Подземный огонь - Олаф Бьорн Локнит

Сейчас утро. Довольно раннее, если судить по тусклому свету, что пробивается в окно. Окна здесь непривычные – высокие, похожие на наконечник стрелы, а в рамы вставлено множество маленьких цветных стекол. Наверное, одно такое окно стоит денег больше, чем вся наша семья могла добыть за год…

Торчать в пустой комнате было скучно. Я осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Вчера тут целая уйма народу носилась туда-сюда, а теперь ровно умерли все. Наверное, спят еще. Значит, никто не рассердится, если я немножко прогуляюсь. Любопытно же, как люди тут живут?

Коридор вывел меня к каменной лестнице. На перилах зачем-то – наверное, для красоты – были приделаны бронзовые шарики и стояла большая ваза из розового камня. Я подумал, пойти мне вверх или вниз, и решил, что лучше вниз. Может, наткнусь на кого-нибудь.

Я спустился еще на два пролета, и сразу увидел маленькую дверь. Она была приоткрыта. Я огляделся – по-прежнему никого, и никто за мной не смотрит – и вошел. Просто из интереса – а что за этой дверцей?

За ней тянулся все время поворачивавший темный проход, такой узкий, что я постоянно думал – застряну. А потом я наткнулся на какую-то мягкую большую тряпку, закрывавшую дорогу, и едва в ней не запутался. Тряпка была пыльная и пахла жухлой травой. Наконец, я разобрался со складками, отодвинул ее в сторону и пролез между занавеской и стеной.

Я попал в какое-то большое помещение. Такое большое, что в него, наверное, целый дом бы влез. И даже не один. Зачем внутри без того огромного дворца выстроили такую комнату?

Здесь было пусто, сумрачно и очень тихо. Настолько тихо, что я даже услышал эхо собственных шагов. Высоко под потолком, на расстоянии не меньше двадцати локтей, слабо светились окна. Пол был каменный, из красных и белых плит, складывавшихся в хитрый узор. Еще здесь были столбы. Высоченные и толстые столбы, упиравшиеся в потолок. Они стояли в два ряда, черные с синеватым отблеском, и смахивали на стволы каких-то небывалых деревьев без веток.

Я осторожно обошел вокруг одного из столбов. Наверное, именно такая штука и называется «колонна». Только зачем их так много? Крышу подпирать, что ли?

В дальнем конце огромной комнаты было какое-то возвышение, и я пошел посмотреть, что это. Оказалось – каменное кресло, к которому вели три широкие ступеньки. Кресло было очень красивое, бледно-розовое, с белыми и черными прожилками, с ножками, похожими на когтистые лапы большого зверя. Над спинкой кресла поднималась оскаленная кошачья морда из потемневшей бронзы.

Еще одна кошка – или животное, очень на нее похожее – была выложена большими желтыми камнями и тонкими золотистыми проволочками на стене за креслом. Она была высотой в три-четыре человеческих роста и стояла на задних лапах, выставив передние перед собой.

Я подумал и решил, что это все-таки не кошка. Скорее, барс. Хотя у барсов не бывает такой косматой гривы и изогнутых хвостов с кисточками. Значит, у нас, в Пограничье, такой зверь не водится. Потом надо будет спросить, что это за тварь и зачем ее здесь нарисовали?

Я потрогал вставленные в стену камешки и попытался выковырять один. Камни сидели крепко, сколько я не старался подцепить их кинжалом. Ну и ладно. Тогда посмотрю лучше поближе на каменное кресло.

Я поднялся по ступенькам. Бронзовая кошка беззвучно шипела, прижав уши к голове и показывая длинные клыки.

– Ты чего такая злая? – спросил я у зверя и погладил сморщенный нос. – Сторожишь, да?

Кошка ничего не ответила. Я присел на краешек кресла и осмотрел комнату. Отсюда, с возвышения, она казалась просто бесконечной. Множество уходящих вдаль ровных черных колонн, падающие сверху косые лучи света… Наверное, даже если в эту комнату наберется много гостей, она все равно будет казаться маленькой, а люди – недомерками. Мне стало жутковато.

В это время высокие двустворчатые двери в дальнем конце комнаты беззвучно распахнулись. Вошли трое – седоватый напыщенный старик с изрядно отвисшим брюшком, а следом за ним почти бежали два типа, похожих на мастеровых. Старик на ходу что-то говорил, размахивая руками и указывая то на потолок комнаты, то на стены, мастеровые внимательно слушали. Меня они пока не замечали, и я подумал, что надо бы поскорее убраться отсюда. Вдруг в эту комнату никому без разрешения входить не положено?

Я бы и смылся потихоньку, но забыл про эту проклятую кошачью морду. Когда я вскочил, то со всего размаху треснулся об нее головой. Ну, я и охнул, а звуки здесь разносятся хорошо…

Старик замолчал на полуслове и уставился на меня так, будто у меня выросло две головы или я гадость какую сотворил. Мастеровые переглянулись и резво попятились обратно к дверям. Я понял, что мне непременно влетит, хотя ничего плохого я не сделал. И зачем мне только приспичило пойти прогуляться? Сидел бы себе тихо…

– Это что? – каким-то шипящим голосом спросил старик, непонятно к кому обращаясь. Точно не ко мне – в мою сторону он даже не смотрел. – Кто впустил сюда это… этого?

Я открыл было рот, чтобы растолковать, что никто меня не пускал, а я сам вошел и сейчас уйду, но мне не дали. Старик налился багрово-красным и неожиданно тонким и пронзительным голосом, от которого у меня зазвенело в ушах, крикнул:

– Стража!

Ну почему мне всегда так не везет? Сейчас примчатся стражники, начнут спрашивать – что да как? А может, сперва по шее надают, а уж потом спросят, кто таков… Нет, не нравятся мне города, это точно!

Отзвуки вопля старика еще метались где-то под потолком, когда в комнате появились новые люди. На мое счастье, это оказалась не дворцовая стража. Мало того – одного из вошедших я знал. Точнее, двух…

– Публио, что тут у вас происходит? – осведомился король, окидывая взглядом разгневанного старика, спрятавшихся за колоннами мастеровых, и меня. К тому времени я уже догадался слезть с кресла и спуститься вниз. – Почему с утра все вопят, как резаные?

– Эйвинд, что ты натворил? – это спросил Мораддин, пришедший вместе с королем. А еще возле дверей стояла очень красивая белокурая женщина, с легкой улыбкой наблюдавшая за всеми нами.

– Ничего, – пробурчал я. – На кресле посидел…

– Чего-о? – дружным хором переспросили Мораддин и король.

– На кресле посидел, – повторил я. Старик просто потерял дар речи, только хлопал глазами, как вытащенная на берег рыба, а женщина тихо засмеялась. Чего ж я такого сделал, что они так на меня уставились?

– Ну, и как? – с непонятным мне ехидством поинтересовался король. – Удобно?

– Нет, – честно сказал я. – Холодное оно… и жесткое. Постелили бы сверху медвежью шкуру, что ли…

Правитель Аквилонии прислонился к стене и захохотал. Мораддин скорбно вздохнул, крепко взял меня за рукав и потащил за собой наружу.