Заговоренный меч - Ильяс Есенберлин

Гонец в черном прискакал к ханской ставке, еще издали крича о горе и смерти. Страшным врагом был хан Абулхаир, но весть о его смерти должна быть передана подобающим образом. И гонец слетел с коня, встал на колено, подставил хану Джаныбеку шею с висящим на ней в знак печали поясом…

Джаныбек долго молча смотрел на гонца. Как живой стоял перед ним хан Абулхаир, и было у него не одно лицо, а тысяча лиц. Но никогда не забыть Джаныбеку, как обернулся он когда-то на охоте и увидел Абулхаира, нерешительно поднимавшего свою дубину над самым его затылком. Почему-то так и не ударил его тогда хан Абулхаир, хоть был самый удобный для этого случай…

В течение сорока лет этот человек заставлял трепетать всю степь Дешт-и-Кипчак, Мавераннахр, Ирак, Иран. Сколько горя принес он земле, которая вспоила и вскормила его! И вдруг его не стало. Ни золотой трон, ни слава, ни богатство не смогли хотя бы на один день продлить его жизнь. Даже волшебный напиток, изготовленный в сопровождении тайных заклинаний из шипов пустынной травы эбелек, не спас его от смерти…

Хан Абулхаир усоп в безжизненной пустыне на полпути между Джейхуном и Сейхуном. Военачальники его Бахтияр-багатур и Карачин-багатур, чтобы тело хана не дало запаха в такую жару, положили его в огромный продолговатый деревянный чан, наполненный медом, и повезли в Созак, занятый сейчас казахами. Перед смертью отступает все — вражда, зависть и прочие страсти бренного мира. В мраморном саркофаге со всеми почестями похоронили хана Абулхаира у стен Созака.

«Умер Мамай, и пропало твое былое величие», как говорится в народе… Джаныбек лежал в своей юрте, близкий к цели, заключавшейся в возвращении городского пояса своему ханству, и думал, что все в мире преходяще: победы и поражения. Подобны золотым перстням власть и слава. При жизни мы носим эти перстни, стараясь удивить и затмить окружающих. Но кто после смерти отца или деда хранит эти перстни? Разве что они действительно были отлиты из чистого золота и украшены редким камнем. Только тогда они не идут на переплавку. Слава человека во всем подобна такому перстню. Потомки будут ценить ее лишь в том случае, если она способна служить их интересам…

Многие ли помнят, где похоронен Урус-хан, основатель государства? С чего же начинается народ, как не с умения разбираться в своем прошлом и уважать его?

Но зачем думать о будущем, о памяти, которую оставишь ты в веках? Нужно делать свое дело, и если оно действительно имеет смысл, то не грозит ему забвение. Он, Джаныбек, ставит юрту казахского ханства на пепелище, оставшемся после предка его Урус-хана, а дело потомков — одобрить или предать забвению его деяния. Одно он твердо знает, что никогда не пройдет путь Абулхаира и не отвернется от вскормившей его степи!..

Придя к такому выводу, хан Джаныбек встал и вышел из юрты. Жизнь шла своим чередом, и нужно было продолжать свое дело…

Пришел ответ от хакима Саурана. «Победи, и тогда говори со мной так!» — писал горделивый хаким, и Джаныбек дал знак к выступлению. Огромное войско, расположившееся по правому берегу Сейхундарьи, вновь разделилось на отряды. В течение двух недель приходили ответы из разных городов, и каждый раз выступал отряд к тому городу, который не пожелал подчиниться Белой Орде. По всему было видно, что беки и хакимы решили поторговаться и подороже продать себя…

В это время древний степной вестник «узун-кулак» разнес по всему свету сообщение, что вместо Абулхаира на престол Синей Орды садится его сын Шах-Хайдар. "Разумеется, Шах-Хайдар не распустит немедленно стотысячное войско, собранное Абулхаиром, — размышлял Джаныбек. — Но долго ли будет ханствовать он? Сейчас, очевидно, он больше должен думать об укреплении своей позиции с помощью войска, чем о серьезной войне. Так что вряд ли станет продолжать он поход на Моголистан. А вот чтобы завоевать авторитет, он вполне может повернуть в сторону степи Дешт-и-Кипчак, тем более что и повод достаточно основательный. Что ни говори, а потеря городов Северного Туркестана — плохое начало для Шах-Хайдара…

Что же делать, если регулярное войско, созданное и выпестованное Абулхаиром, всей своей мощью обрушится только на нас?.. Нет, не выдержит простое ополчение такого удара при всем его героизме и самоотверженности. На мощного быка похоже войско Шах-Хайдара. А с одним большим быком легче всего справляются оводы. С разных сторон налетают и жалят они его до тех пор, пока, не выдержав этого, бык не задирает хвост и не бежит куда глаза глядят!..

Так и придется воевать с Шах-Хайдаром. Всех батыров Средней Азии, недовольных Абулхаиром и после смерти его поднявших голову, следует объединить против его сына. Десятки, а то и сотни летучих отрядов нужно создать, чтобы день и ночь не давали они покоя войску лашкаров. Что-что, а устраивать засады и неожиданно нападать на регулярное войско батыры умеют. Пока оно дойдет к нам, терзаемое со всех сторон, пыл его поутихнет. А мы тем временем подготовимся как следует к его приходу!.."

Придя к такому заключению, хан Джаныбек разослал множество писем с предложением объединиться против ненавидимой всеми Абулхаировой Орды. В первую очередь такие письма были направлены старым мастерам набегов и разбоя. С разных сторон принялись они окружать застрявшее в пути войско Шах-Хайдара. Вместе с тем и в Северный Туркестан все стекались отряды недовольных беков, эмиров, султанов. Они лишь номинально признавали над собой главенство хана Джаныбека, но уже и то было хорошо, что эти удельные властители откликнулись на его призыв. Вскоре войско Джаныбека превзошло по численности армию Шах-Хайдара, но слишком уж разношерстным было оно. Трудно предугадать заранее, как поведет оно себя в бою. В полной мере приходилось рассчитывать только на приведенных из степи казахских батыров и джигитов.

Наступили осенние холода, а настоящей войны все еще не было. Летучие отряды хана Джаныбека много раз беспокоили войско Шах-Хайдара, пришедшее к Сейхундарье, но до большого сражения дело не доходило. Закованные в железо лашкары отбивали нападение степняков и вольных джигитов, сами делали вылазки в Северный Туркестан, но это и раньше было обычным явлением.

Во время таких вылазок отдельные батыры с той и другой стороны проявили свое умение и отвагу. Особенно старался Карачин-багатур, имевший зуб против казахских батыров со времени своего позорного пленения султаном Бурундуком. Он настойчиво искал его во время схваток и всегда имел наготове аркан. Однако джигиты не подпускали его к своему султану…

Несколько раз сельджукские лашкары Карачин-багатура атаковали самого хана Джаныбека, но у того была уже личная охрана их двухсот самых отважных батыров и джигитов, которыми командовал теперь Саян-батыр. Они всякий раз отбивали нападения лашкаров, а Саян-батыр, не отходивший от хана Джаныбека, дважды спас ему жизнь…

Зима в этот год выдалась суровая, и вскоре Джаныбек отошел со своим войском за стены Сыгнака и в его пригороды. Отступил и Шах-Хайдар. Как водилось в то время, большая часть войск с той и с другой стороны была пока распущена по домам.

А недруги покойного Абулхаира только и ждали этого. Едва Шах-Хайдар распустил свое войско и в сопровождении пяти тысяч всадников решил навестить Самарканд, вдруг словно из-под земли появился Айбак-хан с двадцатитысячным отрядом. Шах-Хайдар разослал нарочных, чтобы задержать отпущенные отряды, но не мог собрать значительного войска.

Не очень уж заметным военачальником был Шах-Хайдар, да и храбростью не отличался, но на этот раз он превзошел сам себя. Плечом к плечу с Карачин-багатуром бился он с воинами Айбак-хана, пока хватило у него сил.

Однако несколько стрел, пущенных в упор, насквозь пробили его панцирь и кольчугу. Обливаясь кровью, рухнул он на землю. Наиболее отчаянные джигиты с обеих сторон ринулись вперед, стремясь захватить тело Шах-Хайдара. Но он перед смертью успел еще крикнуть Карачин-багатуру, чтобы тот оставил его и спасал племянников. Уже мертвого рубили враги сына Абулхаира — Шах-Хайдара. А Карачин-багатур, убедившись, что битва так или иначе проиграна, прихватил с собой семнадцатилетнего Мухаммеда-Шейбани и пятнадцатилетнего Султан-Махмуда, получивших свое первое боевое крещение, и ушел сквозь заросли. Враги не смогли догнать его…

После гибели Шах-Хайдара многие сподвижники Абулхаира стали откалываться от его Орды. Они были словно дворняжки, способные лаять лишь от хозяйского порога. А когда понадобилось действовать самостоятельно, подобно идущим на волка борзым, то они быстро поджали хвосты. Разбежавшись по своим норам, они подавали голос только тогда, когда кто-нибудь приближался к ним вплотную или пытался забрать у них кость…

Конечно же этим обстоятельством немедленно воспользовались сам Джаныбек, а также его непостоянные союзники — могольские и джагатаевские ханы и султаны. К ним присоединились многочисленные тимуриды. Все они принялись рвать и растаскивать огромное и непрочное ханство, оставленное Абулхаиром. Не прошло и года, как от него осталось лишь воспоминание. «Великое ханство», которое столько лет сколачивал хан Абулхаир, превратилось в разрозненные, почти не связанные друг с другом вилайеты. Повторялась история Хромого Тимура…