Поцелуй Однажды: Глава Мафии (СИ) - Манилова Ольга

На холодную голову.

Потому что в груди так горячо, что все остальное лишилось тепла.

Не то чтобы планы Киры и на холодную голову отличались смекалкой, но само наличие плана — это хорошо.

Кира раскладывает для себя диван в гостиной и натягивает по два пододеяльника на разнокалиберные одеяла.

На автомате раздумывает, где именно в квартире Брус убил ее отца. Может быть, в коридоре, если тот пытался сбежать или бороться.

Но скорее всего, здесь. В гостиной.

Четыре месяца спустя Кира знает, почему он убил мерзавца. Карелин не терпит садисткого насилия. У него деловой подход к применению силы. Его габариты и природная мощь кажутся ему проклятьем. Словно другой судьбы у него и быть не могло в таком мире. Он ненавидит себя и то, что вынужден все это делать. И звереет, когда кто-то, по его мнению, делает это добровольно.

Занятный персонаж, этот Карелин. Правда, жаль, уже не ее романа.

Любой нормальный человек радовался бы, что все закончилось — Кире самой даже не пришлось ничего рвать, но разве она — нормальный человек? Жила бы размеренной, спокойной жизнью среднестатистического порядка, где не нужно рвать себе душу каждые выходные, но нет.

Ее натуре подавай чувственную экзальтацию на завтрак, обед и ужин.

Перед сном зависает в телефоне по инерции, читая и просматривая все наискосок.

Есть один шанс…

Такие люди, как Карелин контролируют сливы информации. На автомате, это должно быть настроено непрерывным потоком. Особенно личного характера.

Единственное, что он реально мог оставить мониторингом на ней, это отслеживать и фильтровать все каналы связи. Судя по уровню сложности предыдущего мониторинга, у него там целая команда. Дрим тим, не иначе.

Для них точно не помеха ее новая симка, новый телефон и прочее.

Что-то гадкое и темное приподнимает в ней голову. Как бы хорошо на минуту представить, что ему станет больно хоть на сотую часть… Хоть немного пригубит боли, в которой сейчас захлебывается она.

У них был классный — умри-трижды-за-ночь — секс, в котором он всегда был собственником. Хоть что-то из этого должно быть правдой.

Кира регистрируется на двух сайтах знакомств, загружая какие-то древние свои фотки. Сразу кто-то пишет, но она не читает — зачем?

Затем она открывает браузер, и пустая поисковая строка мигает ей рамочным прямоугольником. Миллиарды душ ежеминутно заполняют его, чтобы отыскать необходимое.

Монотонным клацаньем по сенсорной раскладке Кира опускается на самое дно.

В поисковой строке она пишет…

…чтобы ему потом доложили…

… то, что она самом деле делать не собирается и отчего тошно уже на уровне мыслей:

«найти секс без обязательств девушке сейчас валирский район»

И превращает синие ссылки выпадающих результатов в фиолетовые одна за другой, даже не читая содержимого.

Глава 33

Снять квартиру в ПГТ Остроге, в часе езды от города, проще простого. Запросов особых у брата с сестрой нет, а скоростной интернет через мобильный роутер организовать минутное дело. А вот найти арендаторов для квартиры, что они с Петей оставят, дело накладное.

Выезжают они на день позже позже, чем рассчитывали. Брат остается непреклонным в отношении занятий, и заставлять она его никогда не станет.

Идея переехать на следующий год — а может быть и дольше — в город намного меньше сразу пришлась Пете по душе. Меньше людей, и больше денег у них останется в конечном итоге. А еще Петя души не чает в природе, а Острог граничит прямо с заповедником.

Кира хочет убраться из города. Нужно закрепить знание, что ничего ее здесь больше не держит. Ее будто вообще больше ничего нигде не держит. Ей-Богу, весы врут — она не пятьдесят восемь килограмм весит, а грамм двести.

В ПГТ можно будет поизображать, что начинается новая жизнь. Давно, кстати, стоило ее начать, но Кира увязла в сказочных облаках. Оказались болотом, где до суши — непреодолимые вязкие дали. В старой жизни у раны нет шансов затянуться. Остается только надеяться на шрам уже в другой реальности.

Кира постоянно успокаивает ладонью плоть над сердцем. Вот-вот должно заболеть. Вот-вот, постоянно, в преддверии расщепления. Но оно все не случается. Задеревенел кровососущий насос. И будто обрастает и обрастает твердью, оттого и успокаивать надо и проверять — не вылезло еще?

Одно дело, жалеть и жалеть, что верила всем этим шекспировским речам. Смешно, наверно, когда-то будет. Ну, не она — первая, и не она — последняя.

Другое дело, что больше ничего не будет… Не будет моментов телесного восторга, болезненно сладкого наслаждения, просто прикосновения руки, даже по плечу или спине, невзначай, закончилось, закончилось, закончилось…

Неприятно к самой себе прикасаться, даже элементарно отмывая грязь в душе или натягивая одежду. Все не то, и от противоречивых ощущений опять рвутся слезы на свободу, но Кира выпустить их не может. Есть же предел какой-то. Даже не гордости, а непрактичности.

На вокзале Кира покупает билеты наличными и на придуманное имя. Заранее она приобрела онлайн билеты в совсем другой город.

Они с Петей заходят в вагон поезда, следующего совсем не туда, куда им нужно, и проходят почти в самый конец. Там быстро переодеваются, и по отдельности следуют в нужный им поезд на соседнем перроне.

Кира не собирается рисковать ни на секунду, и если вдруг за ними присматривают, есть шанс оттянуть время. Собственная паранойя воспринимается с неким удовлетворением. В конце концов, вероятность слежки за ними — до ужаса — мизерная.

Когда за стеклом уже мелькают бескрайние снежные дали, она стягивает с волос серый платок.

Пружинистая качка под бесконечными рельсами погружает в суматоху чувств. Одни сомнения… Она возвращается снова и снова к последнему вечеру, а потом — к вечерам до этого, и она запретила это себе, но состав мчится, а город остается позади, и Кира старается дышать ровно, дышать продуманно, отсчитывать про себя…

И твое нахождение в машине было ошибкой.

Учитывая, что через полчаса он ушел, слова обрастают иным смысловым мясцом. А ведь ее нахождение в машине, в квартире, в самолете, в его жизни — он, в конечном итоге, обозначил ошибкой.

Как и закрывание глаз на твои выкрутасы.

У Киры иногда и на саму себя терпение заканчивалось. А с терпением у Карелина были отношения посложнее, чем с самой Кирой. Господи, да какие у них отношения были? Карелин почти все скрывал, потому что с наивными и любопытными не делятся чувствительной информацией, а Кира все скрывала, потому что не совсем дура. Да уж, уберегла часть себя, и где, где эта часть сейчас?

Вот и сказочке конец, а кто слушал — тот знал, чем все закончится.

От прикосновения руки Пети она вздрагивает, и панически обводит полупустой вагон взглядом.

Несколько женщин и один старик смотрят на нее. Как и нахмуренный брат.

— Кккира. Все… Ты ввв порядке?

— Да, — слишком громко заявляет она. И прочищает горло. — Конечно, Петя. А что… что такое?

Он глядит на сестру, вроде внимательно, а вроде и дежурно. Перекладывает сумку, лямки которой девичья рука сжимает слишком крепко, на другую сторону скамьи.

Другие путешественники забывают о ней, кроме одной румяной женщины средних лет. Возвращается и возвращается к девушке короткими взглядами, но ничего не говорит и ничего эмоционально не выдает.

Кира нервно сглатывает. Господи, ей нужно побольше общаться с живыми людьми. Зачем — непонятно, но надо.

Размытые улицы Острога, на удивление, хороши и приятны днем, как и опасны и неудобны вечером.

Снег сходит следующим утром, и они с Петей гуляют по заповеднику. Пригородные части ухожены, но брат с сестрой добираются и до глуши. Петя — в восторге, а Кира тащится за ним.

С вершины лысого холма просматривается южная часть поселка, и подгоняемая ветрами в спину девушка думает, что этот переезд сродни изгнанию. Словно Кира Норова какая-то важная персона, удалившая себя из эпицентра событий, потому что ее присутствие или отсутствие будет иметь какое-то значение.