Проходящий сквозь стены - Юрий Никитин

Надержавшись бокал, я поставил его обратно на столик. С балкона доносится игривый смех, довольные мужские смешки, как будто кто-то сумел задрать телке юбку, а другие одобрительно ржут.

– Что-то вы заскучали, – раздался голос сбоку.

На меня выжидающе смотрит блондинка на шпильках и с глубоким вырезом. В руках два полных бокала, один протянула мне. Я нехотя поднялся, принял бокал, отказаться трудно, когда смотрят так требовательно.

– Я не очень компанейский человек.

– Почему? – спросила она требовательно. – Работа мешает? Или семья?

– Ни то, ни другое, – заверил я.

– Что-то третье?

– Третье только плохим танцорам мешает, – объяснил я деликатно.

– Так почему же?

– Характер такой.

Она сделала небольшой глоток, медленный и умелый, снова я неотрывно смотрел на этот раз на полные ярко накрашенные губы. Она не отрывала от меня изучающего взгляда.

– Чем занимаетесь?

– Да чем придется, – ответил я и, чтобы смягчить, добавил: – Жизнь такая, приходится браться за любую работу, чтобы выжить.

Она не спускала с меня пристального взгляда.

– Но у вас дела идут хорошо, не так ли?

– Разве? – переспросил я. – Я бы так не сказал.

– Тогда у вас очень высокие требования, – заявила она.

– Почему?

– Судя по тому, с каким почтением к вам отнесся хозяин этой вечеринки…

Понятненько, лиса-охотница. Четко знает, что ей нужно, чего хочет, к цели идет напролом. Наверняка уже у всех узнала, кто кем работает и сколько получает. Остался я, темная лошадка. Когда открывала мне дверь, ничего не увидела примечательного: на парне дешевая майка и потертые джинсы, сейчас же надо побыстрее разобраться, пока конкурентки не опомнились.

– Я просто старый друг, – объяснил я. – Еще со школы.

Она усмехнулась.

– Как будто это было так давно!

– Ну и что, – возразил я. – Из школьных друзей я здесь единственный.

Она взяла из моей руки пустой бокал, грациозно повернулась, и, пока замедленно ставила на подоконник, я рассматривал открытую спину, ровную и безукоризненную, без единого пятнышка, только пара мелких розовых родинок ближе к пояснице. Охотница явно догадывается, какие мысли мелькают у меня в это время и в какие позы я ее ставлю, и когда повернулась, в ее серых глазах было победное понимание. И согласие разделить со мной постель сразу же после вечеринки.

А вот и ни хрена, ответил я мысленно. Тут девчонок хоть жопой ешь, и все, или почти все, умеют все то же, что и ты. А мне, как и большинству мужчин, с ними проще. А от тебя потом хрен отделаешься.

– Хорошо, – произнесла она, – когда школьная дружба держится. Кстати, здесь много хорошеньких девушек. Простенькие, правда, зато без затей.

Она улыбнулась, стараясь, чтобы выглядело дружески, удалилась, не показывая разочарования. К ней тут же подошел один в костюме от Версаче с фужером в руке, и по тому, как она взяла, я понял, что парень уже на крючке. Возможно, есть и еще один-два таких здесь, а вне этой компании у нее наверняка есть самцы, которых раскручивает по полной, присматривается, на ком же остановиться окончательно. Для охотницы нет проблем, чтобы утром потрахаться с одним, днем со вторым, а вечером – с третьим. Главное, для дела.

И все-таки, как ни старался Вован разнообразить ДД, но все свелось к банальнейшему сидению за столом, жранью и пьянке. В вечно голодной России сложился стереотип праздника: много еды и много питья. Мол, хоть на праздники наедимся.

Правда, еще время от времени танцевали в большой комнате, щупали женщин на балконе и на кухне. Эльвира сбросила сперва майку и танцевала, играя голыми сиськами, потом сбросила и юбчонку.

От ее танца несло жаром, она смеялась и блестела белыми зубами, но ее никто не лапал, не щупал, все смотрели восторженными глазами, а женщины натужно улыбались.

Не дожидаясь, когда ДД подойдет к концу, я распрощался со всеми, пожелал гулять до утра. Ляля, тихая куколка, пошла со мной, я усадил ее на переднее сиденье, она вздыхала и смотрела на меня добрыми коровьими глазами.

– А ты не нажралась, – заметил я одобрительно.

– У меня на другой день голова болит, – пожаловалась она. – Так что я предпочитаю соки. И мороженое.

– А вино?

– Не больше одного бокала.

– Какая прелесть, – сказал я.

Она посмотрела на меня с немалым удивлением.

– Я думала, все предпочитают пьяных.

– Это те, у кого комплексы. Или старшее поколение, у них женщин приходилось спаивать.

– Зачем?

– Иначе не трахнуть, – объяснил я с видом знатока. – Секс был только опасный, другого не было.

– А-а-а-а…

Машина быстро и легко неслась по ночной Москве, словно низко летящая птица над озером. Асфальт, еще мокрый после поливочных машин, блестит, утки часто обманываются и садятся на него. Мне самому уже трижды приходилось объезжать таких дур, что присели отдохнуть на «воду».

Ляля сидит тихая, с мечтательной улыбкой, спокойная, таких милых девушек не обижают даже маньяки, тем более что они всегда соглашаются делать все, чего от них хотят мужчины.

Я тоже наслаждался и быстрой ездой, и отсутствием так раздражающих днем пробок, и тем, что рядом послушная и ласковая девушка с мягким теплым телом, звучит хорошая музыка, дорога почти пуста, можно гнать, не глядя на спидометр, а если и остановит гаишник, то нет проблем заплатить любой штраф.

К дому домчались за рекордный срок, из подземного паркинга поднялись на лифте прямо на лестничную площадку. Я открыл дверь, отключил сигнализацию, Ляля вошла тихая и с той же мечтательной улыбкой на лице.

– Ого, ну и квартира у тебя!

– То ли еще будет, – сообщил я бодро. – Я только начинаю разворачиваться.

– Родители оставили?

– Сам купил, – объяснил я гордо.

Она посмотрела на меня круглыми глазами.

– Серьезно?

– Да.

– А деньги где взял, украл?

Я поморщился.

– Ты из милиции или налоговой полиции? У меня прибыльная фирма, торгуем спортивными добавками.

Она вслед за мной прошла на кухню, здесь сердце любой квартиры, осмотрелась, глаза стали еще больше.

– Круто!.. У тебя оборудование, как будто с выставки.

– Оттуда и брал, – сообщил я гордо. – Сам не люблю готовить, а здесь все автоматизированное.

Я начал стаскивать с нее блузочку, она послушно потянула руки, но сказала жеманно:

– Я стесняюсь – твои рыбки на нас смотрят. И вообще ты бабник, твой попугай назвал меня Лорочкой.

– То не попугай, – сказал я. – То телевизор… И рыбки скринсейверные.

– Все равно, как ты можешь думать о сексе, когда бастуют авиадиспетчеры? И вообще-то я еще в лифте кончила – может, ты дальше как-нибудь сам?

– Нет уж, нет уж, – сказал я и, развернув ее лицом к столу, задрал юбку и спустил трусики. – Что-то у тебя жопа холодная!