Демоны в Ватикане - Александр Рудазов

– Тогда почему бы им не говорить понятно? Если ничего такого?

– А почему эльф должен говорить с другим эльфом на людском языке? Только ради того, чтобы ты смог понять то, что никак тебя не касается? Вэрийамо просто поблагодарил Илис за помощь – какое тебе до этого дело?

– Никакого, – не мог не признать я.

Вэрийамо достал из вещмешка гитару. Нет, не настоящую гитару, конечно, а какой-то местный струнный инструмент наподобие лютни. Тонкие пальцы зашевелились, молодой эльф чуть прикрыл глаза и принялся перебирать струны. К макушкам деревьев поплыли певучие трели. Довольно приятный мотивчик – на Моцарта похоже.

– В этой музыке есть волшебство, – негромко произнес Цеймурд.

– Правда, что ли?

– Не знаю. Это эльфы так говорят. Но эльфы часто врут.

Я лениво зевнул, ковыряя в зубах. Скучно. В котелке бурлит похлебка, мелодично тренькает гитара… но скучно. Аурэлиэль скребет пером по бумаге – заполняет дорожный дневник.

Там в основном обо мне. Королевна Лорена поручила ей за мной наблюдать и все записывать. Втайне от меня, конечно.

Но я все равно узнал об этом очень быстро. Благодаря чувству Направления я могу читать закрытые книги и запечатанные письма. В Лэнге я так просматривал секретные досье, запертые в сейфах. Хотя ничего важного так и не нашел. Наверное, по-настоящему важную информацию демоны хранят как-то иначе.

А что она там пишет, кстати?.. ну да, опять о том, какое я отвратительное создание. Первые дни заметки Аурэлиэль процентов на восемьдесят состояли из жалоб на нелегкую работу и упреков в мой адрес. Потом эмоций понемногу начало убавляться, сообщения стали более информативными, и в них заметно прибавилось объективности.

Сегодняшняя запись не особенно отличается от предыдущих. После довольно краткого описания случившегося с нами в богороще, Аурэлиэль вновь принялась излагать свой взгляд на меня. Поскольку адресовано все это королевне, пишет она не на родном языке, а по-дотембрийски:

«Не могу не признать, что существо, которое Вы, Ваше Высочество, поручили моей опеке, обладает большой живостью ума. Его суждения быстры и неожиданны, а рассуждения иной раз бывают весьма здравы и даже мудры. Однако уже в следующую минуту он вполне способен обнаружить вопиющую глупость, граничащую даже с идиотизмом.

Мне порой кажется, что все это не более чем притворство, и по какой-то причине он предпочитает выглядеть глупее, чем есть. Возможно, это некий защитный механизм, но я не могу понять, от чего это существо защищается таким странным образом. Разве что от терзающих его сплина и хандры. Если моя гипотеза верна, то это вполне все объясняет, и мне, возможно, следует терпимее относиться к этому несчастному.

За прошедшее время я преподала своему подопечному немало уроков хороших манер, но пока что все мои усилия пропадают втуне. Его вкусы и речь по-прежнему грубы, а манеры попросту отсутствуют. Совершенно ясно, что он никогда не получал сколько-нибудь достойного воспитания и теперь, будучи совершенно взрослым, закостенел в дурных привычках и уже не способен переменить свою натуру кардинальным образом. Особенно печалит его поведение за столом: полное отсутствие опрятности, чудовищный аппетит, отвратительные звуки, с которыми он заглатывает пищу. Порой совершенно опускаются руки. Если бы не Ваш мне приказ, я уже, верно, сдалась бы».

Прочитав о моем скверном поведении за столом, я понял, что мне срочно нужно заморить червячка. Только вот чем?

На эльфийском огне мы сварили котелок похлебки. Вегетарианской, разумеется. Также разумеется то, что эта травянистая гадость меня совершенно не насытила. Поэтому я дождался, пока остальные отвлекутся, и втихаря стал поджаривать перепелку, прихваченную из кареты.

– А в эльфийском языке правда нет ругательств? – спросил я у Цеймурда, вызвавшегося мне помочь.

Гоблины тоже не любят вегетарианскую пищу.

– Еще как есть, – помотал головой Цеймурд. – И очень много. Эльфы все врут. Прикидываются смиренными овечками. А разные недостойные люди им в этом потакают, переводя грязные эльфийские ругательства безобидными словами.

– Это какими?

– «О боже мой» и тому подобное. Но мы, гоблины, до такого никогда не опускаемся. Мы все переводим правильно.

– Ну это хорошо, конечно.

Перепелку мы с Цеймурдом поджарили. И съели. Но костер почему-то потух. Волшебный мангал как-то странно погрустнел, уже и не думая испускать зеленый чарующий свет, на котором так здорово жарится мясо.

Эльфы довольно долго осматривали свой хитрый агрегат, бормоча непонятные слова. Наконец Илис сказала:

– Мы ничего не можем сделать. Девственный Пламень исчез окончательно.

– Почему? Из-за того, что я демон?

– Нет, этого не может быть. Девственному Пламени нет дела до того, кто его использует. Он просто… он просто почему-то перестал работать. Что ты с ним такое сделал?

– Ничего я с ним не делал. Просто немножко попользовался.

– Тогда почему же он перестал работать?

– Сломался, наверное.

– Но что послужило причиной?

– Ну, мы, русские, вообще хорошо умеем ломать… все подряд.

– Зачем?!

– Да обычно само как-то получается. Такая вот у нас национальная особенность – ломать все, что в руки попадет. Помню, наш боцман однажды якорь сломал. Автогеном разрезал.

– Зачем?!

– Поддатый был. Споткнулся о якорь с пьяных глаз, обиделся, сходил за автогеном и отомстил. Наш Семен Макарыч вообще мужик конкретный был. У него все по струнке ходили. Даже якоря.

– А что такое «автоген»? – вмешался в разговор внимательно слушающий Цеймурд. Кажется, он что-то даже конспектирует.

– Такая штуковина, которая режет все подряд.

– Вроде эльфийского клинка?

– Да, почти то же самое. У нас там вообще куда ни глянь – эльфы с автогенами наперевес. Режут всё подряд.

– Твои речи бессмысленны и неправдоподобны, – недоверчиво посмотрела на меня Илис. – Мне кажется, что ты врешь.

– Не обращай на него внимания, сестра, – устало сказала Аурэлиэль. – Я давно отчаялась найти смысл в речах этого создания. Он все-таки демон, не забывай. Нечистая сила. Внутренние проделки его разума загадочны и темны.

Глава 20

Двадцать третье июня тысяча шестьсот девяносто первого года. День, объявленный Церковью этого мира праздником – Днем Единения Народов.

Рим! Вечный Город Рим! Всегда хотел увидеть его собственными глазами – и вот наконец-то увидел.

Правда, это совсем не такой Рим, как в нашем мире. Сходство немалое, но различий тоже полным-полно. Он даже называется не Римом, а Ромецией. И выглядит немного иначе. Колизея, к примеру, нет и в помине – воины Алариха разрушили его до основания, не оставив камня на камне. Сейчас на этом месте разбит огромный сад.

А вот и священный Ватиканский холм, место захоронения святого Петра. Он расположен немного в стороне от городской черты. Во времена Древнего Рима люди вообще здесь не жили – уже тогда эти земли считались святыней. А сейчас Ватикан – средоточие всего христианского мира.

Огромная площадь Святого Петра. В центре – прекрасный фонтан. Напротив – собор Святого Петра. Чуть дальше виден могучий архитектурный ансамбль – папский дворцовый комплекс, включающий богатейшую библиотеку в мире – Ватиканскую.

Нашей делегации пришлось немало попотеть, чтобы сюда добраться. Хорошо хоть, последний этап путешествия – Севенния и Генуя – прошел донельзя гладко и спокойно. Ехали себе и ехали, совершенно без приключений.

Потратив одну из вавилонских рыбок, я наконец выучил итальянский. Еще в дилижансе – завязал беседу с одним из случайных попутчиков, ненавязчиво выяснил, что он коренной итальянец, и по-дружески предложил угоститься рыбкой. Теперь я тоже знаю кунг-фу… то есть итальянский язык.

А вот с латынью я, похоже, обломаюсь. Уже вступая на плошадь Святого Петра, я неожиданно сообразил, что магия тут вряд ли поможет. Чтобы выучить язык вавилонской рыбкой, нужно отыскать того, для кого этот язык – родной. И где же я, спрашивается, тут такого найду? На дворе 1691 год. Римская Империя давным-давно каюкнулась. Говорят-то на латинском многие – в Ватикане вообще практически все – но родным он ни для кого не является. Даже для Папы Римского.

Кстати, нынешний папа, Леон II – француз. Урожденный да Луко, родом не то из Вандеи, не то из Лиможа. Правда, сами себя ни вандейцы, ни лиможцы французами не считают. Да и говорят не на традиционном французском языке, а на провансальском наречии. В южных королевствах оно весьма в ходу.

Прибыли мы с небольшим опозданием, но ничего страшного. Открытие ассамблеи пропустили, зато торжественный банкет еще не начался. А это главное.

Площадь Святого Петра кишит народом. Такие же члены делегаций от разных государств. Полномочных послов прислали все христианские державы без исключений.

По сравнению с остальными Дотембрия смотрится откровенно бедненько. Нас всего-то пятеро плюс пара слуг. Другие королевства представлены куда более многочисленными делегациями. Не пожалели средств на пускание пыли в глаза.