Алая королева - Виктория Авеярд

— Я хочу услышать это из ваших уст, юный принц. Повторите мне то, что вы сказали ему, — кивая в сторону Холланда, произнесла она.

Наименование «юный принц» Мейвену не понравилось, губы его недовольно скривились, но вслух своего недовольства он не высказал.

— Я хочу войти в стражу, — твердым голосом заявил принц.

Фарли стремительно подняла пистолет и подошла к Мейвену вплотную. Мое сердце едва не остановилось в груди, когда женщина прижала дуло пистолета к его лбу, но Мейвен даже бровью не повел.

— Зачем вам это? — прошипела она.

— Я считаю, что этот мир — несправедлив. То, что делает мой отец, и то, что будет делать мой брат, — нехорошо.

Даже с пистолетом у лба Мейвен говорил довольно спокойно. Лишь капелька пота, стекающая по шее, выдавала его волнение. Фарли не опустила оружие, ожидая продолжения. Я тоже ждала.

Принц перевел взгляд на меня и тяжело сглотнул.

— Когда мне исполнилось двенадцать лет, отец послал меня на фронт. Он хотел, чтобы я возмужал, стал похожим на старшего брата. Кол идеален, как вы видели, вот он и решил сделать из меня второго идеального сына.

Я невольно вздрогнула, узнав нотки душевной боли в словах Мейвена. Я и сама жила в тени Гизы… А он… он жил в тени Кола. Я прекрасно знала, что он должен сейчас чувствовать.

Фарли фыркнула, едва не рассмеявшись принцу в лицо.

— К чему мне знаться с завистливыми мальчишками?

— Лучше бы это была зависть, — чуть слышно произнес Мейвен. — Я три года провел в казармах, следуя за Колом, генералами и прочими офицерами. Я видел, как простые солдаты сражаются и умирают в войне, целей которой не понимают и ни во что не верят. Там, где Кол видел славу и верноподданнические чувства, я замечал лишь глупость и бессмысленные разрушения. Кровь льется по обе стороны линии фронта, и ваши люди страдают намного больше.

Я вспомнила книги в спальне Кола. Военная тактика и маневры в них излагались, словно увлекательная игра. При этом воспоминании меня невольно передернуло, но от последовавших затем слов принца кровь похолодела в моих жилах.

— Там был один парень… Лет ему было семнадцать… Красный с ледяного севера. В отличие от других он не знал кто я, но все равно относился ко мне по-доброму… Как к личности. Думаю, он был моим первым настоящим другом.

Быть может, в том повинна игра лунного света, но мне почудилось, что на его глазах блеснули слезы.

— Его звали Томас, и я видел, как он погиб. Я бы мог его спасти, но мои телохранители мне помешали. Они сказали, что его жизнь не стоит того, чтобы я рисковал.

Слезы высохли, сменившись сжатыми кулаками и железной волей.

— Кол называет это состоянием равновесия. Серебряные должны повелевать красными. Он хороший человек и станет справедливым правителем, но брат не считает, что перемены стоят той цены, которую нам придется за них заплатить. Я хочу, чтобы вы поверили: я не похож на других. Я не считаю, что моя жизнь ценнее вашей. Я ею пожертвую ради перемен.

Он принц и, хуже того, сын королевы. Я не верила ему прежде из-за матери и тех тайн, которые Мейвен скрывает от окружающих. Не исключено, впрочем, что принц старается скрыть от придворных свое доброе сердце.

Хотя Мейвен старался казаться суровым и непреклонным, а спину держать прямо, хотя губы его не дрожали, я видела за этой маской обыкновенного мальчишку. Мне хотелось обнять и успокоить его, но я знала, что Фарли этого не позволит. Когда женщина медленно опустила оружие, я с шумом выдохнула. Я даже не осознавала, что стою затаив дыхание. Фарли выглядела не очень-то убежденной.

— Принц говорит правду, — сказал Холланд.

Слуга, сделав пару шагов вперед, встал рядом с Мейвеном, словно стараясь его защитить.

— Он говорит об этом уже несколько месяцев, с тех пор как вернулся с фронта во дворец.

— И ты рассказал о нас после нескольких выплаканных им слезинок? — хмыкнула Фарли, устремляя на Холланда свой грозный взгляд.

Но мужчина не дрогнул.

— Я знаю принца с детства. Все, кто близок к мальчику, видят, что он сильно изменился. — Слуга бросил встревоженный взгляд на Мейвена, словно только сейчас вспомнил, кто этот мальчик. — Подумай, как ценен нам этот союзник, какую пользу он может принести общему делу.

Мейвен не похож на других. Это я уже и сама понимала, но все же интуиция подсказывала, что мои слова не повлияют на мнение Фарли. Лишь Мейвен способен сейчас помочь себе.

— Поклянитесь своими цветами, — отрывисто приказала она.

Леди Блонос сказала, что эта старинная клятва равносильна клятве жизнью, семьей и нерожденными детьми. Мейвен не колебался.

— Я клянусь моими цветами, — склонив голову, произнес принц, — посвятить жизнь делу «Алой стражи».

Звучало это как то предложение, которое Мейвен официально делал мне, вот только по сравнению с предложением руки и сердца это куда важнее… Куда смертоноснее…

— Добро пожаловать в «Алую стражу», — снимая с лица шарф, сказала Фарли.

Я тихо переступала с ноги на ногу по каменным плитам пола. Чья-то рука коснулась меня. От нее исходило знакомое тепло.

— Спасибо, Мейвен, — прошептала я. — Ты представить не можешь, что это значит для нас.

Для меня.

Другой бы на ее месте с ума сходил от счастья, заполучив в заговорщики принца серебряных, но Фарли оставалась холодно-безучастной.

— Чем вы собираетесь нам помогать?

— Я обладаю важными сведениями, могу узнавать то, что нужно для вашей борьбы, а еще я присутствую на заседаниях налогового совета вместе с отцом…

— Налоги нас не интересуют, — отрезала Фарли.

Женщина бросила гневный взгляд на меня, словно это я повинна в том, что услышанное от принца ей не подходит.

— Нам нужны имена и маршруты наших мишеней. Нам надо знать, куда и когда надо бить для того, чтобы нанести врагу наибольший ущерб. Вы сможете нам помочь в этом?

Мейвен неуютно поежился.

— Я предпочитаю менее кровавые методы. Насилие не увеличит число ваших сторонников.

Фарли издевательски рассмеялась. Эхо вторило ей, разнеся звуки смеха по зимнему саду.

— Ваши люди в тысячу раз более жестоки, чем наши. Мы уже несколько столетий стонем под пятой сапога серебряных и не собираемся с ними цацкаться.

— Быть может…

Я видела, что Мейвен думает сейчас о Томасе и всех тех, кто спокойно наблюдал, как умирает его друг. Отступив, он коснулся плечом моего плеча, словно прося о защите. От внимания Фарли не укрылся этот порыв, и женщина чуть слышно рассмеялась.

— Маленький принц и маленькая девочка-молния. Вы — два сапога пара. Один труслив, а другая, — женщина обратила в мою сторону горящие голубым светом, стальные в своей холодности глаза, — готова была рыться в грязи, надеясь на чудо.