Мальтийский крест. Том 1. Полет валькирий - Василий Звягинцев

Подпоручик Вельяминова на вопросы подполковника отвечала подробно, обстоятельно, на тяготы и лишения службы не жаловалась, но взгляд её, как и при первой встрече, выражал только спокойную приязнь, если не требовалось «есть глазами начальство» в соответствии с требованиями Устава внутренней службы.

В увольнения девушки обычно ходили группами по три-пять человек, только «своих», и однажды, с подачи Полусаблина, Валерий деликатно сделал ей замечание. Не стоит, мол, так подчёркивать свою особость, это не способствует боевому сплачиванию подразделения. Он, конечно, всё понимает, но прошло уже достаточно времени, нынешняя жизнь «такова, какова она есть и больше никакова», нужно одинаково дружить со всеми, с кем свела военная судьба. При выполнении заданий придётся взаимодействовать с любой соратницей, и не только своего взвода. С кем прикажут. Потому и отношения у всех должны быть такими, чтобы не возникало сомнений… Не только служебными, но и личными, дружескими. Ну и так далее.

Совсем недавно обмывшая две серебряные звёздочки на золотой погон Вельяминова согласилась, что господин подполковник прав, и она немедленно займется воспитанием своих подчинённых.

— И вот ещё — в увольнения, особенно длительные, лучше ходить в гражданской одежде, — добавил Валерий.

— А нам в длительные ходить некуда, ваше высокоблагородие. Вечером погуляем по улицам — и всё. Или в кинематограф…

— Непорядок, — улыбнулся Уваров. — Хотя бы офицерское собрание посещать нужно. Там бывает очень интересно. Театры, музеи посещайте, в окрестностях Москвы тоже много достопримечательных мест. На два выходных можно и в Петербург, Петергоф… Вы ведь там не были? Пожалуй, придётся назначить во взвод офицера по культурно-воспитательной работе. Иначе некрасиво как-то получается… Служите в элитной части, и даже в Петербурге не были. А знаете что, поручик (ещё один урок хорошего тона, вне строя употреблять чин собеседника без понижающих приставок), возьму-ка я на себя эту функцию. За неимением… Позвольте для начала пригласить вас сегодня в театр Вахтангова. Премьеру там дают. «Принцесса Турандот».

— Меня? В театр? И только одну меня? — В лице и голосе читалось искреннее удивление. Но и не только, как показалось Валерию.

— Ну, признаться, весь взвод пригласить у меня нет практической возможности. Я и два билета получил случайно, в кассах их давно нет. Как говорят не слишком грамотные люди — полный аншлаг. Спектакль восстановлен впервые с девятьсот двадцать второго года. Играет звёздный состав: Борисова, Гриценко, Лановой, Яковлев, Этуш.[73] Ожидается фурор. А также и фуршет. После спектакля…

— Я даже не знаю… Удобно ли? Как на это другие посмотрят?

— Мало вы ещё в армии служите, поручик. Если старший начальник что-то предлагает, в какой бы то ни было форме, удобнее (а также правильнее и полезнее) расценивать самое деликатное предложение как приказ. Есть у нас, старых служак, такая норма жизни — «ни от чего не отказывайся, и ни на что не напрашивайся». Доходчиво объяснил?

— Так точно, господин полковник! — Девушка чересчур демонстративно вытянулась, щёлкнула каблуками. И тут же не сдержалась, закусила губу, чтобы не рассмеяться в голос. Надо же — «старый служака»! А самому двадцать семь только-только исполнилось. Хотя уже подполковник и кавалер многих орденов — тоже никуда не денешься. О его подвигах ходят легенды среди «печенегов» и не только. И как же хотелось смотреть и смотреть в его глаза, слушать голос, пусть и глупости иногда изрекающий.

Много новых, поначалу непонятных сведений об отношении мужчин и женщин в этом мире получили девушки за время стажировки на «Валгалле». Иногда в корне расходящихся с теми, что им сообщала Дайяна. Их учительницы были совсем другими, и верилось им сразу, без внутреннего протеста.

Но не Майя, слишком раскрепощённая и одновременно зажатая в непонятные Анастасии рамки, не Татьяна, проводившая с девушками всегда полезные и информативно богатые уроки, а жена адмирала Воронцова Наталья Андреевна покорила Настю. Эта, вдвое старше её женщина, вполне годная по возрасту в матери, объясняла девчонкам, обученным бестрепетно убивать, но понятия не имевшим, что значит любить, кардинальную разницу между этими способностями. В том числе — и на личном примере.

Не в том смысле, что она сама была когда-то рейнджером. Совсем наоборот. Не захотела стать женой военного моряка, предпочла богатую, комфортную и, как ей воображалось, искромётную жизнь жены дипломата. И что? Через десять лет случайно встретилась с бывшим лейтенантом Воронцовым и только тогда, благодаря исключительно его готовности забыть прошлое, обрела своё счастье.

— Так что всегда думайте, сто раз думайте — что вам на самом деле нужно, — говорила Наталья Андреевна, рассадив девушек в кружок вокруг своего шезлонга на палубе парохода. — Не будем о возвышенном. Просто в наших женских организмах вырабатывается много гормонов. В том числе — окситоцин и тестостерон. И такая получается интересная вещь. Чем больше тестостерона, тем сильнее у нас влечение к мужчине. Но повышение уровня тестостерона вызывает резкое падение доли окситоцина. И женщина начинает испытывать опасение и даже неприязнь к человеку, вызвавшему у неё слишком сильное влечение. Это понятно?

— Да, Наталья Андреевна, — почти хором ответили девушки.

— В этом есть глубокий смысл. Если вы по-настоящему захотели быть с мужчиной, природа вам подсказывает: не торопись. Десять раз подумай — сможет ли он стать тебе мужем и отцом твоим детям…

Вот и сейчас, с замиранием сердца стараясь держаться с Уваровым как предписывает устав и мечтая совсем о другом, Анастасия вспоминала и повторяла в уме уроки Воронцовой.

— Вольно, поручик Вельяминова. А как другие посмотрят… Вы же не солдат срочной службы, вне расположения части вполне свободны в своих поступках. И не только в отношении посещения увеселительных заведений. Итак, сегодня в восемнадцать ноль-ноль вам надлежит находиться у выхода из расположения части со стороны Нижегородской улицы. Форма одежды гражданская, парадно-выходная. В случае несогласия с данным распоряжением имеете право подать рапорт по команде. С соответствующей мотивацией. Кстати, поручик, что сказано по этому поводу в Уставе?

— Я помню, господин полковник: «…Продолжая, тем не менее, выполнение приказа до его отмены вышестоящим начальником».

— Совершенно верно. А поскольку мой вышестоящий, полковник Стрельников, в данный момент находится в служебной командировке, ваш рапорт будет рассмотрен после его возвращения, то есть, в любом случае, значительно позже указанного мною времени.

Уваров с трудом сдерживал улыбку, проводя сей «воспитательный момент», Анастасия, кажется, тоже.

— Не смею вас более задерживать, поручик. На сборы имеете ещё целых четыре часа… Пока горит свечка.

Разумеется, она немедленно рассказала своим «сёстрам», а заодно и тем девушкам из взвода, кто оказался поблизости в комнате отдыха, о неожиданном приглашении подполковника. Свои отреагировали спокойно, как и на большинство событий, их лично не задевающих. К Уварову никто из них тайных нежных чувств не испытывал, значит, и для ревности повода не было. Зато местные печенежки весьма развеселились.

Достойный повод для женской болтовни. Как же — большой начальник, граф, красавец, кавалер боевых орденов, чуть ли не легенда управления, увлёкся их подругой. Да ещё и вёл себя, как влюблённый гимназист. Остроглазые спецслужбистки с солидным у большинства опытом личной жизни всё замечали. И втайне подсмеивались над монашествующими «валькириями», ни в каких отношениях с мужчинами не замеченными. Весьма частые в однополом коллективе разговоры на соответствующие темы они, конечно, поддерживали наравне со всеми, но не составляло труда понять, что познания их — чисто теоретические, пусть и весьма обширные.

Отчего так, почему — кодекс поведения спрашивать не позволял.

И вот вдруг такой случай, как выразилась подпоручик Полина Глазунова, девица разбитная и успевшая до перехода в «печенеги» побывать замужем, пусть и не слишком долго.

— Значит, начинаем собираться, — объявила она, и полтора десятка девушек принялись дискутировать, в чём именно пристойно идти в театр на премьеру, и не просто так, а в качестве дамы самого подполковника Уварова. Причём дамы всё-таки военнослужащей, что исключало всякие легкомысленности вроде декольте, открытой спины и тому подобного.

Но и строгий английский костюм тоже не подходил.

— Тот же мундир, только без погон, — фыркнула Глазунова, и большинство с ней согласилось.

Из тех нарядов, что Майя с Татьяной подобрали девушкам для московской жизни (почти тридцать комплектов костюмов и платьев при практически полном совпадении размеров давали простор для воображения и «манёвра наличными силами и средствами»), после долгих споров удалось наконец выбрать подходящее.