Приключения Ричарда Шарпа. т1. - Бернард Корнуэлл

– Убить пленных на потеху войску! – Маккандлесс неодобрительно покачал головой. – А ведь среди них были и христиане. В живых остался только вот этот. – Он кивнул в сторону камеры Хейксвилла.

– Остался в живых, сэр, только потому, что выдал нас, – не скрывая отвращения, сообщил Шарп.

– Ложь, сэр, грязная ложь! – воскликнул возмущенно Хейксвилл, внимательно прислушивавшийся к разговору соотечественников. – Да, сэр, грязная ложь! Да и чего еще ожидать от такого никчемного солдата, как рядовой Шарп.

Маккандлесс повернулся к сержанту.

– Тогда почему вас пощадили? – холодно спросил он.

– Отмечен Господом, сэр! Так точно. Всегда был. Меня нельзя убить, сэр.

– Безумец, – прошептал полковник.

– Убить тебя можно, Обадайя, – возразил Шарп. – Дрянь, если б не ты, я бы сейчас нес донесение генералу Харрису.

– Ложь, сэр! Снова ложь!

– Потише вы, оба, – прикрикнул Маккандлесс. – И... рядовой Шарп?

– Сэр?

– Не могли бы вы оказать мне любезность? Не богохульствуйте. "Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит Его напрасно". Книга Исхода, глава двадцатая, стих седьмой.

– Аминь, сэр, – откликнулся Хейксвилл.

– Извините, – проворчал Шарп.

– Скажите, рядовой, вы знаете Десять Заповедей? – поинтересовался полковник.

– Никак нет, сэр.

– Ни одной?

– Не попадись, сэр? Это разве не заповедь? – с совершенно невинным видом спросил Шарп.

Маккандлесс в ужасе уставился на него.

– Вы вообще какую-то религию исповедуете?

– Нет, сэр. Мне это было ни к чему.

– Религия каждому нужна, – оживился полковник.

– Как и кое-что еще, сэр.

Шотландец поежился.

– Если только Господь пощадит меня, Шарп, я постараюсь возместить ущерб, который вы нанесли своей бессмертной душе. Уилли, та Библия, что дала вам мать, еще у вас?

– У меня ее отобрали, сэр. Удалось сберечь только одну страничку. – Лоуфорд выудил смятую страницу из кармана мундира. При этом он покраснел, потому что они с Шарпом знали, что сохранена страница священной книги совсем ради иной, куда менее возвышенной цели. – Только одну, сэр.

– Дайте ее мне, – потребовал Маккандлесс. – Посмотрим, что желает сказать нам Господь. – Он разгладил скомканный листок и поднес его к свету. – А! Книга Откровения! – удовлетворенно пробормотал шотландец. – "Блаженны мертвые, умирающие в Господе". Аминь.

– Не очень-то весело, сэр.

– В таком месте не до веселья, рядовой. Но сам Господь Бог обещает, что я отдохну от трудов своих. Мне этого утешения вполне достаточно. – Полковник улыбнулся. – Позволю предположить, рядовой, что вы читать не умеете?

– Я? Нет, сэр. Меня этому не учили, сэр.

– Глуп, сэр, непроходимо глуп, – подал голос Хейксвилл. – Всегда таким был, сэр. Туп как бревно.

– Надо обучить вас грамоте, – не обращая внимания на реплики сержанта, продолжал Маккандлесс.

– Мистер Лоуфорд собирался со мной позаниматься, сэр.

– Что ж, тогда не будем откладывать, – решительно объявил полковник.

– Только вот с чего начать, дядя? – неуверенно заметил Лоуфорд.

– Почему бы не с "Т", с тигра? – предложил Маккандлесс.

В дальнем углу зашевелился и заворчал тигр. Так Шарп – с опозданием на несколько лет – начал учиться.

Осадные работы продвигались быстро. Солдаты, красномундирники и сипаи, работали круглосуточно, прорывая траншеи и укрепляя их связками бамбука. Дело шло бы еще лучше, если бы не постоянный обстрел ракетами. Типу удалось поставить на место несколько тяжелых орудий, хотя их огонь почти не мешал союзникам, тогда как пушкари султана несли немалые потери от ответных залпов британской артиллерии, установленной в захваченном форте. Положение осажденных еще более ухудшилось, когда к восемнадцатифунтовым орудиям присоединились более легкие двенадцатифунтовые и короткоствольные гаубицы, неустанно бомбардировавшие глиняную стену. В конце концов тяжелые осадные пушки заняли подготовленные позиции, а вслед за ними, под покровом ночи, были подвезены и остальные. Теперь глазам защищающих полуразрушенную западную стену воинов Типу предстал совсем другой пейзаж: лабиринт траншей и укреплений. Пересекая поля и луга, траншеи заканчивались земляными брустверами, за которыми скрывались мощные орудия. Кое-где за ними не скрывалось ничего, и кучи земли служили лишь для дезориентации Типу, чтобы он не мог получить реальное представление о концентрации ударной силы противника. Пока орудия не начали стрелять, определить их действительное местоположение было невозможно. Типу знал, что британцы будут атаковать западную стену, но на каком участке? Такое положение вполне устраивало генерала Харриса.

Султан делал ставку на то, что британцы уже определились с выбором места штурма. Его саперы у старых ворот, где была спрятана мощная мина, заканчивали последние приготовления. Заряд обкладывали камнями таким образом, чтобы направить силу взрыва строго на север, в пространство между стенами. Наилучший результат будет достигнут в том случае, если британцы выберут для удара узкий участок между старыми воротами и северо-западным бастионом, и Типу полагался не на случайность, а на то, что именно этот участок представлялся, с точки зрения противника, наиболее уязвимым ввиду ветхости внешней стены и ее плохой защищенности. Низкий, отвесный гласис и без того плохо защищал эту сторону, а в том месте, где стена подступала к реке, соорудить его просто не представлялось возможным из-за недостатка места. Участок, на взгляд Типу, был слишком беззащитен, чтобы враг устоял перед соблазном нанести по нему сокрушительный удар.

Разумеется, положиться в столь важном деле на одну лишь мину, пусть и огромной разрушительной силы, было бы опрометчиво. Взрыв мог бы убить или покалечить сотни наступающих, но противник располагал тысячами солдат, а потому Типу готовил армию к настоящему испытанию. Он планировал разместить на западной стене несколько сотен солдат, вооружив каждого тремя заряженными мушкетами и придав каждому обученного заряжающего. Британцев должен был встретить не только град свинца, но и ураган пушечных ядер и картечи, потому что за полуразрушенными укреплениями скрывались орудия, о существовании которых враг не догадывался. Тысячи ракет ждали штурма. Ненадежные на большом расстоянии, они могли стать эффективным оружием ближнего боя, при большом скоплении войск, когда солдаты сбивались в кучи, как овцы в загоне.

– Мы покажем неверным ад на земле, – похвалялся Типу, не забывая, однако, при каждой молитве просить Аллаха о скорейшем ниспослании муссона, а на закате поглядывать на небо с надеждой увидеть предзнаменование дождя. Небо упрямо оставалось чистым. Ранний муссон мог бы утопить британцев в бушующем потоке, уничтожив их без помощи ракет и пушек, но нынешний год не обещал Майсуру раннего муссона.

И все же, хоть небеса и не сулили дождя, все прочие знамения предвещали успех. Принесенная жертва отвратила неудачу, и теперь как сны, так и предсказатели говорили только о победе. Каждое утро Типу записывал свои сны в специальную книгу, а потом обсуждал их значение с советниками. Прорицатели всматривались в котлы с кипящим маслом и видели в медленно кружащих по поверхности цветных струйках и завихрениях одним им понятные знаки, подтверждавшие истинность снов. Британцы потерпят поражение в Южной Индии, а потом, когда на помощь крепнущей Майсурской империи придут французы, красные мундиры будут изгнаны и из северной части страны. Их кости будут истлевать на местах великих сражений, а знамена выцветать на стенах великих дворцов Типу. Тигр воцарится на всей территории, от заснеженных гор севера до зеленого побережья юга, от Коромандела до Малабара. Величие, славу и победы предвещали сны и дымки раскаленного масла.

Все бы хорошо, но однажды на восходе вера Типу в благоприятный исход сильно пошатнулась, потому как британцы вдруг демаскировали четыре из своих скрытых батарей, грозные осадные орудия заговорили в полный голос, а хитрая сеть траншей и укреплений исчезла за клубами дыма, которые железные чудовища изрыгали из себя после каждого громоподобного залпа.

Еще опаснее было то, что снаряды летели не туда, куда надо, не в уязвимую часть стены, а в сторону самого укрепленного северо-западного бастиона, башни которого возвышались над рекой и над северной и западной стенами. Весь город, казалось, содрогался, когда ядра одно за другим били в цель, стряхивая пыль со старинной кладки, пока на землю не упали первые кирпичи. С северного берега, где находился небольшой британский лагерь, эхом отозвались другие пушки, тоже наведенные на могучий бастион.

На следующий день вражеская артиллерия снова открыла огонь, но теперь уже по кавальерам южной оконечности западной стены. Амбразуры стоявших там небольших пушек были разрушены за одно лишь утро, а сами орудия сброшены с лафетов. Причем бомбардировка северо-западного бастиона не прекращалась до тех пор, пока, примерно через час после полудня, громадное укрепление не рухнуло. Сначала все услышали треск и стон, как при глубоком землетрясении, а потом раскат, как при ударе грома, и вслед за этим каменные башни превратились в груды мусора. Поднявшееся облако пыли медленно надвинулось на Кавери, и вода на протяжении почти мили вниз по течению сделалась белой как молоко. Тишина после крушения бастиона казалась мертвой – осадные орудия вдруг замолчали. Воины Типу, похватав мушкеты, ринулись на стены, но из британских траншей не поднялся ни один солдат. Вражеские флаги также реяли на ветру, но красномундирники и их союзники остались на месте.