Агрессия НАТО 1999 года против Югославии и процесс мирного урегулирования - Елена Гуськова

Назначение В. С. Черномырдина представителем Президента по урегулированию ситуации вокруг СРЮ играло на руку НАТО и США, поскольку означало: оттеснение профессиональной дипломатии на второй план; осуществление цели разбить антинатовское единство усилий всех российских структур власти; использование фактора времени. НАТО, благодаря затягиванию процесса переговоров, смогла выполнить большую часть своего плана воздушных ударов, ведь В. Черномырдину понадобилось много времени, чтобы, по его же словам, «глубоко вникать в проблему, думать, советоваться…»[561]. И, наконец, назначение показало Америке, что Россия противостоять планам НАТО не будет. Как писал С. Тэлботт, «решение показалось совершенно объяснимым. Ельцин хотел, чтобы война закончилась, а России при этом досталось как можно больше чести»[562].

Как же всё-таки В. С. Черномырдин стал «специальным представителем» по югославскому урегулированию? Ведь всё говорило о том, что Ельцин разочарован в нём. 23 марта 1998 г. Ельцин уволил Черномырдина с должности премьер-министра. В сентябре того же года кандидатура Черномырдина вновь предлагалась на должность премьер-министра, но Дума упорно голосовала против. В это время состоялся визит Б. Клинтона в Москву. В аэропорту Клинтона встречал Черномырдин. В машине по дороге из аэропорта «Черномырдин лоббировал Президента, чтобы тот поддержал его номинацию перед Ельциным, который, по слухам, уже махнул на Черномырдина рукой»[563]. Но тогда повлиять на позицию парламента не удалось. Дума проголосовала за премьер-министра Е. М. Примакова. Министром иностранных дел назначили Игоря Иванова.

Помню, что все были чрезвычайно удивлены этим назначением, хотя нам, хорошо знающим историю кризиса 1990-х гг., было ясно, что такая идея не могла прийти в голову Ельцину самостоятельно. Американцам, затеявшим игру в урегулирование, в команде обязательно нужен был русский, так как только через него разговоры с С. Милошевичем могли стать эффективнее, но не любой русский, а сговорчивый с коллегами и твёрдый с сербами. Косвенно В. С. Черномырдин в своей книге подтверждает, что Клинтон звонил Б. Ельцину и просил назначить именно Виктора Степановича, поскольку с Милошевичем якобы уже никто не мог разговаривать. Позже Черномырдин ещё раз подтвердит, что американцы нуждались в посредничестве России и «лично Билл Клинтон вышел на Бориса Николаевича Ельцина с такой просьбой»[564]. Действительно, кандидатура Виктора Степановича устраивала американцев. В Институте психоанализа и ментальных исследований США давно кандидатуру В. С. Черномырдина изучили и пришли к следующему выводу: коэффициент интеллекта выше среднего уровня, властолюбив, по необходимости может быть добрым и терпеливым переговорщиком, уважает приказания, корыстолюбив, настоящий дипломат, при необходимости может быть грубым[565]. Как показали последующие события, в Викторе Степановиче западных коллег привлекли, прежде всего, властолюбие и корыстолюбие, что американцы и использовали в полной мере.

Думается, что В. С. Черномырдин лукавит, говоря о том, что американцы очень рисковали при выборе его кандидатуры из-за его крутого нрава. На самом деле рисковала Россия, так как её руками сербов заставили капитулировать на унизительных условиях. Именно такой эта ситуация и останется в истории.

Получив назначение, В. С. Черномырдин дал понять, что основной диалог будет вести не с Белградом, а с Вашингтоном. Но получилось всё-таки так, что на уступки пошли не США, а Белград, которому В. Черномырдин, как и все остальные, стал предъявлять ультиматумы.

Кризис на Балканах показывает, что американцы, взяв контроль над ним в свои руки, не желали сотрудничества с Россией. Они прибегали к нему только тогда, когда надо было «оказать давление» на сербов, заставить в очередной раз пойти на уступки. В 1998 г., разыгрывая сербскую карту, США делали это вполне успешно без Москвы. Однако упрямство С. Милошевича заставило Клинтона задуматься о том, чтобы привлечь на свою сторону Россию. Б. Н. Ельцин не очень любил разбираться в вопросах внешней политики. Б. Клинтон пытался обсудить вопрос Косова с Ельциным в 1998 г. — в середине мая в Бирмингеме и в начале сентября в Москве, но ничего не добился. Б. Ельцина тревожили собственные беды, и в конфликте на Балканах он видел лишний раздражитель. Лишь с назначением на должность премьер-министра Евгения Примакова позиция России по балканскому вопросу стала более определённой. Русские «неожиданно пошли в яростное дипломатическое наступление, стараясь отвратить натовские бомбардировки», — вспоминал С. Тэлботт[566].

Однако американская дипломатия не отчаивалась, продолжала поиск союзников, зная, что среди российских чиновников, особенно в МИДе, уже почти целое десятилетие процветает пиететное отношение к Западу и его политике на Балканах. И. Иванов, назначенный министром иностранных дел в марте 1998 г., формировался как дипломат и чиновник высокого ранга при А. Козыреве, поэтому американцы надеялись, что найдут с ним общий язык. И не ошиблись. Когда министр иностранных дел И. Иванов поехал в США на встречу с Б. Клинтоном, то Б. Ельцин лично проинструктировал его: нужно сказать президенту, что Россия «не будет поощрять» воздушные удары. «В дипломатии эта фраза, — пишет С. Тэлботт, — больше, чем неодобрение, она подразумевает, по меньшей мере, возможность репрессалий»[567]. Однако И. Иванов не передал в точности слова президента. Встретившись с Б. Клинтоном, он «ограничился предупреждением, что „принцип домино“ жив и действует на Балканах», упомянул о том, что в этом «регионе начались две мировые войны»[568]. При этом министр понимал, что идёт наперекор президенту, но очень хотел смягчить позицию России и выглядеть в глазах американских коллег гибким. И это в то время, когда Б. Ельцин продолжал по телефону (5 октября 1998 г.) повторять американцам, что использование силы недопустимо и запрещено[569]. И. Иванов создал у американских коллег о себе вполне благоприятное впечатление как чиновнике, выступающем не на стороне Е. Примакова. И Черномырдин называет Иванова своим соратником[570]. С. Тэлботт характеризует его «способным и любезным дипломатом». Любезный российский министр всегда старался смягчить ситуацию, отвечать уклончиво, чтобы не говорить «нет». Например, «в конце января 1999 г. Олбрайт спросила русского министра иностранных дел Игоря Иванова о том, присоединится ли Россия к ультиматуму С. Милошевичу, чтобы тот прекратил насилие. Иванов сказал, что понимает ситуацию, но ясного ответа на вопрос не дал»[571].

Имея в союзниках как минимум В. Черномырдина и И. Иванова, Строуб Тэлботт заявил о намерении Белого дома и впредь продолжать вооруженную кампанию против Югославии, утверждая, что Президент Слободан Милошевич «откликнется лишь в том случае, если с ним говорить языком силы»[572].

Любопытно, что после своего назначения Виктор Степанович хотел участвовать в созываемых Е. М. Примаковым ежедневных совещаниях. Но премьер-министр ответил, что теперь он сам должен собирать у себя «силовиков»[573]. В. С. Черномырдин создал штаб спецпредставителя на Старой площади, где проводил оперативные встречи, ситуационные анализы, совещания с представителями Министерства иностранных дел, Министерства обороны, Генерального штаба, ФСБ[574], Службы внешней разведки. В. С. Черномырдин переговорил с послами всех стран НАТО, с послом США в Москве Джеймсом Коллинзом (19 апреля), послом Югославии в Москве Бориславом Милошевичем («какие они, Милошевичи?»), Е. М. Примаковым. Главным советником по Балканам для В. С. Черномырдина стал представитель МИДа дипломат В. Е. Ивановский. Подготовительная активность Черномырдина длилась неделю.

Несколько личных воспоминаний. На следующий день после назначения В. С. Черномырдина его помощники обратились ко мне с просьбой написать краткую справку о ситуации на Балканах. К тому времени в нашем Центре по изучению современного балканского кризиса Института славяноведения РАН уже были наработки, и мы были готовы дать развёрнутый анализ с предложениями по переговорному процессу. Но мне поставили условия: писать максимально кратко, текст должен носить разъяснительный характер, так как он должен быть предназначен для человека, который ничего не знает о Балканах. Приведу эту справку полностью.

С начала 80-х гг. — экономический кризис в СФРЮ, с 1985 г. — кризис политической системы, далее — кризис федерации.

1990 г. — прекращение существования Союза коммунистов Югославии, выборы на многопартийной основе во всех республиках СФРЮ. Безуспешные попытки договориться о новой форме существования всех республик в составе Югославии (федерация — конфедерация).