Кто поставил Горбачева? - Александр Островский

Однако в народе их сразу же прозвали крематориями. Объясняется это тем, что железобетонные сооружения не были приспособлены для содержания скота. Неудивительно, что через некоторое время большинство овцеводческих комплексов, на строительство которых были затрачены миллионы рублей, оказались брошенными и сейчас возвышаются в ставропольских степях как памятники бесхозяйственности.

Но все это было потом. А в 70-е годы Михаил Сергеевич рапортовал о досрочном введении в строй одного комплекса за другим.

Между тем за 1971–1975 гг. Ставропольский край не только не увеличил поголовье овец, а даже наоборот потерял более 2,5 млн. голов. Себестоимость шерсти с 1970 по 1980 г. увеличилась почти вдвое, из рентабельной отрасли овцеводство превратилось в убыточную[1473].

Одной из заслуг Михаила Сергеевича на посту первого секретаря крайкома считается строительство Большого ставропольского канала. По проекту его должны были пустить в 1976 г. М.С. Горбачев добился, чтобы вторая очередь канала вступила в действие на 14 месяцев раньше. Она была торжественно открыта 1 ноября 1974 г.[1474]

Но поскольку строители спешили, они вынуждены были отступать от некоторых технических требований. Прежде всего, это касалось глубины канала и облицовки его русла. В результате планировалось довести орошение до 50 % посевов, удалось повысить этот показатель только до 20 %. Возник перерасход воды, что повело к удорожанию обслуживания канала, подъему грунтовых вод и, как следствие этого, растущему из года в год засолению почв и выбытию их из землепользования. Достигнув к 1974 г. рекордного урожая 20 ц/га, выше этого уровня Ставрополье уже не поднималось. Огромные деньги в буквальном смысле этого слова ушли в песок[1475].

«В настоящее время, – пишет В.А. Казначеев, – в крае орошается 414,5 тысячи гектаров земель, а подтапливается более двух миллионов. Фактически один орошаемый гектар подтапливает, губит пять гектаров богарных земель». Более того, «уже сегодня в крае подтоплено около 300 населенных пунктов»[1476].

Но это сейчас. А тогда в Москве восхищались тем, что еще одна важная стройка досрочно завершена.

В 1977 г. М.С. Горбачев прославился на всю страну благодаря так называемому ипатовскому методу уборки урожая. Однако несмотря на то, что он был широко разрекламирован, практического применения не получил, даже на Ставрополье. Главная причина этого заключалась в том, что его эффективность существовала только на бумаге.

Это свидетельствует о том, что Михаила Сергеевича беспокоили не сами проблемы, которые ему приходилось решать, а прежде всего то, чтобы хорошо выглядеть в глазах начальства.

Когда Михаил Сергеевич стал генсеком, Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС начал готовить к публикации его избранные труды. В связи с этим Б. Кучмаеву было предложено сверить цифры одной из записок М.С. Горбачева 1977 г. с документами, на которые он в ней ссылался[1477].

И тут обнаружилось, что они не совпадают. Решив разобраться, в чем дело, Б. Кучмаев запросил данные краевого статистического управления. Оттуда представили другие цифры. Однако, как отмечает Б. Кучмаев, и данные краевого статистического комитета не могли претендовать на точность: они расходились с данными, представленными из районов[1478].

Это означает, что при М.С. Горбачеве в Ставропольском крае на всех уровных власти имело место искажение отчетности, которое известно нам под названием «приписки».

«Далеко не случайно, – пишет бывший следователь Генеральной прокуратуры Н.В. Иванов, – что наибольший размах приписок во многих отраслях сельскохозяйственного производства – по хлопку, зерну, виноградарству, шерсти и др. – приходится на 1978–1984 гг., когда секретарем ЦК КПСС и куратором этого сектора экономики был Горбачев»[1479].

И вот такого человека Ю.В. Андропов не только приблизил к себе, но и доверил ему подбирать кадры для задумываемой им перестройки. Неужели он не знал его истинной цены?

Борьба против коррупции

Важную роль в начавшейся кадровой чистке сыграла борьба с коррупцией.

«В 1983 г. – пишут Т.Х. Гдлян и Н.В. Иванов, – в различных точках страны… расследовалось немало уголовных дел о коррупции и других должностных преступлениях номенклатуры»[1480]. Особую известность среди них приобрело так называемое «узбекское дело».

E. K. Лигачев утверждает, что инициатором расследования этого дела был заведующий Сектором среднеазитатских республик возглавляемого им отдела Виктор Ильич Смирнов, который представил ему специальную записку на этот счет[1481].

В. И. Смирнов родился в 1929 г. Закончив педагогический институт в Вышнем Волочке Калининской области, с 1951 г. находился сначала на комсомольской, затем на партийной работе. Его карьере во многом способствовало обучение в Высшей партийной школе и АОН при ЦК КПСС. В 1966 г. его избрали секретарем Калининского обкома КПСС, в 1975-м назначили заведующим упоминавшегося сектора ЦК КПСС[1482].

Е.К. Лигачев пишет, что, ознакомившись в запиской В.И. Смирнова, он довел ее до сведения Ю.В. Андропова, который предложил ему встретиться с первым секретарем ЦК КП Узбекистана Ш.Р. Рашидовым. Во время этой встречи, которая состоялась «в конце августа», Е.К. Лигачев сообщил ему о намерении создать комиссию для проверки имеющихся в ЦК КПСС данных о негативных явлениях в республике[1483].

Комиссию возглавил заместитель заведующего Общим отделом ЦК КПСС К. Н. Могильниченко, который «занимался, как и прежде, подбором и расстановкой кадров по всей стране и одновременно, как секретарь парткома ЦК, направлял деятельность партячейки на Старой площади»[1484].

«Комиссия ЦК, которую возглавил заместитель заведующего отделом К.Н. Могильниченко, – пишет Е.К. Лигачев, – принципиальный, предельно честный человек, вскрыла в Узбекистане поистине вопиющие нарушения»[1485].

Такова версия возникновения «узбекского дела», которую дает в своих воспоминаниях Е.К. Лигачев.

Между тем инициатива возбуждения этого дела исходила не от ЦК КПСС, а от КГБ СССР. Причем, по утверждению генерала КГБ Н. С. Леонова, возникло оно еще в 70-е годы, когда «руководитель КГБ Узбекистана» представил Ю.В. Андропову «обширную докладную о невероятных безобразиях и правонарушениях, творившихся в республике с ведома и под прикрытием авторитете Рашидова». Тогда Ш. Рашидову удалось отбить этот удар[1486].

Но вскоре после смерти Л.И. Брежнева органы КГБ без санкции республиканского руководства, а значит, с санкции Кремля, начали оперативную разработку начальника ОБХСС УВД Бухарского облисполкома А. Музафарова[1487].25 апреля в Узбекистан были направлены следователи Прокуратуры СССР Т.Х. Гдлян и Н.В. Иванов, и 27 апреля А. Музафаров был арестован с поличным[1488].

Так возникло «бухарское дело», которое положило начало «узбекскому делу». Но тогда получается, что В.И. Смирнов ударил в колокола, когда тревога уже была поднята.

В связи с этим невольно возникает два вопроса: зачем Е.К. Лигачев приписал В.И. Смирнову инициативу войны с коррупцией в Узбекистане? И почему В.И. Смирнов, если он, действительно, был принципиальным человеком, ограничился постановкой вопроса только об Узбекистане, как будто бы приписок, коррупции и хищений не было в других республиках Средней Азии?

Не так давно В.И. Смирнов издал книгу воспоминаний. Можно было бы надеяться, что из нее мы узнаем детали этой истории, но Виктор Ильич предпочел обойти ее стороной[1489]. Это дает основания думать, что он подал свою записку или по чьему-то поручению, или же для того, чтобы отвести огонь от себя. Опубликованная им книга свидетельствует, что он не относится к числу «героев» и непонятно зачем в таком виде его понадобилось выставлять Е.К. Лигачеву?

Начатое КГБ расследование бухарского дела показало, что оно не ограничится Бухарой, преступные связи отсюда вели в другие области и в столицу республики. Когда был собран достаточный материал, Ю.В. Андропов вызвал к себе Ш.Р. Рашидова и познакомил его с ним. «Я, – вспоминал А.М. Александров-Агентов, – сам видел, как Рашидов вышел из его кабинета бледный как бумага»[1490]. Учитывая, что 1 сентября Ю.В. Андропов улетел в Крым, можно утверждать, что упоминаемая встреча состоялась не позднее августа, т. е. именно тогда, когда, по воспоминаниям Е.К. Лигачева, он под влиянием записки В.И. Смирнова решил поднять перед Ю.В. Андроповым вопрос о положении дел в Узбекистане.

1 сентября 1983 г. бухарское дело из КГБ было передано в Прокуратуру СССР[1491]. Вскоре после этого, 31 октября 1983 г. Ш.Р. Рашидова не стало. По одной версии, он умер своей смертью[1492], по другой – покончил самоубийством[1493].