Бремя прошлого - Элизабет Адлер

Совершенно разбитая, леди Хэлен снова слегла, а Сил с утра бежала к своему пони и в смятении скакала верхом по берегу моря. Глядя на разбивавшиеся о камни волны, она представляла себе, как ее сестра уходит на дно океана, и в отчаянии громко рыдала. О, если бы случилось чудо и появилась Лилли, верхом на лошади, в сопровождении своих верных догов, а рядом с нею следовал бы Финн О'Киффи.

Мать по-прежнему не вставала с постели; отец оставался в Лондоне, и ей казалось, что все ее покинули. Сил ждала, что мать пригласит новую гувернантку, и тогда ей, по крайней мере, будет с кем поговорить, но леди Хэлен не выходила из своей затемненной комнаты. Приходил и уходил врач, слуги разговаривали шепотом, а Сил слонялась в одиночестве из комнаты в комнату или же ездила верхом на пони по болотам, проезжая многие мили и часто возвращаясь затемно. Но ею больше никто не интересовался. Никто не расспрашивал ее, где она пропадала и почему так долго не возвращалась домой, заставляя всех беспокоиться. Никого не занимало то, что волосы у нее были нечесаными, а платье помятым и грязным, и что она съедала свой ужин одна, в громадной ледяной столовой за большим столом, за которым когда-то собиралось человек до тридцати.

Она с надеждой заходила в комнату матери по пути в свою спальню, но та обычно уже спала, приняв прописанное доктором снотворное. Заглядывала и на уютную кухню, где горничные, заканчивая ужин, говорили о всяких хозяйственных делах и подшучивали друг над другом. Открывала дверь в библиотеку, где па обычно выкуривал свою послеобеденную сигару, и где теперь было непривычно пусто и холодно. Так она жила после смерти Лилли.

Один за другим уныло текли месяцы. Отец не возвращался, Уильям снова уехал к себе в Оксфорд, и единственным развлечением Сил были поездки верхом по лесам или в горы. За год с небольшим озорная девочка превратилась в одинокого ребенка с грустным лицом.

На серебряном подносе, что лежал на столе в холле, скопилась целая кипа писем, ждавших возвращения хозяина. Однажды утром, когда Сил проходила через холл в сопровождении собак, неожиданно по полу пробежала мышь. В суете собаки задели поднос, и письма рассыпались по полу.

Сил бросилась поднимать с полу письма. Взгляд ее упал на конверт с ее именем. Она узнала крупный, твердый почерк Лилли. Сердце ее радостно забилось. Она схватила письмо обеими руками, прижимая к груди с такой силой, словно обнимала сестру. Это драгоценное письмо говорило о том, что Лилли была жива!

«Моя дорогая Сил, – писала Лилли, – если ты, когда-нибудь получишь это письмо, я буду счастливейшей девушкой в Бостоне. Я все время, думаю о тебе, моя сестренка. Мне тебя очень не хватает, так не хватает дорогой мамми… и я просто боюсь думать о па, таком, каким он был, когда я видела его в последний раз. О, Сил, как он мог быть таким жестоким? Как мог подумать, что в случившемся была виновата его любимая дочь? Я действительно поступила плохо, обвинив Финна. Я много думала над тем, что сделала, и теперь сама ничего не могу понять. Я не подумала о последствиях. Я рассчитывала на то, что па не заставит меня выйти за него замуж, хотя, видит Бог, лучше иметь мужем Финна, чем этого ужасного Р. Х…И, ах, Сил, ты только подумай, и Финн, и Дэниел были кочегарами на «Хабернии». Сил, он так меня ненавидит, что чуть не убил, Я чудом осталась в живых, и он забрал у меня колье и деньги, сказав, что они по праву принадлежат ему. И он, наверное, прав.

Она писала о кораблекрушении, о Шериданах и о ребенке. О том, что не нашла в себе сил даже взглянуть на него и оставила его на попечение Шериданов. Сообщила, что работает в Бостоне, в доме гарвардского профессора служанкой.

Если ты когда-нибудь получишь это письмо, в чем я далеко не уверена, я хочу, чтобы ты помнила, что я все время думаю о вас. Как мне вас не хватает и как мне не хватает Арднаварнхи! Я кающаяся грешница, остановившаяся у врат рая без надежды на прощение. Если бы я только могла повернуть время вспять… если бы… дорогая моя маленькая Сил….

Сил сто раз перечитывала письмо. Она целовала его, прижимая к губам. Подносила его к собачьим мордам, чтобы они могли учуять запах Лилли, и они действительно залаяли и завиляли хвостами.

Она спрыгнула с кровати и побежала по коридору, чтобы сообщить матери радостную весть, но, открыв дверь, заколебалась. Она вспомнила, как эта грустная, молчаливая комната когда-то была полна цветов и света, аромата пудры и духов, а вовсе не острого запаха лекарств и болезни. Одурманенная морфием, притуплявшим ее страшную боль, мать не смогла бы осознать того, что Лилли жива. В последние дни она даже не узнавала Сил. Засунув драгоценное письмо Лилли в карман, Сил на цыпочках подошла к кровати и запечатлела горький поцелуй на лице погруженной в сон матери.

Сил свернулась в кресле рядом с ее кроватью, а верные собаки расположились рядом и тихо похрапывали в скудном свете слабого огня в камине. Она думала о письме, которое сегодня же вечером напишет Лилли.

Но ни в тот вечер, ни позднее написать письмо Лилли у нее не было времени. Она сидела и смотрела на мать, когда та неожиданно открыла глаза. Она озадаченно посмотрела на Сил.

– Лилли, дорогая, – чуть слышно проговорила она, – у меня страшно болит голова. Не можешь ли ты дать мне из шкафчика с лекарствами несколько этих таблеток? Ты знаешь, о каких я говорю, такие белые. – Прижав ладони к вискам, она застонала. – Скорее, дитя мое, боль нестерпима.

Сил с тревогой посмотрела на мать. Она знала, что врач прописал ей морфий и строго предупредил, что других таблеток принимать нельзя. Леди Хэлен внезапно села в постели. Спина ее выгнулась. Не переставая стонать, она бессильно заметалась от боли, а потом снова упала на подушки и затихла.

Сил в ужасе громко окликнула ее по имени. Глаза ее матери были широко открыты, но красивое лицо было искажено страшной гримасой. Сил вскрикнула и побежала за помощью.

– Боюсь, что у нее приступ, – мягко сказала Сил экономка. – Я немедленно пошлю мальчика за доктором.

Появившийся доктор покачал головой.

– Боюсь, что мы должны приготовиться к худшему, дорогая девочка, – сказал он Сил, утешительно коснувшись ее плеча.

Немедленно послали телеграммы в Лондон лорду Молино и Уильяму.

Приехал лорд Молино, и на этот раз на глазах у всех он плакал. Он не отходил ни на шаг от постели умирающей жены. Никто не знал, что говорил он ей в эти долгие дни и ночи ожидания, но, проходя мимо двери ее комнаты, можно было слышать его обращенный к жене тихий голос. Сил с Уильямом с горечью думали, что он, может быть, говорил матери о том, что она умирала из-за его ужасной ошибки. Они понимали, что, если бы он не выгнал так бессердечно Лилли, леди Хэлен была бы здорова.