Иван Шуйский - Дмитрий Володихин

А вот позиции самих Годуновых оставались весьма зыбкими. Близость к трону, большой государственный ум и великий опыт в интригах дали Б.Ф. Годунову возможность стать царем после кончины Федора Ивановича в 1598 г. Но, во-первых, на четырнадцать лет раньше, в 1584-м, его шансы выглядели очень проблематично. И, во-вторых, династию ему создать не удалось: Смута убила его семью, притом народ сомневался в законности возведения Бориса Федоровича на трон — пусть и после Земского собора, — а знать видела в этом нарушение своих прав, возвышение не по «отечеству».

Наконец, Романовы-Захарьины-Юрьевы, царская родня по матери, стояли от престола дальше Нагих, дальше Шуйских и дальше Годуновых. Но все-таки и у них был призрачный шанс. Вернее, при Федоре Ивановиче — призрачный. А вот после его смерти — вполне «материальный». Полтора десятилетия ходили они в союзниках Годуновых. После смерти Никиты Романовича Юрьева чин боярина был пожалован его сыну, Федору Никитичу. Род благоденствовал. Но когда царь Федор Иванович сошел в могилу, семейство подверглось жестокой опале, а старший в нем Ф.Н. Романов-Юрьев «удостоился» насильственного пострижения во иноки. Он стал опасен. Он стал серьезным претендентом. Годунов, не колеблясь, «убрал с доски» и его, как когда-то убрал Нагих. Кроме того, именно этот слабый шанс (родство с Иваном IV и Федором Ивановичем по жене первого и матери второго) лег в основу избрания царем Михаила Федоровича Романова — внука Н.Р. Юрьева. Именно его Земский собор 1613 г. сделал основателем новой династии.

Итак, нельзя забывать о страшном обстоятельстве всего царствования Федора Ивановича: главные его вельможи грезили во сне и наяву смертью монарха. Его кончина для многих была желанной, поскольку открывала доселе невиданные пути к возвышению. В то время как государь молился о своем роде и своей земле, те, быть может, молились о скорой его гибели. И покуда длилась жизнь Федора Ивановича, Россия была избавлена от большой крови и большой грязи. Сам факт его существования сдерживал бешеные страсти честолюбцев...

Но «подковерная» борьба шла своим чередом.

Во втором «раунде» большой политической игры, развернувшейся с восшествием на престол «царя-инока», произошло жестокое столкновение Шуйских и Годуновых. Притом и те, и другие шли во главе многочисленных союзников. Таким образом, не два рода столкнулись, а две многолюдные армады. Вся держава сотрясалась от их лобовых ударов.

Шуйские потерпели страшное поражение.

События разворачивались следующим образом.

Первый удар обрушился на семейство Головиных — сторонников Шуйских, контролировавших в 1584 г. государственную казну. Петр Головин был «дерзок и неуважителен» с Б.Ф. Годуновым479. В их ведомстве прошла проверка, и найдены были тяжкие хищения. Тогда один из Головиных отправился в тюрьму, где был тайно умертвлен (то ли, по другой версии, убит на пути к месту заключения). Двое других подверглись опале, причем один из них бежал от опалы за литовский рубеж.

Опале подверглись князья И.М. Воротынский и А.П. Куракин.

Наконец, удалился от дел, покинув Боярскую думу, князь И.Ф. Мстиславский. Этот был титаном среди прочих. Он вынужден был постричься в монахи. С его падением, поразившим современников, связана печальная история. Иван Федорович на протяжении нескольких десятилетий пребывал в высшем эшелоне воинских командных кадров России. Был изранен во время взятия Казани. Успешно брал ливонские города во главе русских полков. В течение нескольких лет играл роль главнейшей фигуры в организации русской обороны на степном юге. Были у него и удачи, и поражения, но к моменту восшествия Федора Ивановича на престол пожилой воевода уже не возглавлял армии, находясь на покое; он должен был считаться заслуженным ветераном и обладать немалым авторитетом.

И вдруг — уход со сцены большой политики, полное и бесповоротное расставание с немалой властью. Годуновы почли за благо вывести его из игры. Осуществлялось это решение крайне жестко. В чем тут дело?

Конечно, боярин князь Мстиславский выступал в одной группировке с Шуйскими, мало того, сам обладал большим политическим «весом» и чуть ли не равнялся своим союзникам. Конечно, Иван Федорович имел симпатии к Речи Посполитой — Польско-Литовскому государству480; возможно, князь хотел бы в России уподобиться всесильным польским магнатам, а может быть, сыграло свою роль то, что из родовой памяти Мстиславских, имевших русско-литовское происхождение, за несколько десятилетий службы московским правителям еще не изгладилась связь с Литовской Русью... Московское государство шло к новой войне с западным соседом, каждый год мог принести начало боевых действий, и сочувствие опаснейшему противнику, проявленное на правительственном уровне, вряд ли могло понравиться коренным русским «великим родам»481.

Но скорее всего причина стремительного падения князя И.Ф. Мстиславского — иная.

По словам шведского агента Петра Петрея, бояре приняли решение развести правящего монарха с бесплодной Ириной Годуновой482 и женить царя на молодой дочери Мстиславского! Ходили даже невероятные слухи, будто князь задумал призвать Б.Ф. Годунова к себе домой на пир, чтобы лишить его жизни.

О добром ли мыслил тогда Иван Федорович? О мире ли в государстве? Сомнительно. Три с половиной десятилетия князь верой и правдой служил Московскому царству, так на закате жизни, устав служить, он, как видно, решил по своей воле «обустроить» Русскую землю. Но державами правят не «командармы», а государи и — выше них — сам Господь. А Господь не попустил Мстиславским подняться на ступень, для них не предназначенную. Матримониальный план рухнул, не встретив у царя согласия. Годуновы же получили основание видеть в Иване Федоровиче лютого врага, посягающего на благополучие их семейства.

Русская служилая знать, глядя на прежних государей, твердо уверилась, что они с легкостью меняют жен. И не увидела ничего зазорного в дерзком матримониальном проекте: «сливки» аристократии российской объединились, требуя у монарха развода с Ириной Годуновой и вступления в новый брак. Их поддержал митрополит Московский и всея Руси Дионисий. Допустим, борьба за изгнание Ирины Федоровны с престола велась с одной совершенно очевидной целью — удалить род Годуновых от царя, уничтожить влияние этой придворной группировки. Ну а кандидатура новой царской «невесты» превосходно показывает, с какой стороны нависла опасность над браком Федора Ивановича. Ему предлагали соединиться с Анастасией — дочерью князя Ивана Мстиславского. Анастасия Ивановна в роли русской царицы открывала блестящую политическую комбинацию. Настолько соблазнительную, что великим интриганам, стоявшим за спиной этой женщины, было наплевать даже на ее относительно близкое родство с Федором Ивановичем: царь приходился Ивану III правнуком, а его «невеста» — правнучкой. Ее «продвижение» сулило перспективы, заставлявшие авторов «проекта» забыть о кровосмесительной сути подобного супружества. Анастасия Мстиславская родилась от брака князя Ивана Федоровича с И.А. Шуйской. Таким образом, она приходилась родной кровью и Мстиславским, и Шуйским, что позволяло им сплотиться, проталкивая свою «отрасль» в царицы.

Союз двух знатнейших, влиятельнейших родов обещал полный возврат к эпохе «боярского царства», какое было после смерти Елены Глинской, при малолетстве Ивана IV. Оттеснив Годуновых, правя именем блаженного царя, «княжата» вновь сделались бы всесильными. Страной безраздельно правили бы Мстиславские, Шуйские, Воротынские, Куракины, их ближайшая родня и союзники. Род московских Даниловичей, возвысившийся к досаде соседей, оказался бы полностью подчинен пришельцам, когда-то оказавшимся на службе у великих князей московских...

Здесь стоит вернуться ненадолго к событиям далеких 1530-х, к последнему браку Василия Васильевича Шуйского, к брачным комбинациям семейства... Князь Иван Петрович мог отойти в сторону — подальше от подобного проекта. Ведь суть этой авантюры глубоко безнравственна. Доброго христианского духа в ней — ни на золотник. Но князь твердо помнил: «Так поступали предки»... И он не стал отказываться от участия в очередной матримониальной «комбинации» семьи. Князь Мстиславский к середине 1580-х — немолодой человек, лет на десять — пятнадцать старше И.П. Шуйского. А выглядел он и того хуже: от ран и дальних походов приобретя раннюю дряхлость, внешне вельможа ничем не отличался от восьмидесятилетнего старика. Думается, его волю подчинили себе замыслы человека более молодого и более энергичного. Притом скорее всего из Шуйских — они имели кровную заинтересованность в «проекте».

Иначе говоря, Ивану Петровичу тут было чем замараться...

Федор Иванович развестись отказался.

Князь И.Ф. Мстиславский был дальним родственником царя, и он когда-то благоволил самим Годуновым. Поэтому расправа с ним не вылилась в искоренение всего рода. Надо полагать, боярину сказали: «Ты уйдешь. Но у тебя есть выбор — бороться и увлечь за собой весь род на позор и поругание, или тихо отойти от дел, — тогда родня твоя останется в чести». Иван Федорович склонил голову. Сила оказалась не на его стороне, а на семье не лежало никакой вины за его неудачную интригу. Он сделал выбор — как добрый человек. Не было никакого суда и расследования. Летом 1585 г. регенту дали съездить на покаяние в Соловецкий монастырь. Затем он отправился в