Вызывающий бурю - Том Ллойд

Изак никак не мог прийти в себя. Снова его обошли, снова им манипулировали. Он сжал рукой в металлической перчатке эфес меча. В нем кипел гнев – он снова оказался игрушкой в руках Лезарля!

– Милорд чем-то недоволен?

– Оставьте, Лах! Если вы или Лезарль думаете, что я стану терпеть ваши штучки… Я не убил вас на месте только потому, что вы понадобитесь мне в бою.

– Понимаю, милорд. Белоглазые не выносят подобного обращения.

– А вы знаете, каково быть мной? Вас тоже посещают сны? Боги играют вами, словно куклой? Лезарль позволяет себе вольничать с вами?

– Мы все – куклы богов, милорд. Единственная разница между вами и прочими – это то, что боги замечают, что с вами происходит, тогда как на остальных просто не обращают внимания.

Изак почувствовал угрызения совести, когда генерал невольно прикоснулся к своей покрытой шрамами шее. Неровный рубец начинался сразу за ухом и скрывался под кольчугой Лаха.

Изак не смог найти правильных слов и снова погрузился в задумчивость, пытаясь угадать, что ему самому уготовили боги, – то был извечный вопрос. Став избранником, Изак чувствовал себя еще менее свободным, чем тогда, когда им командовал отец. Ему было противно ощущать себя пешкой в чужой игре, он ненавидел свое теперешнее положение даже больше, чем положение мальчика на побегушках у собственного отца.

Доспехи были ему в самый раз, зато все остальное безмерно раздражало.

Изаку очень хотелось стряхнуть такое настроение, и он ударил себя по нагрудной пластине. Интересная штука – Сюленты. Форма этих доспехов была совершенна, ничего подобного в Ланде больше не существовало. Проводя пальцами по идеально гладкой поверхности, Изак чувствовал магические руны, которые Арин Бвр вплавил в серебро; каждая руна несла заклятие. Изак предполагал, что их должно быть не меньше сотни.

А ведь ныне существует не более дюжины доспехов, в которых есть хотя бы двадцать рун. Лезарль говорил, что стоит свистнуть – и примчатся люди, желающие посвятить всю свою жизнь изучению Сюлентов, а если свистнуть еще раз, их прибежит в два раза больше.

Сказания сделали последнего короля благородным и справедливым, несмотря на затеянную им отвратительную войну. Боги любили его больше всех прочих смертных, хотя Бвр и был всего лишь их слугой. Но почему Арин Бвр вдруг выступил против богов, так и осталось великой тайной.

Изак начал понимать вторую сторону личности этого человека, когда стал носить его доспехи. Сюленты поведали ему истории, которых не знал ни один странствующий певец: доспехи эти предназначались для убийцы, жестокого, не знающего пощады. Кажется, их сделал белоглазый, а не эльфы. Но эльфы создали прекрасную поэтическую историю о Лейте, богине мудрости и знания, полюбившей Арина больше всех, кроме своего брата Ларата. Потом Лейта была убита в битве с помощью Хрустального черепа, который Арину Бвру удалось где-то достать.

Но больше всех поэтических преданий Изака волновало другое. Он еще ни разу не надевал шлем, последнюю часть Сюлентов. По традиции шлем надевался только перед боем, и в данном случае Изака это вполне устраивало. Два гребня и гладкое забрало таили в себе то, что Изак не спешил испытать.

Странные сны, невиданные дары, руна «сердце», голос девушки, зовущей из темноты, – все это складывалось в определенный рисунок, словно рисунок гобелена, постепенно вырисовывающийся в переплетении все новых нитей.

В глазах крестьян, жадно уплетающих хлеб, Изак выглядел вполне спокойным и беззаботным. Его конь гордо выступал по дороге, высоко поднимая копыта, серебряные колечки и колокольчики вызванивали песню хмурому дню. Но Везна заметил смятение на лице Изака и откашлялся, чтобы привлечь внимание нового господина.

Изак недовольно посмотрел на графа, но это не помешало Везне подъехать к кранну вплотную. Заинтересованный Изак подался вперед, чтобы лучше слышать.

– Милорд, я ваш подданный и, согласно закону и принесенной мною клятве, должен защищать ваши интересы. Мне прекрасно знакомы политические игры, я и сам неплохой игрок, поэтому, возможно, смогу вам пригодится.

– А вам-то зачем это нужно? – грубо поинтересовался Изак. – Да и как я могу доверять человеку с вашей репутацией, к тому же совсем незнакомому?

Везна встревожился.

– Я ни разу не запятнал себя нарушением клятвы, милорд сюзерен.

Изак заметил некую холодность в голосе собеседника, из чего заключил, что сильно обидел Везну, но извиняться не стал. Подданный, пусть даже граф, не та персона, чтобы беспокоиться о его чувствах.

– Я ваш подданный, мои доходы зависят от ваших, – объяснил Везна, – значит, для меня важно, чтобы вы процветали. Если я вас предам, я потеряю все.

Изак откинулся в седле – на него произвел впечатление уверенный голос Везны.

– И что же вы мне посоветуете?

– Генерал вам не враг. Не следует считать его таковым.

– Но он не особенно дружелюбен. Везна пожал плечами.

– Генерал Лах – преданный слуга своего племени. Он уважает власть повелителя Бахля, он один из самых верных его слуг. Он принимает на веру, что приказы свыше всегда соответствуют интересам племени. Если вы окажете ему доверие, он не подведет.

– А Лезарль?

– Главный распорядитель – жесток и обожает власть, но он преданный вассал Бахля и прекрасно понимает, что, соблюдая интересы племени, он все-таки может позволить себе небольшие радости. Шпионы и убийцы – игрушки главного распорядителя, а преданность его гарантирована, потому что обеспечивает ему то, что Лезарлю нужнее всего. Даже враги его не могут отрицать, что он – гениальный правитель. Уверен, он воздаст вам оложенные почести, когда вы станете повелителем. А пока, скорее всего, он считает, что вам еще нужно научиться быть правителем, достойным почестей.

Изак взглянул на генерала Лаха, размышляя над сказанным Везной. В этих словах была логика, что не гарантировало их правдивости. Хотя, с другой стороны, что он теряет, если примет предложенные правила игры?

– И кто же тогда мои враги? – задумчиво спросил Изак.

– Нынче все ваши враги собрались у стен Ломина. И забывать об этом смертельно опасно.

Дни пролетали быстро.

Изак плохо помнил свои сны – только победные битвы, которых на самом деле не было, и один и тот же голос. Он все время уставал от недосыпания; серое небо и равномерное покачивание коня убаюкивали, и кранн легко впадал в полудрему. Бахль говорил, что он должен сосредоточиться и готовиться к предстоящей битве, но Изаку никак не удавалось это сделать.

Когда же он все-таки собирался с силами и начинал учиться самоконтролю, на краешке сознания все равно маячила мысль, что враг уже близко. Изак еще не овладел магией, но ему могло спасти жизнь даже умение защищаться от магического воздействия. Генерал Лах уже не раз подпрыгивал в седле от очередного выброса магической энергии, исходящей от кранна, занятого своими тренировками.