Тысяча уловок Вилли Тирэлл - Нина Каротина

— Ваше Высочество, их кристаллы даже не нужно заряжать. Они просто могут выкрасть энергию у любого встречного мага. Их способности на вес золота, но и уничтожить вора будет много желающих.

— Это почему же? — возмутился Яни.

— Вас удобно держать в своём воинстве. А в армии неприятеля вы первая мишень. Я бы без сомнений дал приказ уничтожить магического вора первым. Пока он не лишил меня силы.

В ригоронском обозе уныние и борьба за каждую каплю тепла. До Агарона ещё много дней пути, а они едва могут согреться. Чай пьют сразу кипяток, заглатывая парящую жижу. Кушают с пылу с жару возле котлов. На животных набросили оделяла и вещи. Шатёр ставят над шатром, получают многослойное убежище и спят все вместе. Исключение составляют только женщины.

Принцесса Асма, минуя все условности, объединила свой шатёр с Отцом Тьентом и Отлоном, а затем и со стражниками. И только три княжны вынуждены спать отдельно. Тирэллы так и не смогли вернуться в караван и по-прежнему шли в составе обоза. Вилли с примирением не возвращалась, небеса с осей не сошли, но Родион испытывал неприятное чувство.

Какое, трудно определить. Это не чувство потери, он всегда рад её потерять, всякий раз сбегает из Ближних Патн, будто каторжник на волю. Это не чувство вины, она его провоцирует и виновата всегда, сама знает. Это не чувство тоски, с ней нескучно, но он любит по-стариковски скучать, маяться от безделья и пребывать в одиночестве. Это больше похоже на сожаление об утере контроля. Как с близнецами, они должны быть на виду, иначе напакостят так, что замучаешься вытаскивать их из очередного дерьма. С ней тоже самое, точь-в-точь. И главное, он знает, что бросится вытаскивать её, будь на то случай.

Она почти на виду, просто не приходит к нему с очередной глупостью. Назло ему, высунув язык и звеня сосульками из носа, катается по замерзшему разлому со Скотиной. Вода в новой реке стянулась быстро, но волки не решились ступить даже на лёд. Вилли раздобыла санки, усадила собаку, разгоняет и прыгает так, что те летят, обгоняя его карету. То есть, к нему не приходит, просто мозолит глаза. Новая тактика обиженного ребёнка. Нет, уже обиженной женщины. «Смотри, мне и без тебя хорошо».

Он не привык относиться к ней как к женщине. Как можно, если впервые увидел её сморщенным комком в поношенном одеяльце, причём голой? Как можно, если в трехлетнем возрасте на балу она надула в панталоны и первому сообщила тебе? Как можно, если она подарила тебе бусы из молочных зубов? Как можно, если она хвалилась тебе первыми волосами в подмышках? Причём на спор порезала для того любимое красное платье. Любая иная стала бы для него женщиной, но не это недоразумение. Это часть его жизни. Как можно любить и желать часть себя?

Где в этом интрига, в чём загадка женщины, когда ты искренне веришь, что подмышками у твоей избранницы цветут розы? Где мечтательный взгляд и нежная улыбка, если Вилли плотоядно улыбается от уха до уха так, что трудно удержаться в романтическом настроении и не заржать в полный голос? Где грация и томность тела? Вилли порывистая, нервная, дерганая, к тому же с понятием грация знакома только в виде свиньи. Была такая героическая свинка у Бибанта Пирэлла по имени Грация.

Очевидно, при отсутствии матери женским воспитанием занимался отец, брат и такие же безмозглые сестры. У Вилетты есть все шансы стать милейшей девушкой, и возможно даже приятной мужскому взгляду, но она навсегда останется для него лишь девчонкой, что рисовала под носом усы, чтобы больше походить на его секретаря.

К её ледовому параду независимости присоединились близнецы и сестры, там сутолока, визг и ругань. Следом затянули к себе Эрсэна, старушка Биннет вновь вышла на фейскую охоту за очередным мускулистым избранником. К ним же незаметно прибился Тибель, охотно подкидывает Шиэль в санки за округлый зад. В разломе целый санный караван, они движутся без усилий, получают удовольствие от скольжения.

А вечером всей шумной компанией играли на льду мороженными персиками. Летран тоже с ними, носится по разлому с красными от мороза щеками, махает палками и забивает персики в чужую корзину. У всех случится воспаление уже завтра, слягут в руки Диибура в расплату за взыгравшее детство. Играют против мерионцев, где Принцесса Асма вошла в такой раж, что готова прибить Отлона, упустившего очередную атаку. Судит всех Дедуля, но и тот готов взяться за палку.

А потом они увидели Это. Над степью с неба сошло неведомое чудо. Зелёными потоками спускались нити божественного света, освещая пространство причудливым таинственным светом на многие меры вокруг.

— Диибур, что это? Снова магистраты? Нужно собирать людей? — паниковал Принц.

— Нет, Милорд, не стоит, — зачарованно смотрел тот вверх. — Это северное сияние.

— В смысле, от холода?

— Да, Милорд. Это природное явление здесь хорошо знакомо. Просто наслаждайтесь чудом. Такое в Ригороне вы не увидите никогда.

Родион задрал голову и замер в восхищении, ригоронцы застыли лицами вверх. Свет словно лился из воздуха, живой, подвижный, объёмный. Будто небесный художник подбирал на затейливой палитре краски для своего шедевра. В звенящей тишине это казалось чём-то неземным, магическим, но магия эта была доброй, возвышенной. Позабыв о нестерпимом холоде можно стоять под сиянием и завороженно застыть насмерть, глядя в небо.

— В Агароне это часто встречается? — спросил он.

— Чаще чуть северней, в ледяных долинах, — пояснил алхимик.

— Отчего так? Откуда свет?

— Говорят, он сопровождает Светоликих. Но я больше учёный, чем мистик. Возможно это сияние возникает в результате отражения солнца от льда на самом краю земель. Уверен, даже когда уйдут в небытие все Светоликие, северное сияние будет сопровождать путников в холодных долинах.

— Я не слышал о таком, — оглядывался вокруг Ригоронец.

— Ваше Высочество, мне нужно идти, согреть молодёжь зельями, иначе они слягут в лихорадке. Завтра будет ещё холодней, и нам нужно пережить эту ночь. Что будет дальше, я не знаю. Агарон близко, но мы не дойдём, если лошади слягут. Нас там не ждут.

Вечером указанная молодежь получила согревательное пойло и разбрелась по шатрам. Три княжны, закопавшись в ворохе одеял и вещей, дрожали от холода. Они сжались в один сестринский комок, посередине зажали хрупкую Биннет и ждали действия эликсира. Фея замёрзла так, что от холода не чувствовала ног и рук. Даже жаркая Шиэль почти дёргалась от дрожи, пытаясь отдать крохи своего тепла сестре. Вилли дышала ей в лицо и растирала онемевшие ушки и нос.

— Биннет,