История первая. Беглец. История вторая. Странник. - Дмитрий Хворост

Но сейчас это был как раз тот самый сотый.

Фламма устроилась одна-одинёшенька, вдалеке от лагеря, и… нет, она не рыдала взахлёб, утирая реки слёз, не билась головой об землю. Девочка просто сидела, уставившись в одну точку, иногда шмыгая носом или смахивая одинокие слезинки рукавом. Вот только плакала она потому, что другого ей не оставалось. Бедняга понимала, что натворила. И, пожалуй, спасти её было довольно жестоким поступком со стороны Тии, пусть демоница в тот момент об этом не думала.

Я подошёл, остановившись в двух шагах от сгорбившейся спины девочки, и замер. Мне нечего было ей сказать. Нечем утешить, да она этого и не желала. Не стоило сюда приходить, ведь Фламма наверняка знала, что не одна, но не могла найти нужных слов. Никаких. Да их наверняка и не существовало. Она обязана нам своей жизнью… и своей смертью.

— Послушай… — неуверенно начал я, но её рука молниеносно взметнулась вверх, приказывая мне замолчать.

— Уходи. Пожалуйста. Оставь меня одну, — она говорила быстро и коротко, чтобы голос не успел сорваться в позорные стенания. — Я никуда не убегу. Только дай мне время… побыть одной.

Мне ничего не оставалось, как кивнуть и направиться обратно к нашему импровизированному лагерю. Но когда я это сделал, между деревьев мелькнул юркий чёрный силуэт. Калиша. Видимо тоже пришла в себя.

Она дожидалась меня за одним из чахлых стволов и увязалась за мной, когда я прошёл мимо.

— Что она сказала? — без обиняков сразу же спросила девочка.

— Попросила уйти.

— И ты ушёл!?

— А что мне оставалось делать? — удивился я, не совсем понимая, чего от меня хотела юная дарклинг.

— Да она же сумасшедшая! Вдруг на себя руки наложит!? Или опять начнёт кидаться огнём направо и налево!

— Второе точно нет. Фламма, конечно, не человек даже сейчас, но почти вся её магическая сила заключалась в том фонаре, — вздохнул я, про себя думая, что вариант с самоубийством имеет право на существование. — И вряд ли ей придёт в голову отправиться самостоятельно в бездну. Сейчас лучшее для неё, это действительно остаться одной. И уж точно не видеть тебя…

— Почему она это сделала? — похоже, удовлетворившись ответом, немедленно задала следующий вопрос Калиша.

— Да, нам тоже любопытно! — поглощённый разговором, я даже не заметил, как мы дошли до лагеря. А там уже все, кроме Сании, не спали и, похоже, уловили суть разговора. — Есть соображения? И чего нам от неё следует ожидать?

— Да, у меня есть одна своеобразная идея, как всё обернулось подобным образом, — вновь вздохнул я, присаживаясь у потихоньку занимавшегося костерка.

— Ну давай, выкладывай, не тяни! — скорее всего, Тие это было не так интересно, как она пыталась показать, но суккубе хотелось на что-то отвлечься. И мои размышления годились на эту роль.

— Помнишь логово хобгоблинов и статую Тимиса, стоящую там? — демоница и слизень, переглянувшись, кивнули, а Риппи, было открывшей рот, чтобы что-то спросить, махнули рукой, дабы обождала. — Так вот, время первого убийства совпадает с тем, когда её разбили церковники. Волна тёмной энергии, заточённой в камне, прокатилась по всему континенту. И вот мы имели неприятный опыт испытать на себе последствия глупости безмозглых фанатиков. Видимо, одушевлённые хорошо могут принимать эманации извне, так что на её долю перепал солидный кусок злой, кровавой магии. Его всё же не хватило, чтобы превратить её в монстра навсегда, но было достаточно для небольшой коррекции личности.

— А почему ты считаешь, что она сама по себе не могла этого сделать?

— Девочка жила с Годфридом целых три месяца, а жечь всех подряд начала совсем недавно, — пожал плечами я. — Из чего следует вывод, что произошло нечто, заставившее её иногда забываться и идти творить зло. Осадок чёрной магии вполне может привести к подобным последствиям.

— А она больше не будет плохой? — чирикнула издалека Риппи, на пару с Атрамой проливавшая слёзы над судьбой погибших.

— Скорее всего нет… но и прежней ей тоже не стать. И, честно говоря, не знаю, как дальше с ней быть, — я развёл руки, признавая свою беспомощность в данной ситуации. — Боюсь, если оставить её с нами, то добром это не кончится.

Все замолчали, пытаясь найти решение этой нелёгкой задачки. После продолжительной паузы голос внезапно подала Тия и то, что она выдала, меня немало удивило.

— Эй, мелкая, как там тебя, а почему ты выглядишь такой нормальной? На твоих глазах выжгли целое поселение сородичей, а тебе хоть бы хны, — с вызовом в голосе спросила демоница. — Даже эти двое, — взмах рукой сторону гарпии со слизнем. — Пролили больше слёз, чем ты.

— Не знаю, — мотнула головой девочка, рисуя на земле какие-то узоры небольшим острым ножичком. — Наверно… я больше уже не могу плакать.

— Это как так?

— Когда на нас напали люди, многие погибли, в том числе и мой отец. Он защищал проход до последней капли крови, давая возможность уйти женщинам и детям. Я не видела его смерти, но почувствовала, как оборвалась его жизнь. Вот тогда я плакала. Много. Затем мы долго куда-то шли. Днями и ночами. Запасов еды у нас было совсем мало. Некоторые не выдерживали, падая прямо на пути. Так наша дорога была выстлана костями слабых и больных, а так же нас не оставляли в покое люди, то и дело нападая с разных сторон. К тому времени, как мы подошли к границе с Бравадансом трети уцелевших уже не стало. Вмешались эльфы с гномами и набеги прекратились. Но и помогать нам никто не собирался. Я помню, как мои сородичи дрались за последние куски хлеба, уподобившись диким животным или, ещё хуже, людям…

Я сглотнул вязкий комок в горле. Это было ужасно даже слушать, а пережить подобное… всё равно, что попасть в бездну заживо.

— …Но это ещё не всё. В Альт нас тоже не пустили. Где-то там, на подходе к Хрустальным Пикам припасы подошли к концу. Я умудрялась кое-как жить на лесных ягодах, грибах, даже насекомых ела. Они такие противные!

— А как же дичь? Рыбалка на худой конец! — теперь для Риппи настала очередь удивляться.

— Все кто там был — истощённые, изнурённые бессонными ночами женщины и дети. К тому же мы живём под землёй и наша еда сильно отличается от вашей, а мясо и другие продукты мы чаще всего выменивали у торговцев. Это сейчас я запросто расставлю силки на зайцев или подстрелю лося, но тогда… Там, у подножья высоких и безликих гор осталась моя мать. Она отдавала мне всё, что могла найти и умерла у меня на руках в жутких муках. Тогда-то слёзы и кончились. Я дала себе клятву выжить, во что бы то ни стало! Иначе смерти всех защитников, моей матери и других подобных ей будут напрасны!