Ход конем - Евгений Николаевич Руднев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сразу же по приезде домой Владимир предложил всерьез заняться в отделе изучением возможности применения на Кедровском разрезе вертикальных водопонижающих скважин. Однако его не поддержали...
Петр Михайлович, который всегда вел эти совещания, мысленно удивляясь недальновидности сына и стараясь в то же время быть объективным (начальник отдела все-таки!), хладнокровно заметил:
— Сейчас думать о вертикальных скважинах — это делить шкуру неубитого медведя. В ближайшие три года мы будем заниматься только подземными системами осушения на различных карьерах страны. План за прошлый год по этой теме у нас выполнен всего лишь на девяносто два процента. Как видите, показатели далеко не блестящие. И то, что предлагает Владимир Петрович, мы в будущем, возможно, и осуществим, но сейчас это неприемлемо.
«Выполнить план, а там хоть трава не расти! Неужели в этом и есть смысл нашей работы? Ну-ну...» — Владимир сгорбился, опустил ресницы.
Петру Михайловичу вторил Боков. Держался он, как всегда, уверенно. Слова чеканил, точно детали на прессе штамповал.
— Как заведующий лабораторией осушения, могу сказать лишь одно: для исследований действия вертикальных скважин у нас нет ни времени, ни средств. В связи с этим поднятый Владимиром Петровичем вопрос не актуален. Как говорят фламандцы: где мало слов, там мир и больше согласия. Посему я кончаю. Благодарю за внимание.
И лишь младшие научные сотрудники: голубоглазый увалень Вася Самсонов и худенькая, похожая на девочку, с косичками-хвостиками Света Оверкина, сославшись на эффективную работу (по книжным данным, разумеется) вертикальных водопонижающих скважин на угольных карьерах ГДР и ФРГ, — стали на сторону Владимира.
— Во всяком случае, нам не следует отставать в этом деле от немцев, — сказала в заключение Оверкина.
Однако с ней никто и не спорил. Да, мы действительно должны подхватывать ценные начинания, невзирая на то, откуда они исходят: из Америки, Германии или Австралии. Но сейчас главное — план! Государство поручило нам тему, и мы должны ее выполнить. А годика через три, когда исследования подземных схем осушения закончатся, можно будет просить у министерства денег на работы по вертикальным скважинам.
«А не будет ли это слишком поздно?» — хотелось бросить реплику Владимиру, но он, пересилив себя, так ничего больше и не сказал. Ни на чем не настаивал, ничего не предлагал. Разве только одному ему нужны скважины? Не хотят — не надо. Гори оно синим огнем. Может, это и к лучшему.
Владимир поднял голову и с облегчением обнаружил, что на душе стало спокойнее. Словно сбросил с себя тяжелую ношу. На него нахлынуло прежнее, так хорошо знакомое ему с прошлых лет чувство легкой беззаботности. Хорошо все-таки жить, когда ни о чем плохом не думаешь, ничто тебя не мучит. Впереди — ясная цель, голубые дали. Живут же и так люди. И ничего, выходят из них ученые, инженеры, медики. И, вероятно, приносят людям гораздо больше пользы, чем те, кто изводит себя и окружающих бесконечными бесплодными исканиями.
Напоследок выступил секретарь парткома ВНИГИ Добрыйвечир. Поглаживая серебристый ежик волос, он с мягкой улыбкой сказал:
— Товарищи! Сегодня я уезжаю в командировку на месяц и поэтому прошу извинить меня за то, что отнимаю у вас время... Разрешите от имени партийной организации ВНИГИ и районного отделения милиции вручить вашему товарищу, Игорю Николаевичу Бокову, самому активному дружиннику института, грамоту и ценный подарок — именные наручные часы... — Он вытащил из кожаной папки красочный лист глянцевитой бумаги с золотым тиснением, а из кармана пиджака — квадратную коробочку с часами и протянул Игорю Николаевичу. — От всей души поздравляю вас.
Боков смущенно опустил глаза:
— Спасибо... Но я... то есть мы вдвоем с Самсоновым задержали этого типа...
Добрыйвечир покачал головой:
— Василий Терентьевич уже получил подарок... Притом, насколько мне известно, вам в ту ночь досталось больше, чем ему. Вы много крови потеряли, в больнице лежали...
— Пустяки. Вам спасибо.
Шли дни. Владимир построил гидрогеологическую карту, сделал выписки из полевого журнала. Теперь можно было приступать к моделированию процесса осушения подземной дренажной системы Северного участка Кедровского разреза на сеточном электроинтеграторе. Предстояло самое сложное и самое интересное... И каждый раз перед началом моделирования, глядя на серебристый, начиненный электроникой прибор, он преисполнялся глубоким уважением к Юрию Борисовичу Романову, который сделал его своими руками. Правда, авторское свидетельство и премию получил не только Романов, но и Боков. Хотя Игорь Николаевич сконструировал, по существу, один-единственный (из четырнадцати!) узел, а Юрий Борисович — все остальные.
Владимир взял гидрогеологическую карту Северного участка, разбил ее на квадраты, выписал длину сторон, химический состав горных пород...
Ему помогали Оверкина и Самсонов.
— Ну и воды в этих песках! Как в Черном море! — удрученно вставила Оверкина.
— Аш два о плюс пшено — будет каша... — подал голос Самсонов и тут же добавил: — Вы, Светочка, употребили не то сравнение. Тут надо сказать: песка в воде. Бедные горняки, каково им там!
Помощники, словно сговорившись, пытливо взглянули на начальника группы: что скажет Владимир? Но тот лишь тоскливо усмехнулся — разве природе-матушке прикажешь? И все же: как много чистой воды пропадает! Без восполнения. Навсегда! А еще больше — загрязняется. И от этого никуда не уйдешь. Это неизбежно при разработке месторождений. Хочешь съесть яйцо — надо разбить скорлупу. Так, кажется, любит повторять отец... Но почему благодушен Сидоров? Мы, мол, винтики. Что приказывают, то и делаем. Послушный теленочек!
— Жизнь прекрасна до тех пор, пока можно делать то, что тебе хочется, — вставил задумчиво Самсонов, отправляя в рот очередной леденец.
Вася Самсонов третий год страдал сахарным диабетом (и откуда только эта чертова болячка взялась?), но леденцы сосал ежедневно, считая, что нет худа без добра. И вообще, он считал, что ему в жизни никогда не везло: школу закончил с золотой медалью, а в институт ГВФ, куда подал документы, не попал. Пока служил в армии, девушку, которую он любил и на которой думал жениться (она вроде тоже была не против), увели. Потом написал диссертацию, а оказалось, что эту же идею гораздо проще и эффективнее разработал и опубликовал раньше него американец Брейтон. Надо