Москва слезам не верит (сборник) - Валентин Черных

— Не было бы, не предлагала бы, — Марина разрыла песок и достала запотевшие бутылки. Из сумки появились сушеная рыба, помидоры, черный хлеб.

— А вы запасливая, — похвалил Бодров.

— Ужасно. Даже самой противно, — усмехнулась Марина.

— Нет, это хорошо, — не согласился Бодрое, Он выпил пива и встал. — Я, пожалуй, пойду, чтобы не распугивать ваших кавалеров.

— А я люблю одиночество, — сказала Марина.

— Тогда тем более…

— А самое лучшее одиночество вдвоем… Оставайся, Сергей Васильевич, если, конечно, у тебя свидание ни с кем не назначено…

— Да нет…

— Тогда посиди со мной. Просто невозможно как мужики пристают. Между прочим, почему вы нас за людей не считаете?

— Как это? — не понял Бодров.

— А так. Если у женщины чуть побольше спереди и сзади, как у меня, например, сразу прилипают. А может, я дура дурой?

— Как вам сказать? — Бодров задумался. — Вы, конечно, правы. Но я и сам такой. Обращаю внимание на то же самое.

Марина рассмеялась:

— Это я так. Между прочим, ты пользуешься успехом на фабрике.

— В каком смысле? — смутился Бодров.

— А в том, что лепишь все, что думаешь, То ли дурак, то ли очень умный. На фабрике еще не помяли. Но интересно…

Вечером прямо на пляже были танцы. Марина танцевала с Бодровым.

— Слушай, — говорила она Бодрову, — а чего ты не спросишь, как у меня в бригаде?

— Я знаю, — сказал Бодров. — Хорошо.

— А ты знаешь, я эту суку, бывшую бригадиршу, на соревнование вызвала. Мои девки, как львы, работают.

— Может, как львицы?

— Ну как львицы. Мы уже по всем показателям впереди, а если на военно-патриотическом слете выиграем, первое место наше.

— Надо ещё выиграть, — скачал Бодров,

— Выиграем, — пообещала Марина. — Мы каждый день на стадион ходим, перевязки учимся делать, а я рацию за десять секунд настраиваю. Ты молодец, что бригаду из отпетых организовал. Многие, знаешь, не верили, что толк получится. Слушай, а ты, наверное, все таки умный.

— Не знаю, — сказал Бодров.

— Повезет же той, на которой ты женишься, — вздохнула Марина.

На следующий вечер разъезжались. Бодров пересчитал своих коммунарок и объявил:

— Пятерых не хватает.

— Они с литейщиками поедут, — сказали ему.

— Что значит — поедут! — возмутились другие. — Вместе приехали, вместе надо уезжать.

— Среди нас все совершеннолетние, — решил Бодров, — Могут ехать с кем хотят.

В автобус вошли трое мужчин.

— Может быть, подбросите? — спросил один.

Женщины молчали. Одна, положив рядом с собой сумку на свободное место, потупила глаза.

— Садитесь, — разрешил Бодров.

И женщина тут же убрала сумку на колени.

В городе Бодров провожал Марину. Они остановились у длинного одноэтажного дома.

— Если хочешь, можешь зайти, — сказала Марина.

— Хочу, — сказал Бодров.

— Только я пойду первой, а потом открою тебе окно. Здесь низко, заберешься.

— Через окно я не пойду, — сказал Бодров. — Завтра на фабрике всем будет известно, что председатель фабкома по окнам лазит.

— Так ты же во полезешь как председатель, — рассмеялась Марина. — Ты полезешь как мужик.

— Нет, — сказал Бодров. — Я привык входить через дверь.

— Да, примем меры. Разберусь лично. — Фадеева положила телефонную трубку, мгновенье подумала, теребя искусно зачесанную челку на лбу, и бросилась и кабинет Лыхиной.

— Ты чего такая заполошная? — спросила директриса.

— Только что звонили из горкома. В универмаге какой-то скандал из-за наших сорочек. Милицию вызвали. И вообще они просили выяснить, что это за подпольная торговля в театре и на телевидении.

— Послушай, разберись сама. Это все, наверное, из-за опытной партии. Я же их предупреждала. Съезди в универмаг, как бы они чего-нибудь на нас не написали.

… Выйдя из машины, Федяева увидела напирающую толпу, которую сдерживали три милиционера. А над толпой, встав на ящики, возвышался Бодров.

— Товарищи! — надрывался Бодров. — Сорочки кончились. Но мы их скоро запустим в серию.

— Когда — скоро? Привезите еще, мы почти час в очереди отстояли! требовали из толпы.

— Товарищи! — надрывался Бодров. — Я вам обещаю. Очень скоро вы сможете приобрести эти и даже лучшие сорочки. — Туи он заметил Федяеву и радостно ей улыбнулся, Федяева кивком попросила его подойти.

— Что происходит? — строго спросила она. — Вы что, тоже торговали сорочками?

— Торговал! — радостно сообщил ей Бодров. — Увлекательное занятие!

— Об этом занятии вы объясните на парткоме.

— Виктория Васильевна, да вы что? — удивился Бодров.

— А то, Сергей Васильевич, что с детством пора кончать, — раздраженно ответила Федяева. — Вы руководитель. Вы председатель фабричного комитета. Представьте, я, секретарь партийной организации фабрики, стала бы торговать рубашками.

— Ничего в этом плохого не вижу, — возразил Бодров. — Замполит армейской роты стреляет вместе со всеми, а в столовой так же, как и все, варит борщи. И смущаться надо не от этого, а оттого, что нашу продукцию не берут. Если хотите знать, я радуюсь, что собралась такая очередь. Значит, мы можем шить интересные веши Теперь я сам убедился, что опытную модель можно запускать в серию.

— А ничему опытную модель продавали на телевидении и в театре? Что это за подпольная торговля?

— Это я предложил, — сказал Бодров. — А как проверить, насколько будет пользоваться спросом продукций? Нужны контрольные группы. Нужны люди, которые постоянно находятся я контакте с другими людьми. А кто они? Артисты театра, работники телевидения, работники горкома партии. Там мы тоже устроим продажу.

— В горкоме не надо.

— А почему?

— Не надо, и все, — отрезала Федяева. — И вообще, можно было обойтись без этого ажиотажа.

— Наоборот, — возразил Бодров. — Чем больше ажиотажа, тем лучше пойдет продукция. Сегодняшняя очередь — это же лучшая реклама.

— Не знаю, не знаю, — засомневалась Федяева. — Пройдем в универмаг, выслушаем и их мнение…

Федяева открыла ключом дверь квартиры, вошла в переднюю. В передней она остановилась перед зеркалом. Новая прическа была к лицу, но к ней еще надо было привыкнуть.

— Мать, молоко я купил, — в переднюю выскочил ее пятнадцатилетний сын и остановился в изумлении. — Ну, ты дашь! Ты ж совсем другая!

В переднюю вышел муж и тоже начал ее молча рассматривать.

— Чего вы уставились? — Федяева улыбнулась, — Давайте ужинать…

… Потом сидели за столом.

— Включи телевизор, — попросила Федяева. — Сейчас городские новости.

На экране возник местный диктор. Сын насторожился.

— Ма, посмотри на его рубашку, — обратил он внимание матери. — Самая последняя мода. Воротничок на пуговицах. А стойка какая, а? Ну, ты мне скажи, откуда они такие берут?

— Мы такие шьем, — спокойно ответила Федяева.

— Да твоей «Коммунарке» еще лет десять такого не осилить, — пренебрежительно сказал сын.

— Это сорочки нашей фабрики, — повторила Федяева, — Опытная модель.

— А почему опытная? — спросил сын, — Когда же будут не опытные? Когда?

— Через две недели. Хотя я и не в восторге от этой модели.

— Да что ты понимаешь! — возмутился сын. — Ты меня спроси. Это же шик! Если хочешь идти в ногу с модой, ты советуйся со мной.

— Непременно, — пообещала Федяева.

На дверях фабкома висело объявление: «Идет заседание фабкома. Просим подождать».

— Вопрос следующий, — говорил Бодров. — Вы все знаете, что у нас не хватает более двухсот работниц. Положение тяжелое во всех цехах, но, кажется, есть возможность кое-где перехватить, если мы будем оперативны. Сейчас закончились экзамены в институтах. Из каждых десяти абитуриентов поступили трое. А вот семеро сейчас прогуливаются по городу и присматриваются, куца бы определиться. Я узнал в исполкоме, на сегодня у нас в городе образовался резерв примерно из тысячи никуда не поступивших выпускников. Какие у нас есть преимущества? Об этих преимуществах мы сообщим в газетах и по телевидению.

— У нас неплохо зарабатывают, — после паузы раздался голос из зала.

— Значит, так, — сформулировал Бодров. — Приходите к нам. Средний заработок работницы на фабрике сто десять рублей.

— Так и побегут, — тут же возразили ему. — Да эта деньги в любом месте можно заработать.

— У нас косметический кабинет.

— Косметику можно и в городе навести.

— Все-таки надо записать. Это привлечет. Не везде своя косметика, своя парикмахерская, заказы прямо в цеху.

— Записал, — подтвердил Бодров.

— По сводке отдела кадров у нас семьдесят процентов инженеров вышли из работниц, а теперь стали руководителями.

— А чего — неплохо! Сфотографируем их. И под фотографией пояснения. Начинала обмеловщицей, а сейчас главный инженер.