Гримпоу и перстень тамплиера - Рафаэль Абалос

— Откуда он взялся?

— Я нашел его в мастерской одного местного жителя, очень-очень давно.

— Гуриельф Лабокс тоже умер, — сказал Гримпоу.

— Значит, только мы двое живы, — ответил голос из мрака. — Поэтому ты должен найти секрет мудрецов и сделать так, чтобы он стал доступен другим, чтобы человечество познало свет мудрости, а не прозябало во мраке суеверий и невежества.

Гримпоу подошел к подсвечнику, на котором стояла большая свеча, и нашел за ним, на каменном полу собора, лист пергамента. Он поднес лист к свету и прочитал:

Ты за знаками последуй,Отыщи укромный угол,В коем жизнь и смерть едины.Дар бессмертия обретши,Ты Незримый Путь увидишь.К острову Жирап дорога,Где несметно чудищ разных.Ты найди в ногах у бесаОткровенье слов последних.Дальше ты пройди колонны,В лабиринт вступи и семяПосади, и пред глазамиПрорастет цветок прекрасный.

— Это очередное зашифрованное послание! — воскликнул Гримпоу, но голос теней ничего не ответил.

В бочках

На обратном пути к постоялому двору Хунна, возвращаясь по узким и темным улицам, окружавшим собор, Гримпоу наткнулся на группу солдат, похоже, тоже праздновавших Ночь колдовства, но по-своему. Один напевал мелодию, которую Гримпоу слышал от Дурлиба в лесах Ульпенса, а другие брели, шатаясь, со шлемами набекрень, и клинки их волочились по земле. Юноша молча прошел мимо, а солдаты его и не заметили, ибо напились так, что дома колыхались у них перед глазами, будто они плыли по бушующему морю.

В таверне на первом этаже постоялого двора компании крестьян, ремесленников и каменотесов налегали на вино, которое ставили им на столы в огромных кувшинах; они решительно подносили ко рту чарку за чаркой, и вино текло по бородам и усам.

Гримпоу спустился по ступенькам и увидел за стойкой Хунна, разговаривавшего с каким-то оборванцем. Завидев юношу, Хунн тут же подскочил к нему.

— Я уже начал беспокоится, все ли с тобой в порядке, — прошептал он, вытирая руки грязной тряпкой.

— Я встретил того, кого нет! — выпалил Гримпоу, сгорая от желания рассказать кому-нибудь, что с ним приключилось.

— Аидора Бильбикума? — недоверчиво переспросил Хунн.

Гримпоу кивнул.

— Где Вейнель и Сальетти? Мне нужно их увидеть как можно скорее.

— Я сказал им, что ты потерялся в толпе у каналов, и они отправились тебя искать. Думаю, должны вот-вот вернуться. Лучше поднимайся к себе и подожди. Свеча у лестницы. — И Хунн повернулся к человеку, с которым говорил до появления юноши.

Гримпоу открыл дверь рядом со стойкой, вслепую пошел по узкому коридору, ощупывая руками стену, нашел и зажег огарок свечи. Та, словно нимб, осветила его лицо, и в сопровождении собственной тени на стене юноша поднялся в свою комнату и запер дверь на задвижку.

Он взял с пола другую свечу, затем сел на подоконник и вытащил из-под полы лист, полученный в соборе. Гримпоу хотел было перечитать текст, но тут в дверь тихо постучали. Сердце екнуло, однако юноша открыл — и увидел встревоженные лица Вейнель и Сальетти.

— Можно узнать, где тебя носило? Ты нас до смерти напугал, — набросился с упреками Сальетти.

Гримпоу отмахнулся.

— Я встретился с тем, кого нет, и слышал голос из тени! — сообщил он с довольной улыбкой.

— Что? — не поверила Вейнель.

— Сейчас расскажу, но сначала посмотрите вот на это, — сказал Гримпоу, показывая недостающую страницу из манускрипта Аидора Бильбикума.

Сальетти тут же позабыл все обиды, схватил лист пергамента, поднес его к свече, а Вейнель с любопытством смотрела из-за его плеча.

— И что это означает? Каждое слово кажется загадкой, — прошептал Сальетти.

— А чего ты, собственно, ждал? Помнишь, что писал Аидор Бильбикум? «Тот, кто ищет секрет мудрецов, должен видеть во мраке и преодолеть хаос неподдающихся разгадке загадок», — на память прочитал Гримпоу.

— Гримпоу прав, — сказала Вейнель. — Сейчас вы, по крайней мере, знаете, с какими загадками предстоит столкнуться.

Сальетти посмотрел в глаза девушке.

— Может, ты объяснишь, что мы ищем? Ты ведь тоже причастна, мы всем этим обязаны нашим отцам.

— Позволь, я прочту текст, — сказала Вейнель, принимая вызов Сальетти, довольная тем, что ее признали своей. — Думаю, здесь три загадки, а не одна. Первая тут:

Ты за знаками последуй.Отыщи укромный угол,В коем жизнь и смерть едины.Дар бессмертия обретши,Ты Незримый Путь увидишь.

— Вторая загадка заключается в этих строках:

К острову Жирап дорога.Где несметно чудищ разных.Ты найди в ногах у бесаОткровенье слов последних.

— А третья такова:

Дальше ты пройди колонны,В лабиринт вступи и семяПосади, и пред глазамиПрорастет цветок прекрасный.

Было очевидно, что Сальетти, влюбленному в Вейнель, ее слова слаще меда.

— Что ж, вот загадки, которые мы должны разгадать, чтобы найти секрет мудрецов, но как нам понять, что они означают?

— Начнем с начала, — сказала Вейнель. — Мой отец всегда говорил, что это лучший способ разгадывать тайны.

— Первое, что нужно выяснить, — местонахождение опечатанной комнаты, в которой время есть жизнь и смерть, — проговорил Сальетти.

— А для этого мы должны следовать указаниям знаков, — добавила Вейнель.

— Кажется, я знаю, где находится опечатанная комната, — сказал Гримпоу. — Я думал об этом, возвращаясь сюда, и вот что надумал. Знак — Уроборос, другого нет. Это змея, кусающая себя за хвост. И если мы будем придерживаться этого знака, то… — Он сделал паузу, ожидая, что Вейнель или Сальетти закончат фразу.

Они оба задумались, и Вейнель догадалась первой.

— Круг! Знак Уробороса вычерчивает круг от головы до хвоста, который кусает змея.

Сальетти восхищенно посмотрел на девушку.

— Опечатанная комната находится в одном из замков Круга! — заключил Гримпоу, и все порадовались этому выводу, однако на лице Сальетти отразилось сомнение.

Гримпоу вздрогнул и проснулся, весь в поту. Перед глазами все еще стояли кошмарные картины сумбурного сна. Ему приснился кошмар, он видел кровоточащее тело Сальетти среди сотен трупов. Гримпоу стоял рядом, и на его глазах инквизитор Бульвар Гостель выхватил камень из его рук, а он нисколько не противился. Доминиканский монах залился смехом и велел солдатам отвести его к палачам. Потом он увидел себя, привязанного к дыбе, и собственный крик ужаса заставил юношу проснуться.

В коридоре послышался глухой стук — это стучали деревянные каблуки Хунна. Гримпоу вскочил, отодвинул задвижку и увидел, что Сальетти тоже выглядывает в коридор из комнаты Вейнель.

— Что не так, Хунн? — спросил Сальетти хозяина постоялого двора, который определенно выглядел встревоженным, даже напуганным.

— Вам нужно немедленно уезжать из Страсбурга! Инквизитор Бульвар Гостель уже в городе вместе с ищейками барона. Они задержали нескольких каменщиков и кое-кого из алхимиков, обвинив в том, что они могли дать вам приют.

— Мне следовало убить этого доминиканца, когда он был у меня в руках, — процедил Сальетти сквозь зубы.

— Я спущусь во двор, приготовлю лошадей, — сказал Гримпоу, одеваясь прямо в дверях комнаты.

— Вы не сможете уехать верхом. У мостов солдаты проверяют всех, кто входит и выходит из ворот. Я запрягу ваших лошадей в мою повозку, а вас спрячу в бочках из погреба.

— Если выберемся из города, то сразу поскачем к замкам Круга, — сказал Сальетти.

— Замкам Круга? Хочешь сбежать от костра, чтобы попасть в настоящий ад? Осада уже началась, я слышал, что барон де Вокко, толком не оправившись от ран, возглавил войско вместе с Вальдигором Ростволем. Им удалось захватить три замка на западе, а рыцари Гульфа, защищавшие их, укрылись в крепости герцога.

— Попробуем пройти через восточное ущелье. Если мы отправимся в путь прямо сейчас, то до наступления ночи уже будем там, — настаивал Сальетти.

Хунн подготовил повозку, запряг в нее лошадей своих гостей и одну свою, а на повозку взгромоздил шесть бочек: три были с вином, а еще три — с потайным дном, настолько просторные, что внутри мог спрятаться сидящий на корточках человек. Потом Гримпоу и Сальетти помогли Вейнель забраться в одну из бочек и следом залезли сами, ощущая себя заживо погребенными. Хунн закрыл бочки крышками, промазав как следует жиром, чтобы казалось, что они закупорены, залез на облучок, стегнул лошадей и выехал с постоялого двора.