Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – "смотр сил" - Михаил Назаров

Теперь, 21-й вопрос: «Были ли потеки крови на трупе Ющинского, и не был ли его труп обмыт после нанесения ран?» – ...Так как тело оказалось не запачканным кровью, а рубашка была вся запачкана, то ясно, что он был как-нибудь очищен...

{199} ...Прокурор: Насколько я помню из слов проф. Косоротова, вы пришли к соглашению, начиная с 14-го вопроса, но давая теперь заключения, вы разошлись с вашим коллегой.

Павлов: Я сказал, что во многом мы сходимся. Но затем я добавляю, что после вчерашнего вечера, у меня еще были некоторые размышления, и я мог хорошенько обмозговать отдельные {200} вопросы, в деталях и мелочах. Отсюда некоторое расхождение.

Прокурор: Вы изволили сказать, что ни одно из ранений, причиненных покойному Ющинскому не может быть причислено к особенно чувствительным. В моем обывательском мозгу не укладывается это представление. Ведь ему нанесены были раны во всевозможные места: в голову, в висок, в шею, в сердце, в печень, почки, под мышки. Какие же места особенно чувствительны?

Павлов: ...Я говорил о пальцах – они очень чувствительны... Но есть у нас сравнительно менее чувствительные органы. На спине, например, мы делаем разрез в поларшина без хлороформа.

Прокурор: Попросту сказать, один испытывает большее мучение, а другой меньшее…

Павлов: Верно, верно...

Прокурор: Вот это мой обывательский мозг совершенно постигает, но нанесение таких кровавых ран... – я не могу себе представить, как же это не чувствительно... Затем относительно одного удара было вами сказано, что один из уколов, если не ошибаюсь в ягодицу, был «забавным» с точки зрения убийцы и нецелесообразным, потому что убить им нельзя и получить кровь нельзя.

Павлов: ...Я помню, что удар был нанесен ниже крестцов подвздошной кости, тут начинается ягодица...

Прокурор: ...Если представить, что убийца стремился нанести мучения, это все-таки «забавным» нельзя назвать... {201} ...Вы говорите главная цель – убийство, но в то же время мучительная операция... Вы допускаете, что Ющинский умирал свободно, как под ножом оператора?

Павлов: Я допускал, что он дрыгал, это есть подлинное выражение. Это не есть какое-нибудь позорное движение, это – рефлекс...

Прокурор: Я хочу спросить, как долго производилась эта «операция»?..

Павлов: Я не называл это убийство операцией.

Прокурор: Вы говорили, возьмем труп, нанесем ему приблизительно такие же уколы в те же места, затем немножко подколем и вот получится время.

Павлов: Я сказал приблизительно...

{202} ...Шмаков: Какие основания вашего разноречия с доктором Туфановым? Вот вы сказали, что профессора судебной медицины имеют дело с организмами мертвыми, а вы, хирурги, с живыми, и что от этого разница?..

Павлов: Да, до известной степени это вносит известное противоречие.. Судебные врачи не все думают одинаково, точка в точку. У одних взгляды одни, у других другие...

Замысловский: Вот вы начали свое изложение с того, что намекнули на свое положение в обществе и ученом мiре... Не будете ли добры сообщить, вы в настоящее время являетесь профессором, читаете лекции?

Павлов: Нет, потому что я 40 лет прослужил...

Замысловский: {203} Стало быть, 17 лет как вы не состоите ни профессором, ни преподавателем...

Павлов: ...Я был профессором специально-топографи­ческой анатомии. Это есть вывеска, которая мне более, чем кому-нибудь другому дает познания в анатомии. Знаю ли я ее, или позабыл – это уже другой вопрос, но факт тот, что я в этом считаюсь специалистом... Мое положение в обществе? Почему-то я имею счастье состоять лейб-хирургом, почему-то я был им выбран, почему-то я являюсь членом многих обществ, почему-то я пишу сочинения...

Замысловский: Значит, понятие мучительства есть понятие относительное?..

Павлов: Вообще, если считать, что каждая потеря крови, как бы слаба она ни была, составляет мучение для данного лица, то, конечно, надо сказать «да». Есть люди, которые подчиняются мучениям добровольно и даже находят в этом удовольствие.

Замысловский: ...Какая же связь того, что вы говорите, с настоящим делом?

Павлов: Никакой...

{204} ...Замысловский: Проф. Косоротов сказал, что начиная с 14-го вопроса и до последнего, между экспертами последовали совершенно согласные ответы, было полное единогласие... Так что вы, ваше превосходительство, изменили свое мнение?

Павлов: И вы измените.

Замысловский: Я просил бы вас, г. председатель, оградить меня от подобных заявлений...

Павлов: Виноват, я только объяснял, что человек может сегодня сказать одно, а завтра другое... {205} ...Если бы я был всевидящий, конечно, я бы разъяснил вам все это, но тут приходится фантазировать и находить обстановку такому явлению, которое на мой взгляд вполне ясно.

Замысловский: Эта фантазия наступила у вас после совещания с экспертами?.. [121]

Вопрос восьмой говорит, не сопровождалось ли причинение смерти Ющинскому обезкровливанием его тела... Я спрашиваю вас о крови, которая вытекла наружу.

Павлов: Прямо отказываюсь отвечать, не берусь. Если бы мне был известен вес тела, тогда бы я сказал точно...

Замысловский: А если допустить, что у убийц была комбинированная двойная цель, и выпускать кровь и в то же время причинять мучение, то в таком случае действия надо признать целесообразными, или нет?

Павлов: Я не знаю, какие убийцы были. Если бы я точно знал характер самого убийства, я бы вам ответил...

Замысловский: А если бы я точно знал, я бы вас и не спрашивал...

[Опущена экспертиза проф. Кадьяна. – Ред.]

{210} Допрос проф. Кадьяна [122]...

{213} ...Шмаков: Все ли удары в голову были мучительны и сопряжены со страданиями?

Кадьян: Они все были болезненны… Я избегаю говорить слово мучительный, потому что из него могут быть сделаны не те выводы, которые я признаю правильными...

{214} ...Шмаков: ...проф. Кадьян отказался дать объяснение о 13 уколах на правом виске А. Ющинского…

Кадьян: Как я уже сказал, этого я объяснить не могу...

{215} ...Прокурор: ...В начале дела было произведено два вскрытия – первое вскрытие, 22 марта, [труп был найден 20 марта. – И.Г.] было произведено городским врачом Карпинским, затем, когда дело перешло к судебному следователю по важнейшим делам, тогда было произведено вторичное вскрытие проф. Оболонским и прозектором {216} Туфановым, которые, действительно, восполнили, может быть, все те пробелы и небрежности, которые были пропущены при первом вскрытии... Затем имеются и схемы, которые предъявлялись присяжным заседателям и на них мы также видели 13 ран. Но насколько было правильно первое и насколько верно второе, – об этом судить не нам.

Замысловский: Я вполне присоединяюсь к тому, что говорил г. прокурор... Действительно, во втором вскрытии не подведены итоги, не подсчитано, что столько-то ран. Там не подведен итог – 13 или 14 ран. Но это ничего не решает, потому что стоит только подсчитать раны, и вы увидите, сколько их. Я утверждаю, что вы увидите 13 ран. Тем не менее надлежит спросить эксперта, сколько в действительности при повторном вскрытии было найдено, 13 или 14...

{219} Двадцать третий день 17 октября 1913 г.

Продолжается судебно-медицинская экспертиза.

Косоротов: Мне придется теперь остановиться на главном вопросе: откуда происходят разноречия между экспертами... Прежде всего он [Павлов] отметил, что они хирурги, а мы – судебные врачи, и что они имеют дело с живыми организмами, а мы, судебные врачи, оперируем, главным образом, с вскрытием трупов. Это совершенно не верно. По-видимому, проф. Павлов не имеет никакого понятия о деятельности судебных врачей. Спросите любого судебного врача, сколько он вскрывает в год трупов? Он ответит, что 10–20. А сколько он освидетельствует повреждений в год? 200–300. Таким образом, практика судебного врача проходит именно в освидетельствовании повреждений, и притом таких повреждений, с которыми хирургу не приходится встречаться, например, истязания...

В настоящее время я состою членом Медицинского Совета, как вам известно, высшего медицинского учреждения России, куда поступают дела со всей Российской Империи... Наша практика проходит среди живых людей. Таким образом, в этом нельзя искать причину нашего разногласия.

Далее, по первому вопросу о прижизненности и посмертности повреждений проф. Павлов заявил, что установить момент смерти вообще невозможно, невозможно сказать, когда человек умер, что вообще момента смерти не существует. Но судебная медицина по этому вопросу обладает очень серьезными познаниями. В медицине точно установлен, совершенно определенно, момент смерти. Физиологи, а равно и судебные врачи знают хорошо, что значит выражение "умер". В докторских диссертациях мы встречаемся, например, при экспериментах над собаками, с такими выражениями: «смерть наступила в 3 ч. 22 мин. 41 сек.»... Так что момент смерти твердо установлен в науке. Поэтому я совершенно не понимаю, почему проф. Павлов сказал, что нельзя установить момента смерти. Вот в этом-то и заключается разногласие между нами. Я и Туфанов высказались по этому вопросу совершенно определенно...