Мишень для Слепого - Андрей Воронин

Чтобы не поддаться искушению. Слепой вынул ключи из замка машины и опустил их в карман куртки.

Лязгнули дверные замки, дверь закрылась. Послышалось шуршание. Разумовский и Коптев сняли плащи, повесили их в прихожей оперативной квартиры и прошли на кухню. Глеб лишь услышал далекий шум воды – это Коптев включил кран на кухне и стал пить, припав губами прямо к упругой водяной струе.

Когда же Разумовский прикрыл дверь на кухню, всякие звуки, кроме бесполезных шумов, исчезли вовсе.

Сиверову оставалось слушать приглушенные голоса соседей, чья кухня примыкала к прихожей оперативной квартиры. Жена ругала мужа за то, что он вчера пришел пьяный.

– Допрыгался! – Сиверов, бранясь, повернул ключ в замке зажигания и рванул с места.

Он объезжал один двор за другим, переписывая номера всех микроавтобусов, которые попадались ему на глаза. Он понимал почти полную бесцельность своего занятия. Он не успеет объехать все дворы, микроавтобус с генералом Разумовским может уехать раньше, чем Глеб там появится. Но все-таки был какой-то шанс, использовать который Сиверов надеялся.

А тем временем Разумовский с Коптевым расположились на кухне и, не подозревая о том, что начало их разговора прослушивалось, продолжили беседу. За время поездки в микроавтобусе у Разумовского созрел вполне конкретный план. Генерал спешил избавиться от всех свидетелей, имевших отношение к изготовлению фальшивых денег в советское время. Так уж происходит в жизни всегда: кто-то оказывается крайним. И если до того ими были старый гравер, химик, бывший работник организационного отдела ЦК КПСС, генерал Потапчук, то теперь крайней оказалась Наташа, знавшая о том, что ее любовник хранит в квартире, которую она еще совеем недавно занимала, какие-то ящики. Сказать, что Петру Павловичу не было жаль женщину, означало сказать не правду. Он достаточно тепло относился к Наташе, получая от нее свою долю удовольствий. Но дело, которое он затеял, требовало жертв, и немалых.

После провала с покушением на Потапчука рисковать он не собирался. Прикрыв глаза, избегая смотреть на Коптева, Разумовский сказал:

– Барташов и Железовский выполнят еще одно задание под стать первым.

– Кого? – только и спросил Коптев.

– На этот раз женщина…

Разумовский назвал адрес.

Коптев несколько удивленно приподнял брови. До этого в жертвах – не в случайно попавших под руку исполнителей, а в тех, кого собирался убрать генерал Разумовский – числились только мужчины.

– Ее зовут Наташа.

– Фотография есть?

– Нет. В квартире живет она одна. Друзей и родственников в Москве нет. Скорее всего, ее никто и не бросится искать. Я даже сомневаюсь, что ее близким известно, где она сейчас живет.

– Инсценируем самоубийство? – предложил свой вариант Коптев.

Разумовский сразу отверг это.

– Нет. Желательно даже не убивать се в квартире, хотя все зависит от обстоятельств. Ее саму или труп они должны вывезти за город, все следы уничтожить. Она должна пропасть – так, чтобы потом, если ее хватятся, преступление оказалось в разряде не раскрытых.

Коптев потер виски, поднялся и, пока размышлял над предложением Разумовского, поставил на плиту чайник.

– У меня есть встречное предложение, – повернулся он лицом к Разумовскому, – они должны исчезнуть все трое – Барташов, Железовский и эта женщина.

– Что ж, разумно.

– Они уберут се и привезут труп ночью на шестой асфальтобетонный завод треста «Дорстроймеханизация».

– Не часто ли ты. Коптев, пользуешься этим каналом утилизации?

– На сегодняшний день ничего надежнее нет. Сторож там наш человек, в сушильном барабане для песка – газовые горелки, это вам не мазут. Полчаса работы – и от них ничего не останется, лишь измельченные кости, смешанные с гравием.

Разумовский усмехнулся. Идея использовать сушильный барабан асфальтобетонного завода для уничтожения трупов принадлежала ему. Технология работала безотказно и еще ни разу не подводила. В свое время он специально организовал, чтобы сторожами на завод приняли отставников того ведомства, где он сам служил.

Старики получали неплохие деньги, а вышколенные службой в органах в дремучее советское время, не имели привычки задавать вопросы, не интересовались, кого именно привозят ночами сжигать в сушильном барабане асфальтобетонного смесителя. Для отставников индульгенцией служило уже одно то, что они работают на государство.

– Ну вот, вроде бы мы все и выяснили, – сказал Разумовский, откидываясь на спинку стула.

Коптев в общем-то был доволен достигнутой договоренностью. Теперь им предстояло только выяснить детали – сколько денег получит майор ФСК за помощь Разумовскому. Коптев не дождался, пока генерал сам назовет сумму.

– Петр Павлович, так ,на какую сумму я могу рассчитывать?

Разумовский держал паузу, загадочно улыбаясь.

– Так сколько?

– Это зависит, Павел Иванович, от того, как ты сработаешь.

– Разве я когда-нибудь подводил вас?

– А Потапчук? – усмехнулся Разумовский.

От этой усмешки сразу же мурашки побежали по спине майора, и он понял: генералу Разумовскому ничего бы не стоило поквитаться с ним, отправив на тот свет.

Но Разумовский не дал развиться подозрениям до болезненной стадии.

– Пять миллионов с тебя хватит?

Коптев сидел, оглоушенный суммой. Она казалась астрономической, недостижимой. Такое можно пообещать, твердо зная, что никогда обещание не выполнишь…

– Я не шучу, Коптев, не провоцирую тебя. Пять миллионов хватит для полного счастья?

Коптев тяжело вздохнул и произнес:

– Да. Но поработать, как я понимаю, придется основательно.

– Нет, Павел Иванович, это плата за страх. За твой страх, за мой. Мы же должны доверять друг другу?

– Я доверяю вам абсолютно.

– И я тебе. Ведь если меня не станет, то некому будет дать тебе эти деньги.

Коптев, сдавленно засмеявшись, спрятал руки под стол, чтобы скрыть возникшую в них дрожь. Он подозревал, что Разумовский играет по-крупному, но что деньги настолько большие он и предположить не мог.

"Тридцать процентов генерал не отдал бы ни за что.

Значит, десять… Пять миллионов.., если это десять процентов… – мозг Коптева работал, как калькулятор с разбитой клавиатурой, – это же сколько тогда он собирается заграбастать – пятьдесят миллионов?! Это же не реально, таких денег в природе не существует! – и все же искушение было велико. – Нет, не стану дергаться, – подумал Коптев, – не сошел же он с ума, будут деньги у него – будут и у меня, а уж потом, если возникнет потребность, сведем счеты. А может, разойдемся тихо-мирно, как в море корабли".

Глава 21

Глеб не любил московские новостройки. Не любил Жулебино, Бутово и другие районы, которые возникли и возникают в последние годы. Все они казались ему однообразными, серыми, скучными. Для него они были частью какого-то другого города, но не Москвы.

Они настолько однообразны, что когда Глеб попадал туда, то не мог отделаться от мысли, что эти районы без прошлого и без будущего, у них нет никакой истории и не может быть. Правда, события в этих районах, судя по криминальной хронике, разворачиваются не менее драматичные, чем в других районах Москвы. Здесь случаются жуткие убийства, разборки криминальных группировок, изнасилования с участием кровожадных маньяков и все то прочее, чем славны наши дни и без чего их невозможно вообразить.

После бесплодных поисков Коптева и Разумовского Глеб вернулся на улицу Радиальную, к тому шестнадцатиэтажному панельному дому, где снимала квартиру Наталья Свиридова, любовница генерала Разумовского.

По-своему компьютеру Глеб узнал телефон этой квартиры. Подъехав к дому, набрал номер по мобильному телефону. Длинные гудки свидетельствовали о том, что хозяйка или отсутствует, или просто не желает поднимать трубку.

«Ну что ж, так оно и лучше, – пробормотал Глеб, поправил на плече ремень своей спортивной сумки и незаметным движением переложил тяжелый армейский кольт из сумки в карман куртки. – Теперь все в порядке».

Непринужденной походкой он направился к подъезду.

Грязная вонючая кабина лифта медленно подняла его на шестнадцатый этаж. Он вышел, прислушался: В подъезде царила тишина. Тихо было и в соседних квартирах.

На всякий случай Глеб трижды позвонил в дверь, переждал несколько секунд, позвонил вновь. За дверью никто не отзывался.

Его рука нырнула в недра сумки, извлекла связку отмычек, и он быстро, профессионально открыл вначале верхний замок, потом нижний. Нажав на дверную ручку, толкнул плечом дверь. Та без скрипа отворилась, и Глеб проник в однокомнатную квартиру Свиридовой.

В ноздри сразу же ударил щекочущий запах жареных кофейных зерен. Этот аромат Глеб спутать ни с чем не мог.

Он тихо прошел в кухню, на ходу заглянув в ванную комнату и в туалет. В квартире действительно никого не было.