ЛВ 3 (СИ) - Звездная Елена

Переглянулись мы встревожено. А с руки лешеньки все так же капала кровь. Он на рану свою глянул, чуть глаза сузил и затянулась та корой древесной, древесная кора едва срослась, приняла облик кожи человеческой, и мы с лешим снова переглянулись. Не по себе было. И мне и ему.

— У тебя волосы темнее стали, — заметил друг мой верный.

— Еще бы не стать, я же магию через себя пропускаю, вот и потемнели, — и совсем хорошее настроение мое пропало.

На смену ему тревога пришла, да в душе поселилась, свернувшись змеей ядовитою.

— Успокойся, разберемся во всем, — решил лешинька, да меня за плечи обнял.

Так бывает дуб столетний тонкую слабую березку поддерживает, чтобы не упала та от ветра сильного, да дождя проливного. Вот и мне леший был опорою.

— У Води Заводь навсегда осталась с водой ключевой, — не знаю, от чего вспомнила. — Навеки изменилась.

— Я не изменился, — твердо сказал леший, — встретим ведьм и обратно облик свой приму. Не тревожься понапрасну.

«Надо будет с Агнехраном поговорить» — решила для себя я.

И на том успокоилась.

Встала ровно, горделиво да величаво, и может я и пигалица, да зато у меня клюка всем на зависть, и леший тоже, и лес, и яр, и две чащи Заповедные и… и счастье, тихое, согревающее душу теплом радостным счастье.

И тут на думы про счастье да тревоги времени не осталось — ведьмы подлетали.

Леший правду сказал — красиво летели. Косяками. У ведьм построение такое — впереди десятник летит, в смысле десятница, за нею косяком десять ведьм, по пять в каждой ветви. Такие десятки в сотни формируются. Издали кажется, что птицы математику освоили, да летят в строгой пропорции, а в близи понимаешь — главная ведьма десятка или сотни, она метлы своих подопечных контролирует. И вот не ждали мы, совсем не ждали, что случится страшное — поломается строй ведьминский, едва они к незримой границе Гиблого яра прикоснутся.

Да только вышло, как вышло.

Тысячница, одна из самых верховных, что на метле летела с царственным видом коронованной княжны, в стену воздушную влетела аки птица в дерево. На метле не удержалась, и по склону стены покатилась презабавно — мелькали руки, ноги, голова… слетел парик, демонстрируя залысину существенную на макушке, потом кулон странный — он за стену пролетел, а вот ведьма нет. Рухнула она в кусты от нас недалече, шагах в тридцати, поднялась на четвереньки, головой затрясла ошалело. Опосля не поднимаясь, на нас потрясенно вытаращилась. Мы на нее. Она на нас.

Подлетела метла ее, остановилась с моей клюкой парой слов перекинуться, прикатился и медальон, у ног моих улегся, ведьмы на высоте крон древесных влетали на территорию Заповедного яра, а чародейка все еще стояла на четвереньках, да головой трясла, все пытаясь понять, от чего ж такой конфуз вышел.

«Нет, ну кто бы мог подумать!» — возмущалась метла падшей неведьмы.

«Ты же метла, метла как и жена измену завсегда чувствует», — в свою очередь высказывалась клюка.

«Да не чувствовала я ничего! Ну оставит раз-другой в углу стоять, так может гуляла ножками, фигуры тонкой заради. А твоя-то гляди, тоже тоненькая, может нежить?»

«Тресну.» — мрачно пообещала моя клюка.

Мы с лешим разговор не то чтобы слышали, скорее ощущали на грани шелеста травы, но понимали, в силу своей сущности, а вот ведьмам сия беседа была недоступна.

— Здравствуй, Валкирин, — величественно проговорила вторая из тысячниц, и грациозно, по спирали, спустилась вниз.

«Рисуется, — по секрету сообщила ее метла моей клюке. — Ох, и намаялась я с этим ее коронным спуском, сил моих нет».

«Хорошо спустилась, — поддержала беседу клюка».

«А то — заклинание приклеивания использовала. Сейчас смотри внимательно, будет отклеивать».

Тысячная ведьма опустилась на траву разом обеими ногами, выпрямилась, держа метлу, да и попыталась ее от того места, коим на ней сидела, оторвать… а оно не отрывается.

«Хи-хи», — издала метла.

«Заклинание усилила?» — поинтересовалась клюка.

«Да нет, — метла тысячницы была очень довольна собой, — слегка клеем измазалась, вторая метла помогла».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Между тем величественность ведьмы напротив сменялась нервозностью, а метла все так же отказывалась отлипать от того самого места, на котором сидят.

— А вы ее так оставьте, — внезапно предложил мой леший.

Две метлы и одна клюка уржались на месте, точно так же тихо ржали Леся с Яриной, нет, их тут не было, но два побега, один светлый, другой с темной зеленью, определенно являлись их ушами и глазами, и сейчас подрагивали определенно со смеху.

— Главенствующая, — раздался напряженный голос сверху, — наши метлы дрожат. Что происходит?

Угорают они со смеху, вот что происходит.

Главенствующая ведьма предприняла очередную попытку оторвать от себя предмет передвижения, но тут опасно затрещала ткань платья, и ведьме пришлось смириться с неизбежным.

— Да, вы правы, — величественно кивнула она лешеньке, — лучше оставить так.

Парочка метел со смеху чуть не пороняли свою ведьминскую ношу, я очень старалась не улыбнуться, и не смотреть на ведьму, у которой к определенной части тела прилипла метла и теперь вызывающе торчала по обе стороны от собственно ведьмы.

— Метлы иной раз дают сбой, — попыталась оправдаться главенствующая. — Переизбыток магии может выдержать не каждая… утварь.

«Я вот не поняла, это она меня сейчас тварью назвала?» — возмутилась намертво прилипшая метла.

«Нет, предметом мебели, — пояснила ей моя клюка».

Я бы вмешалась в разговор, но не хотелось выдавать свои возможности. В том смысле, что метлы у ведьм те еще затейницы, так что осознай ведьмы что с метлами говорить можно, каждая определенно провести воспитательную беседу пожелает, а мне оно надо? Чай своих дел выше крыши.

— Приветствую вас на территории Заповедного яра, — вежливо произнесла я, склонив голову в знак приветствия.

Ведьма пыталась держать лицо, но прилипшая к платью метла определено не способствовала величавости.

— Благодарю за помощь оказанную, Валкирин, — ведьма отчаянно пыталась держаться.

— Я не Валкирин, не мое это имя, — сказала твердо.- Я — Весена, ведунья лесная, хозяйка Гиблого яра да Заповедного леса.

И тут меня леший осторожно обнял, да на шаг отойти назад заставил. Искоса взглянула на него — он молча указал на тех ведьм, что не миновали границу Заповедного яра. Их было пятеро. Шестая все так же на четвереньках стояла, в себя прийти никак не могла. Но ее медальон круглый передо мной упал, и вот такой же примерно сейчас на груди одной из пятерки ренегатов был, а я уж знала — чародеи удар наносят парный.

— Сейчас бой будет, — сказала, на второй медальон глядя пристально да напряженно, — улетайте отсюда. В вашем ведении горы, любую выбирайте, а можете несколько. В леса вам мои пути нет, своя экосистема там, ваша магия ее нарушить может. Коли трудности будут лешего моего зовите, он зов в любом месте территорий моих услышит. А сейчас улетайте, и быстро.

Хотела было возразить главенствующая, но тут, нарушая субординацию, слетела вниз Ульгерда, ее метла была сурова и сдержанна как и ее хозяйка.

— Здравствуй, Веся, — оставаясь на метле, произнесла ведьма.

— Здравствуй, Ульгерда, — не отрывая взгляда от чародеек, произнесла я.

— Мы всех проверили, — напряженно сообщила она, — нежити с нами не было, но лес их не пустил. Почему так?

Быстро взглянула я на нее, подурнела Ульгерда пуще прежнего — кожа серо-зеленая, нос крючком, ногти да зубы желтизной пугают, взгляд мутный. Колдовала ты, Ульгерда, колдовала больше положенного. Сколько теперь тебе времени отмерено? Год? Полгода? Что же ты с собой сделала, ведьма?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это яр Заповедный, Ульгерда, — голос мой дрогнул, едва назвала ее по имени, — я приказ отдала пропустить только нечисть. Ведьмы — нечисть, а вот чародейки — они люди, к нечисти они непричастные. От того и миновать барьер не смогли. Но я опосля объясню, улетайте сейчас.

Оглянулась Ульгерда на своих — боль ее я почти физически чувствовала, ничто не ранит так, как предательство… а ее похоже предали.