Печать луны - Г. Зотов

Эта мысль придала Сидоренко сил. Суча ногами, он приподнялся повыше. Включив цифровую камеру на телефоне и направив ее на себя, он стал говорить в нее – так быстро, насколько мог. Вокруг одинокой фигуры у заиндевевшего соснового ствола все шире разливалось красное пятно. Сказав то, что хотел, киллер зажал телефон в левой руке. Правой он вставил в рот глушитель парабеллума, почувствовав немеющим языком вкус пороха.

Выстрел даже не спугнул птиц. Он был тихим, словно сломали ветку.

Глава двадцать девятая

Трехрублевка

(23 февраля, четверг, утро)

Страшная новость о жестокой расправе «нового Потрошителя» над светской писательницей Смелковой привела в шок всю трехрублевскую гламурную общественность. Реакция, как и после смерти балерины Кшесинской, была разной. Одни, обливаясь слезами, начали паковать чемоданы и заказывать авиабилеты на Кипр. Другие бросились в оружейные магазины, скупая все стволы подряд, от винчестеров до револьверов «бульдог» – главное, чтобы те были помощнее и поубойнее. Третьи (в основном представители писательского бомонда) решили срочно собраться и обсудить, чем они могут помочь полиции? Сбор был назначен в гостином зале дворцового комплекса авторши дамских детективов, миллионерши Виктории Невцовой. По тиражам Невцова считалась номером один в империи – она писала по два детектива в день. Не проходило и недели, как в одном из книжных магазинов под тяжестью ее книг падал шкаф (а то и рушился сам магазин). Плодовитее ее была только американская писательница Джеки Коллинз, штамповавшая три книги ежедневно – впрочем, Невцова небезосновательно подозревала конкурентку в эксплуатации ghost writers, то бишь банальных «литературных негров». Однако потрясение от убийства Смелковой было столь велико, что Невцова отложила написание очередной пары бестселлеров ради важного консилиума с коллегами. Уже к девяти утра к даче Невцовой, выполненной в виде трех египетских пирамид в натуральную величину, начали пачками съезжаться черные джипы. Невцова самолично (она не признавала горничных) разнесла приглашенным чашки с утренним чаем – они мрачно помешивали его серебряными ложечками, на посеревших лицах лежала печать беспокойства. Два карликовых бегемота Невцовой откровенно ластились к гостям, но те в своем горе не могли даже на секунду отвлечься и приласкать симпатичных животных. Тягостное молчание прервал один из самых маститых авторов Трехрублевки – король ретротриллеров времен Киевской Руси и одновременно профессиональный переводчик с китайского языка Морис Хунхуз. По его бестселлерам были сняты три отечественных блокбастера: «Азраил», «Индийская защита» и «Княжий дружинник». Злые языки говорили – Хунхуз может выпустить книгу с пустыми страницами, и все равно найдутся сто тысяч человек, которые будут рвать ее из рук.

– Налицо классическое преступление, господа, – сказал Хунхуз, как бы невзначай отпихивая тершегося о штанину бегемота. – Стиль завязки детективного сюжета всем знаком, и нам как специалистам в этом жанре предстоит предугадать дальнейшие ходы убийцы и обрисовать его внешность – сообщив это полиции его величества, мы сможем обезопасить себя в наших жилищах. Лично я с высоты миллионных тиражей полагаю – преступление может раскрыть скромный чиновник по особым поручениям: все начальники либо дураки, либо сами причастны к планированию убийств.

– Не соглашусь, Морис, – прервала его Невцова, подхватывая на руки отвергнутого бегемота. – Убийства в состоянии раскрыть ТОЛЬКО женщина, так как именно она замечает вещи, незаметные мужскому глазу. По пути она, конечно, опрокинет на себя кипящий чайник и сядет жопой в торт, над чем все очень-очень будут смеяться, но в итоге замочит весь криминал. Самые лучшие следователи – это непрофессионалы, господа. Жандармы способны лишь щеки надувать. Пустите туда домохозяйку, и она мигом все распутает.

Гости позволили себе улыбнуться, пускай и довольно скептически.

– Ничего подобного, – затравленно озирая гостиную, стены которой в деталях отображали похороны бога Озириса, сообщил Михаил Злоглазов, автор хитового антидворянского романа «Лох-Несс» о гламурных и понтоватых лохах, работающих водолазами на дне таинственного шотландского озера. Злоглазов происходил из успешных купцов, поставлявших с астраханского рынка оптовые партии осетрины. Год назад его приятель, известный плейбой барон фон Блюмберг, поспорил, что раскрутит на медийном рынке даже оберточную бумагу. Злоглазов так и сделал – накатал «Лох-Несс» на оберточной бумаге всего за неделю: книга с тучей ошибок (слово «говно» там было написано через «а») мгновенно стала суперхитом. Сумбурность и ошибки ловкий фон Блюмберг превратил в достоинство автора: мол, это и славно – парень пишет, можно сказать, «от сохи». После этого Злоглазов написал еще три романа, и заделался мегаписателем, окончательно забыв про осетрину. Любые наезды критиков на книгу Злоглазов объяснял просто – они сами лохи и страшно ему завидуют, а дворян на дух не принимал, называя их «сыклом». Дворяне в ответ обижались и в онлайн-дневниках «Живого журнала» именовали Злоглазова «бычьем». На балах в Кремле фрейлины шептались: дескать, Злоглазов – спецпроект министерства двора, придуманный лучшими аналитическими умами империи для хитрой задачи: через бестселлеры популяризировать идею самодержавной монархии. Сам Злоглазов эту информацию не опровергал – не исключено даже, что он распускал подобные таинственные слухи лично, дабы увеличить персональную значимость.

– Все это похоже на информационный терроризм, – продолжал Злоглазов. – Вы смотрели фильм «Хвост виляет собакой»? Вот и тут, похоже, то же самое. Может, и убийств никаких нет, а все это организуют пиарщики в известных целях? Вы помните, как мочили помазанника Божьего на заре его карьеры?

Злоглазов с чувством перекрестился на написанный маслом величавый портрет государя – с андреевской лентой через плечо, при золотых эполетах: совсем как в кабинете у продюсера Леопольда фон Брауна. С единственным отличием – корону на этой картине император держал в руке под локтем, как будто пришел к Невцовой в гости и искал место, где ее можно повесить на гвоздик. Остальные, глядя друг на друга, быстро сотворили крестное знамение – воздержался только слывший республиканцем Морис Хунхуз: он лишь сделал пальцами загадочные жесты, словно изображал кальмара.

– Господа и Mesdames, я сама происхожу из департамента полиции и мне обидны инсинуации в адрес наших доблестных органов, – заявила писательница Марина Александрова, ее глаза казались огромными из-за больших стекол роговых очков. – Но я согласна с Викушкой: преступление обязана раскрыть женщина. Мужчины по своей сути – тупые и грубые волосатые животные, которые только путаются под ногами у женщин, мешая им своим свинством изящно распутывать подобные дела.