Мир Трех Лун - Гай Орловский

Присобачить колеса оказалось задачей намного более сложной, чем я себе представлял. Одно дело – видеть, как по офису раскатывают вконец разленившиеся айтишники, другое – создать такой шедевр самому.

Пришлось обратиться к Карнару. Тот, сочувствуя мне, принес нужные инструменты. Долго мудрили, сперва я долго ему рассказывал, что нужно сделать, потом повторял, пояснял, растолковывал, разжевывал, наконец уговорил просто сделать, а уже потом посмотрим, что получится.

Он, хоть и считал, что делаем глупость, но все-таки потом можно будет рассказать, что помогал Искателю Путей и учил его столярному ремеслу, довольно умело, хоть и грубо, насадил кольца, укрепил колесики, я заставил переделывать пять раз, чтобы колесики не просто стояли на полу, но и вращались.

Он спорил, доказывал, что раз это кресло, то какие могут быть колесики, но нехотя соглашался исправить, я вздыхал с облегчением, прекрасно понимая, что он по-своему прав: кресла существуют тысячи лет, а до колес на ножках додумались совсем недавно, это чуть ли не вершина человеческого прозрения, резко улучшившая жизнь офисного планктона.

Самое трудное было укрепить колеса так, чтобы могли поворачиваться в разные стороны, только тогда можно насладиться возможностью раскатывать по всему помещению, но наконец я сел в кресло и, отпихиваясь ногами, сумел прокатиться пару шагов. Больше не получилось, пол неровный, в ямках и трещинах, не стоит рисковать колесиками…

Глава 14

Рундельштотт работал, стоя ко мне спиной, я вошел на цыпочках, держа кресло в руках, тихо-тихо опустил на пол. Чародей ничего не услышал, а я тихохонько отошел на пару шагов и робко кашлянул.

Он оглянулся как ужаленный, даже схватился за сердце. Увидел меня, перекосился в лютом гневе.

– Ты? Как посмел?

Я торопливо указал на кресло.

– Профессор… э-э… мастер, я все сделал! Испробуйте!

Он все же бросил взгляд на кресло, потом воззрился на меня и заорал еще громче:

– Вон!.. Иначе позову стражу, тебя тут же повесят!..

– Профессор! – завопил я.

Понимая, что он в самом деле может позвать стражу, я бросился в кресло, плюхнулся на сиденье и, оттолкнувшись ногами, помчался через весь зал к противоположной стене.

Рундельштотт остановился с открытым ртом, я пихнулся ногами и промчался обратно. Пол идеально ровный и гладкий, колесики хоть и не весьма, но все равно не пешком. Даже я бы вот так гонял, а старику…

Я вылез из кресла и поклонился. Он смотрел дикими глазами, наконец прорычал:

– А ну вон отсюда… стой у двери!

Я торопливо отодвинулся, он не уточнил, с какой стороны двери мне стоять, потому встал с этой, а Рундельштотт осторожно сел, кресло под ним тут же сдвинулось, он в испуге ухватился за поручни.

Некоторое время осторожно касался пальцами ног пола, кресло послушно реагировало, двигалось то в одну, то в другую сторону, а то и вовсе поворачивалось вокруг оси.

В какой-то момент, собравшись, оттолкнулся достаточно сильно и докатился до стены. Взять блестящий кристаллик не рискнул, просто посмотрел в ларец, отпихнулся осторожно и, еще дважды корректируя движение, докатывался до противоположных стен.

Я смиренно молчал, наконец он развернулся в кресле и уставился на меня долгим взглядом. Лицо его, сперва радостно изумленное, становилось все мрачнее и мрачнее.

– Мастер Рундельштотт, – проговорил я дрожащим от великого почтения голосом, – вы как?.. В порядке?

Он прорычал утомленно:

– Нет…

– Что случилось?

Он махнул рукой.

– Случилось то, что ты действительно с ходу придумал, как облегчить работу. А вот я…

Уже видя, что он не только не сердится, но, судя по его виду, сам стыдится своих вспышек ярости и не знает, как загладить вину, я подошел, взялся за спинку кресла и подвез его к тому месту, где он прилаживает кристаллики.

– Вы гений, мастер Рундельштотт, – сказал я серьезно и без всякого хи-хи. – У вас вот великое дело, даже величайшее! Ваш ум занят только им, а что кресло?.. Вы бы придумали быстрее и лучше, чем я, если бы постоянно не мыслили о Великом и Высоком.

Он вздохнул, потом крякнул, поднялся.

– Да, дикарь, ты прав. Моя голова забита великими идеями, а эта вот мелочь, конечно же, ускользала. Но ты молодец, молодец… Что значит, молодость… Все замечаете, все схватываете…

Я поклонился:

– Я счастлив быть полезным вам, мастер Рундельштотт. Но я по мелочам, как воробышек, а вы – орел! Которому сверху видно все. Крупное все. А мелочи должны замечать другие. Вы же не мелочный, как и все гении.

Он сказал великодушно:

– Ладно, будешь работать здесь, ближе ко мне. Я покажу что-нибудь попроще. Ты же самый смышленый из всех остолопов, что толкутся там за дверью.

Я сказал тихонько:

– Да и не только там.

Он криво усмехнулся:

– Ты прав: во всем дворце умных людей по пальцам одной лягушачьей лапы… Но о таком лучше помалкивать.

Он со вздохом повел небрежно рукой, и с потолка хлынул яркий, почти солнечного спектра свет.

Я охнул.

– Говорят, магия достается с огромным трудом?

Он отмахнулся:

– Недавно в небе сошлись три луны, магии излилось море, но людям достаются капли. Даже великие чародеи не могут запасать сразу и много. Иссякает быстро, так что лучше израсходовать. На что угодно. Как вот я сейчас.

– Чтоб добро не пропадало, – сказал я рассудительно. – Вы хозяйственный человек, мастер Рундельштотт! Вы могли бы стать канцлером и рулить королевством… если бы у вас не было занятия еще лучше!

Он подобрел, кивнул с подобием улыбки.

– Варвар, а как угадал!.. Но хватит-хватит льстить, думаешь, не понимаю? Только никому не говори, что магия интереснее, чем правление.

– Я что, умный? – оскорбился я. – Я просто красивый и нарядный! Видите, какая у меня рубашка? И когда надо, не проболтаюсь!.. Нем, как стая рыб-говорунов!.. Даже как две стаи…

Он подъехал на кресле, пока еще осторожно, к столу, склонился над книгой. Я издали опасливо заглянул через плечо, там что-то странное, буквы постоянно передвигаются, выстраиваются в слова, которых только что не было, словно незримая рука постоянно пишет некую летопись вычурными старинными буквами.

Оглянувшись, словно почувствовав мой взгляд, он поморщился, но, соскучившись по собеседнику, сказал сварливо:

– Почерк великого чародея Растегарта Громоносного! Это он всегда так… Забавлялся, видите ли. Его мощи хватало, чтобы текст с дальних страниц сам переползал на ту, которую читает.

– Очень удобно, – сказал я льстиво.

– Да, – согласился он строгим голосом, – но мага сие недостойно.

Я вякнул:

– Почему?

– Страницу проще перелистнуть, – сказал он сварливо, – нечего магию тратить!..

– Трудно собирать?

– Собирать нетрудно, – ответил он, – хранить без потерь трудно. Мало кому удается. Ладно, чего встал? Давай сюда порошок из мандрагоры. Да побыстрее, спите все на ходу…

– Бягу, – ответил я поспешно, – уже бягу!

Когда я вернулся с порошком из корня мандрагоры, чародей уперся обеими руками в края стола и рассматривал установку со злостью и ненавистью.

Я сказал осторожно:

– Мастер… вы как… в порядке?

Он покачал головой:

– Здесь почти все драгоценности королевы… а еще немало из королевской казны… Двенадцать лет работы!.. Ежедневный труд с раннего утра и до поздней ночи!..

– Вы подвижник, – сказал я торопливо. – Подвигаете, значитца. А если еще и угадаете направление, то это вообще… Человечество должно было вот так ни сюды Мыкита, ни туды Мыкыта, но, конечно, оно никогда не. Что не отменяет. Патамушта.

Он вряд ли что понял, да я и сам не врубился, что сказал, с умными людьми это сплошь и рядом, проговорил, как в забытьи:

– Даже во сне собираю, прилаживаю, переставляю и все безуспешно добиваюсь ответа…

Зыркнул на меня, я ощутил, что сейчас прекратит метать бисер перед сопливым свиненком, и сказал поспешно:

– Резонанса!

Он посерьезнел, глаза стали настороженными, но чуточку шире.

– Чего-чего?

– Резонанса, – повторил я. – Это когда одна вещь чувствует другую и отвечает… по-своему, конечно. Вещи бывают настолько умными, что вообще умнее человека. Вот табуретка, на которой вы сидите, точно умнее ваших учеников. А то и некоторых министров ее величества королевы.

Он поморщился:

– Но-но, у моих остолопов еще все впереди. На табуретке я сижу двадцать лет, а они у меня без году неделя.

– Простой человек, – сказал я с жаром, – никакого резонанса не почует, но вы такой великий и мудрый чародей, понимаете же…

Он хмыкнул, подвигал нижней челюстью, пожевал что-то невидимое.

– Ну вообще-то… да, нужно обязательно ощутить это вот неощутимое, однако я этого не знал и первый год потратил зря, делая все, как на чертеже величайшего из магов, Растегарта Громоносного, но не вникая в суть.

– Но потом-то вы вникли, – сказал я подхалимски.

– Да, – ответил он глухим голосом, – но еще три года собирал, не соображая, что нужен не просто резонанс, а особый резонанс! Уже собрал и долго пытался открыть портал, но все никак, все никак. Так бы и бросил, но заставил себя еще раз прочесть чертеж и поясняющие записи, а там хоть и сложно сказано, но в конце концов сообразил, что все камни должны не просто звучать, чего и так трудно достичь, а еще и звучать на одной ноте, модулируя ее…