

– Нам не убежать.

Они одни стояли перед главным исследовательским корпусом.

– Что за ерунда! – сказал Птолемей. – Зачем они прилетели?

Под приветственные возгласы появился безногий человек в подвеске на плечах мастера меча. Когда он сидел за своим маленьким столом на Лампадасе, он не казался Птолемею грозным; сейчас при виде вождя этой толпы у того по спине пробежал холодок.

– Птолемей с Зенита, – сказал Манфорд, – мы пришли помочь тебе. Искушение увело тебя с верного пути. Честолюбие обмануло тебя. Моя цель – наставить тебя на путь истинный.

Пока вождь говорил, буйные батлерианцы бросились в погоню за убегавшими техниками. Манфорд не стал их останавливать.

– Зачем вы здесь? – Птолемей в ужасе смотрел, как одну работницу схватили, повалили на землю и начали избивать. Он не видел женщины из-за окружившей ее толпы, но слышал ее крики. – Велите им остановиться.

Анари Айдахо поднесла Манфорда к съежившимся ученым. Глядя на них с высоты ее плеч, Манфорд сказал:

– У них своя задача, у меня своя.

Женщина перестала кричать. К ужасу Эльчана, из кораблей все выходили батлерианцы. Птолемей хотел успокоить друга, но понимал, что слова бесполезны.

– Я извещу Совет. Это… частная лаборатория.

Манфорд ответил мягко, обычным тоном:

– Да, это ваша лаборатория. Зайдем в нее и посмотрим, чем вы занимались.

Птолемей не хотел впускать их в исследовательский корпус, но батлерианцы устремились вперед, как цунами, увлекая его с собой. Фанатики рассыпались по помещениям, круша аппаратуру, вырывая светильники, разбивая окна камнями.

У Птолемея перехватило дыхание. Это было ужасно и сюрреалистично, как вызванная наркотиками галлюцинация, от которой невозможно спастись.

– Не понимаю! – По его лицу полились слезы. – Я не сделал вам ничего плохого. Я только хотел помочь.

Манфорд покачал головой, выражая глубокую печаль.

– Меня оскорбило то, что вы решили, будто я нуждаюсь в вашей порочной технологии, сочли меня таким слабым.

В помещении Анари Айдахо понесла Манфорда так, что он мог мрачно разглядывать испытательные стенды, где росли искусственные конечности и нервные окончания, аналитические машины и, самое главное, – трех разобранных ходячих кимеков.

Манфорд наклонился, поднял неподвижную пластиковую руку и с отвращением швырнул ее на пол.

– С чего вы взяли, что человек нуждается в таких усовершенствованиях? Нам нужна вера… и я верю в вас, Птолемей с Зенита. Поэтому даю вам второй шанс.

Птолемей затаил дыхание. Он ничего не понимал. По-прежнему доносились звуки погрома – и не только из лаборатории, но по всему комплексу. Его едва не вырвало. Рядом с ним доктор Эльчан, парализованный страхом, дрожал и не мог произнести ни слова; он как будто понял некую фундаментальную истину, которую никак не мог понять Птолемей.

Манфорд нахмурился.

– Боюсь, однако, что ваш компаньон-тлейлакс чересчур глубоко поражен этим проклятием. Его мы не можем спасти – но можем помочь стать частью вашего испытания. Может, в конце концов вы достигнете просветления.

Эльчан закричал и попытался убежать, но двое фанатиков схватили его и потащили обратно к Манфорду и Анари. Мастер меча обнажила оружие и одним ударом отрубила искусственную левую руку в том месте пониже плеча, где проходил шов и плоть соединялась с искусственными нервными окончаниями. Эльчан закричал, глядя на руку, из которой вытекала питательная жидкость, выталкиваемая гидравликой. Из перерезанной артерии хлынула кровь.

Птолемей хотел прийти на помощь, но его удержали силой. Сердце его колотилось, трудно было дышать. Он заглянул в полные ужаса глаза друга, но лишь на мгновение: Эльчан упал и как будто потерял сознание.

– Теперь он по крайней мере умрет как человек, – произнес Манфорд. – Мозг человека свят.

– Мозг человека свят, – подхватили остальные, и Манфорд знаком велел всем выйти. Один из мастеров меча потащил за собой Птолемея, но Эльчана оставили лежать на полу лаборатории, очевидно, чтобы умер от потери крови. Происходящее походило на горячечный бред. Птолемей отказывался верить своим глазам.