Призраки Эхо (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

Глава 17. Задира и Клотик

«Контейнер от мусороуборщика», «ланцетник-переросток», «лужица первичного бульона», «испражнение колонии бактерий». Это были наиболее заковыристые, но отнюдь не самые крепкие выражения из тех, в которых Шварценберг объяснял Чико его неправоту. Хотя в другой ситуации парень, сумевший метким выстрелом уничтожить опасного противника, несомненно, заслужил бы похвалу. Впрочем, капитан, который вытрясал из молодого абордажника душу, еще в какой-то мере его спасал.

Даже совместных усилий Шаки и Эркюля едва хватало, чтобы сдержать бьющуюся в истерике Пэгги, порывавшуюся просто свернуть парню шею. А еще говорили, что андроиды умеют контролировать свой гормональный фон, и сильные эмоциональные всплески им не свойственны.

Синеглаз ПГ-319 понимал. И желание поскорее выбраться из треугольника и попасть в знаменитую сокровищницу было тут почти ни при чем. Для него встреча с принцессой Савитри означала не только шанс увидеть родных на Васуки, но и узнать о своих корнях, встретиться с соплеменниками, сумевшими после изгнания с Васуки создать могущественный космический Альянс. Монстры гнилых болот, которым приносили жертвы варрары, хотя и умели обмениваться мыслями, все-таки уже больше напоминали животных, и Синеглаз пуще гнева Великого Се боялся, что такой конец ожидает и его. Отцу после превращений все сложнее удавалось сохранить человеческий облик.

Впрочем, сейчас Синеглаз не думал ни об отце, ни даже о своей туманной судьбе. У него в ушах, хотя, конечно, мысленный зов слышался совсем не ушами, все еще стоял вопль ужаса, который падение с крутого склона исторгло из груди Савитри, ее отчаянный крик и безмолвный призыв о помощи. Человеческий мозг даже в теле андроида не хотел умирать. Впрочем, судя по Пэгги, подобные ей големы цеплялись за жизнь с истовостью живых существ. Сколько бы Шака ни называл их железками. С другой стороны, никто не задавался вопросом, о чем думают срывающиеся со скалы машины.

Когда на одном из нижних уступов подбитый танк объяло пламя, вопль достиг предела, а потом внезапно стих, оставив в душе Синеглаза ощущение давящей и склизкой пустоты. Эта темная бездна, поселившаяся где-то в межреберье, разрывала на части грудь, душила невыплаканными слезами, корежила тело, будто его не защищал крепкий экзоскелет.

Что-то подобное Синеглаз испытал лишь в ночь убийства царицы Серебряной. А ведь отец заставлял наследника престола присутствовать при самых жестоких казнях. Впрочем, супругу царя Афру княжич любил и почитал почти как мать. Принцессу Савитри он видел только на экране внутреннего наблюдения, но она показалась ему прекраснее трех дочерей Владыки Дневного света.

— Что будем дальше делать, кэп? — озадаченно проговорил Дольф, увеличивая изображение поверженного танка.

Пламя от взрыва боекомплекта уже почти погасло, и лежавшая кверху гусеницами машина напоминала раздавленную черепаху, чей пустой панцирь, опутанный водорослями и облепленный илом и ракушками, сделался частью аллювиальных отложений. Тем более, что окруженный подковой хребта огромный котлован и в самом деле казался дном вселенной, где находят свое пристанище предметы, безвозвратно утерянные в других мирах.

Экипаж признаков жизни не подавал.

Синеглаз четко помнил, что в момент взрыва у всех, кроме принцессы, линзы шлемов были открыты. Хотя оба танка и выглядели видавшим виды космическим хламом, как оказалось, их система жизнеобеспечения функционировала, пожалуй, лучше, чем в последние недели на «Нагльфаре». Во всяком случае, воздух на борту захваченной с боем машины, когда его очистили от гари, оказался вполне пригоден для дыхания и разве что слегка отдавал кровью и экскрементами, но к этим запахам все давно привыкли. Насколько княжич понял по записям внутреннего наблюдения, после жаркой схватки на борту «Эсперансы» охотники позволили себе расслабиться. Эта беспечность в первые несколько минут упростила задачу команде Шварценберга (потом те, кого Пэгги не убила сразу, успели включить защиту), но, видимо, стоила жизни экипажу второго танка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Конечно, если принцесса такая же железяка, как ПГ-319, она покрепче нашего брата будет, — заново прокручивая кадры падения, заметил Шака. — Но мозг-то у нее человеческий.

— Ключ от сокровищницы должен был уцелеть, — напомнил Эркюль, выпуская на свободу мартышек.

Удивительно, но после марш-броска и потасовки зверьки чувствовали себя вполне бодро и шумно радовались, что теперь нет необходимости дышать через ребризер. С другой стороны, питомцы Эркюля и не особо притомились, весь путь продремав в специальных углублениях хозяйского экзоскелета, надежность которых однажды испытал на себе и Синеглаз.

— Прежде чем ломиться в сокровищницу, неплохо бы свалить из этой гребаной системы, — напомнил Шварценберг. — Что у нас с кодом от «Эсперансы»? — требовательно повернулся он к Шаману.

Тот только сердито и безо всякого смака выругался.

— Подавиться мне своими потрохами! Все запаролено! Тут такой уровень защиты, что даже Пабло Гарсиа не разберется. Хотя, с другой стороны, как бы не он эти коды писал!

— В бездну вашего Пабло Гарсиа! — взорвалась притихшая было Пэгги, решительно направляясь к кессонному отсеку. — И «Эсперансу» вашу в бездну. Я иду вниз!

— Отставить! — гаркнул Шварценберг.

— Принцесса Савитри проходила сквозь защитное поле и поднималась на борт безо всякого ключа! — с мукой в голосе проговорила Пэгги.

— Да нет больше твоей принцессы! Железяка ты эдакая! — попытался преградить боевому андроиду дорогу Шака.

— Дочь раджи Сансары жива!

Синеглаз даже сам удивился, когда произнес это. Пустота отступила, тусклый, присыпанный пеплом отчаяния мир расцветал дивными красками, словно поверхность планеты внезапно осветило солнце. Княжич вновь услышал зов. Вернее, едва различимый стон и даже плач. Но он звучал сейчас слаще любых славословий, возглашаемых долгополыми жрецами Великому Се и духам-прародителям. Видимо, Шака оказался прав. Способное к быстрой регенерации тело андроида сберегло человеческий мозг принцессы во время крушения. Да и закрытая линза шлема сделала свое дело.

— Повтори, что ты сказал? — метнулась к княжичу Пэгги.

От неожиданности она перешла в боевой режим, и ее глаза горели красным цветом, точно у гуля или ракшаса. Впрочем, фосфоресцирующие зрачки отца в облике роу-су выглядели не менее впечатляюще.

— Принцесса Савитри жива, — уже спокойнее проговорил Синеглаз.

Он попытался откинуть с вновь намокшего лба прядь волос, наткнулся на недавно обработанную Эркюлем ссадину и сердито зашипел. Боль немного отрезвила, но сердце колотилось пойманным в когти мелким зверьком, вырываясь из груди и устремляясь вместе с Пэгги вниз по склону. Остальные члены команды его воодушевления пока не разделяли.

— А ты почем знаешь, мелкий? — выражая общее недоверие, скептически глянул на княжича Дольф.

— Когда я пробивал вам путь в кабину танка, вы меня мелким не считали! — обиженно огрызнулся Синеглаз. — И когда я обращался роу-су, тоже не спрашивали, как я это делаю.

— Проходческий бур мне в задницу! — мудрено выругался Эркюль, на время забыв про мартышек. — Это ж у нашего кошака, похоже, с принцессой, это, ментальное общение асуров.

— Ты точно, кошак, чуешь, что принцесса жива? — подслеповато прищурив пронзительные льдистые глаза, глянул на княжича кэп.

— И нуждается в нашей помощи, — упрямо кивнул Синеглаз.

— Сказал бы мне кто лет двадцать назад, что придется полудохлую шмару спасать, — взлохматив бороду, хмыкнул Шварценберг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так все ж на благо революции! — вставил Эркюль, совершенно забыв, как несколько недель назад самозабвенно призывал к борьбе с альянсовскими эксплуататорами и свержению монархии на Сансаре.

— И не говори, Хануман, — кивнул Шварценберг. — Принцессы для меня еще апсарских танцев не плясали, — продолжил он, убеждая, видимо, сам себя. — А город все одно в той стороне. Если с девкой не проканает, поищем Пабло Гарсиа. А там и моему однокласснику нанесем дружеский визит.