Бремя прошлого - Элизабет Адлер

Они сидели за кухонным столом и ели холодный пирог с мясом и пили из кружек горячее какао. Потом мыли блюда и скребли стол, драили пол, а затем, когда к половине второго ночи все снова засияло чистотой и порядком, а повариха давно храпела в своей комнате, они устало поднялись по черной лестнице и разошлись по своим комнатам.

Лилли спала крепким сном, несмотря на страшную жару и боль в спине. На следующее утро ее разбудили чуть свет и велели поторапливаться. Ей дали синее ситцевое платье и огромный передник. После наскоро съеденного завтрака, состоявшего из хлеба с чаем, ее послали на улицу мыть ступеньки парадного крыльца. Шагая с тяжелым ведром, полным воды, и с громадными щетками к парадному крыльцу, Лилли прятала от стыда лицо. По ее лицу потекли слезы, когда она опустилась на колени и принялась оттирать грязь. Отвращение и негодование переполняли ее сердце. Она начинала понимать, что у Всемогущего были гораздо более тонкие способы наказания за порочность, чем легкая смерть.

Несмотря на дружеское расположение Кэтлин Лилли чувствовала себя одинокой. Они были слишком разными. Голос у Лилли был тихим, речь культурной, говорила она без ирландского акцента, у нее было тонкое нижнее белье, и она не привыкла к тяжелой работе, это было очевидно. Лилли очень старалась. Ночами она лежала на грубом матраце, не в силах уснуть от отчаянных мыслей. Но ни разу она не вспомнила ни о своем ребенке, ни о Роберте Хатауэе.

Так прошло несколько недель. Одним воскресным утром миссис Дженсен вызвала Лилли к себе. Испытывая страх и недоумевая, зачем она ей понадобилась, Лилли вошла в комнату экономки. Та встретила ее, заложив руки за спину, и Лилли в ожидании опустила глаза.

Миссис Дженсен строго смотрела на девушку.

– До меня дошел слух о том, что по воскресеньям ты не ходишь к обедне вместе с другими служанками, – холодно начала она.

– Да, мэм, не хожу, – отвечала Лилли.

Глаза миссис Дженсен налились гневом.

– Тебе известно, что свободное время предоставляется только для того, чтобы ходить в церковь?! С этого дня ты будешь работать все воскресные дни с утра до вечера.

Глаза Лилли расширились от этой несправедливости.

– О, но… – начала было она.

– Что – но? – направила на нее яростный взгляд миссис Дженсен. – Ты осмеливаешься мне перечить?

Лилли подняла подбородок и, возмущенная, взглянула экономке в глаза.

– Боже мой, да, мэм! – выпалила она и топнула ногой. – Это мое свободное время, вы это знаете, его и так мало!

Красное лицо экономки побагровело от ярости и удивления.

– Ты, маленькая ирландская потаскушка! – закричала она, стукнув кулаком по столу. – Сейчас же собирай свои вещи и вон отсюда! А то, что ты заработала, пойдет в счет штрафа. И смотри, чтобы я больше не видела тебя поблизости, не то напущу на тебя полицию.

Лилли в ужасе выбежала из комнаты. Ее несдержанность стоила ей места.

Она взбежала по лестнице в свою комнату и стала быстро собирать свои вещи в соломенную корзину, боясь, что, если она промедлит, миссис Дженсен действительно пошлет за полицией. За нею влетела в комнату Кэтлин.

– Старуха спятила, – участливо сказала она. – Но, послушай, Лилли, на прошлой неделе я встретила в церкви служанку мистера Адамса, и она сказала, что им нужна девушка. Это симпатичный дом на Маунт-Вернон. Почему бы тебе не попытать там счастья? Может быть; там тебе повезет больше.

Лилли ее горячо поблагодарила. Перескакивая через ступеньки, она слетела вниз по винтовой лестнице и со всех ног пустилась по Чеснат-стрит. Агентство забрало у нее заработок за первый месяц, а миссис Дженсен – за второй. Два месяца она скребла и чистила в том доме и не получила ни гроша.

Дом Адамса был одним из самых больших и самых старых домов на Маунт-Вернон. Запыхавшаяся от быстрой ходьбы Лилли на этот раз подошла прямо к черному ходу. Там ее встретила другая, невысокая ирландская служанка, которая отвела ее к экономке, миссис Хулихен. Та равнодушно оглядела Лилли сверху донизу и сказала:

– Ты нам подходишь. Сразу приступай к работе.

Маленькая служанка, Эмер, показала Лилли ее комнату.

– Нас здесь шестеро, – сказала она. – Я служанка на черных работах, а ты будешь подручной на кухне. Миссис Хулихен и миссис Беннет, повариха, королевы в этом доме, – с оттенком горечи в голосе добавила она. – У них свои гостиные, и сами они ничего не делают. Господин Адамс холостяк. Он старый джентльмен, часто уезжает за границу. Теперь он во Франции, до октября, поэтому в доме тихо и нет больших хлопот; Таким, как мы с тобой, достается вся работа. И все же здесь хорошо кормят и остаются кое-какие деньги. Я надеюсь когда-нибудь стать поварихой или, может быть, няней. – Она вздохнула. – В общем, это тихий дом.

Лилли была полна решимости приняться за работу. Она помнила, что должна была вернуть миссис Шеридан пять долларов, которые у нее взяла, и послать ей деньги на ребенка. По ночам она вспоминала о доме и, в конце концов, решила написать письмо Сил. Она помнила, что сестра любила собирать почтовые марки, и это давало ей надежду, что письмо попадет в руки Сил. Только сестра могла спасти ее от одиночества.

29

Когда десятилетняя Сил смотрела, как Лилли увозили из Арднаварнхи в карете, запряженной парой черных лошадей, специально предназначавшихся на случай похорон, у нее не было никаких сомнений в том, что ее собственная жизнь изменится к худшему.

Отец, заперся у себя, а мать слегла в постель. Уильям был в Оксфорде. Никто не позаботился о том, чтобы нанять для Сил новую гувернантку. Предоставленная самой себе, она разъезжала по имению на своем пони, в сопровождении собак Лилли. Она оплакивала сестру как умершую, потому что отъезд Лилли был действительно равносилен ее смерти. Даже хуже, ведь если бы Лилли умерла, ее с любовью похоронили бы в Арднаварнхе.

Когда они узнали ужасную новость о том, что «Хаберния» потонула и что в списке спасшихся не было фамилии Лилли, отец немедленно уехал в Лондон. Остановился он в своем клубе, а не в их городском доме, пустился в карточную игру, ходил на скачки, где встречался с друзьями. Траура он не носил и не разрешил отслужить панихиду. Все находили, что он стал грубым и жестокосердным, но Сил была уверена в том, что за его противоестественной холодностью скрывается глубокое страдание.

Совершенно разбитая, леди Хэлен снова слегла, а Сил с утра бежала к своему пони и в смятении скакала верхом по берегу моря. Глядя на разбивавшиеся о камни волны, она представляла себе, как ее сестра уходит на дно океана, и в отчаянии громко рыдала. О, если бы случилось чудо и появилась Лилли, верхом на лошади, в сопровождении своих верных догов, а рядом с нею следовал бы Финн О'Киффи.