Жена моего мужа - Адель Паркс

— Я им не интересен, — стонет он. — Разве мы не можем просто спокойно выпить?

Я уже собираюсь сказать: «Нет, определенно нет», но, поразмыслив минуту над его вопросом, я вдруг соглашаюсь, что спокойно выпить вдвоем — вполне подходящая идея. Она меня даже привлекает. Не уверен, что мне хотелось бы сегодня переспать с какой-нибудь из девиц.

О, черт, я же не хочу сказать, что мечтаю переспать с определенной особой? Вполне определенной и очень для меня важной? Какое несчастье! Чертова, чертова Конни! Как выбросить подобные мысли из головы? Первый раунд уже чуть не свел меня с ума.

— Хорошо, дружище, — соглашаюсь я. — Проведем спокойный вечер.

Он смотрит на меня с облегчением. Я направляюсь к стойке бара и покупаю выпивку, даже заказываю ему апельсиновый сок, который он попросил, и не пытаюсь подлить туда спиртное. Возвратившись к нашему столику, я замечаю, что, несмотря на то что Крейг повел себя как настоящая тряпка и не захотел даже попытаться соблазнить этих крошек у бара, он совершенно не выглядит подавленным или угнетенным. Он кажется рассеянным, да, но не проливает слезы в свой стакан с пивом, пожалуй даже, он выглядит оживленным и взволнованным.

— Что происходит? — спрашиваю я наконец.

— Ничего. — Крейг вспыхивает и выдает себя — что-то все-таки происходит. Держу пари, это какая-то бабенка. Если бы его беспокоила работа, он не стал бы скрывать от меня. Он не стесняется и готов уморить меня от скуки, рассказывая о школьных делах, а сейчас о чем-то умалчивает. Так что здесь, по-видимому, замешана дама. Будет неплохо, если он проболтается.

— Ты можешь рассказать мне. — Я улыбаюсь, желая, чтобы он доверился мне. — Кто она?

Он немного смягчился, поскольку чрезмерно доверчив и не может никого обидеть, даже такого никчемного ублюдка, как я.

— Пока еще она мне никто. Но я просто подумал, что существует крохотная возможность, что она сможет стать той особенной для меня, а пока я не хочу ничего тебе говорить.

— Ну, по правде говоря, дружище, тебе особенно и не о чем рассказать, не так ли? — Крейг сердито смотрит на меня, а я отхлебываю пиво и, не поддаваясь запугиванию, высказываю предположение: — О, я понял. Она замужем.

— Нет! — Он чуть не подавился апельсиновым соком от возмущения.

— Но она недоступна, правда?

— Да, в какой-то мере.

— Она дала тебе отставку?

— Она не дала мне отставку, потому что я не открыл свои чувства. Тебе этого не понять — ничего конкретного. Я уже некоторое время знаю эту женщину и всегда восхищался ею. И только недавно меня осенило, что между нами может что-то быть. Понимаешь? Может, она пойдет мне навстречу… Может, она не сочтет эту идею абсолютно нелепой… О, но это невозможно.

Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, — мой друг рассуждает словно девочка-подросток.

— Почему невозможно?

— Ее дети учатся в нашей школе. Она одинокая мать, — поспешно добавляет он. — Но если я ошибаюсь и она не… Ты понимаешь?

— Не любит тебя? — подсказал я.

Крейг продолжает копаться в мелочах:

— Если она не ответит взаимностью, я буду выглядеть полнейшим идиотом, к тому же непрофессиональным полным идиотом.

Крейг залпом выпивает свой апельсиновый сок, пытаясь скрыть раскрасневшееся лицо. Интересно, от чего он так раскраснелся — от волнения, расстройства или смущения. Знаю, он ждет от меня бурной реакции, но я не могу ничего сказать. В том, как он застенчиво продвигается по жизни, есть что-то трогательное. Жаль, что я не такой бесхитростный.

Мы снова сидим и молчим. Я покачиваю свою пинту, а Крейг — пустой бокал. Вдруг мне приходит в голову, что мы выглядим чертовски грустно, два таких жеребца и не могут решиться на какое-то подходящее действие, я имею в виду действительно что-то стоящее. Я получаю достаточное количество секса — по правде говоря, столько, сколько хочу. Но каким-то образом и это превратилось в проблему. Переспать с кем-то для меня означает совсем не то, что для Крейга. Меня не сдерживают строгие законы морали. Каждая дыра — цель моя с утра. Проблема возникла совсем недавно, я вдруг заметил, что, как только женщина становится мне доступной, я теряю к ней всяческий интерес. Волнение в преследовании, но никто больше не убегает. Ну, почти никто.

Кто бы мог подумать, что существует такое огромное количество жаждущих дамочек? Да, Андреа, моя бывшая, говорила так в некоторых случаях. И Конни могла бы сказать то же самое. Но кто бы мог подумать, что я сам сочту, что существует слишком много прелестных дам?

А вот Крейг… Выставлен на той же самой ярмарке, но не может никого найти. Он по-своему, по-мальчишески хорош. При первом взгляде на него тебе сразу становится ясно, что имеешь дело с порядочным человеком. Если бы в мире было достаточно благоразумия, он преуспел бы больше, чем я. Он этого заслуживает, но не имеет. И причина в том, что ему не хватает уверенности.

Женщины слишком бесчувственные, они ничего не видят за стеклами его очков. Они судят и отказываются от него. Они не замечают его порядочности, ума, глубины. Они чертовски глупые — любят ублюдков, предпочитают таких, как я, таким, как Крейг. Если и существует свидетельство сексуальной извращенности женщин, так оно именно в этом.

Я замечал: женщины всегда жалуются на отсутствие приличных парней, но на самом деле им таковые не нужны. За последние несколько недель я наблюдал раз за разом одну и ту же картину. Женщины принимали выпивку, которую он заказывал, но не поддерживали с ним разговор. Они бросали на него убийственные взгляды, когда он приглашал их танцевать, самодовольно хихикали, если он предлагал им сесть с собой в такси. Я видел, как с каждой усмешкой, равнодушным пожатием плеч, грубым отказом находившаяся в зародышевом состоянии уверенность в себе Крейга, казалось, съеживалась, ссыхалась. И он сдался. Я делал все, что мог, пытался научить его плохо обращаться с ними и возбуждать в них страсть, но понял, что Крейгу это не подходит.

Я смотрел на него, и его добродетель оскорбляла меня. В какой-то мере это просто ужасно — находиться рядом с неприкрытой добродетелью, если ты сам немного дерьмо, но, с другой стороны, это тебя возвышает и заставляет совершать приличные поступки.

— А что, если ты ей нравишься? — спрашиваю я.

Крейг молчит. Возможно, он никогда всерьез не обдумывал эту сторону вопроса. Мне действительно его очень жаль, и я пытаюсь зондировать дальше:

— А какая она? — Ни один мужчина не устоит от соблазна поговорить об объекте своего желания, даже я и, уж безусловно, не Крейг.

— Она заботливая, честная, искренняя и практичная.