Zona Incognita - Сергей Вольнов

— Не мимо них, а по ним, по ним, братан. — Я старательно отшучиваюсь.

— Не Братан я, — раздражённо огрызается он, — меня… Энержи зовут.

Невольно усмехаюсь. Ишь ты, как пафосно! Полоснув лезвием ножа по ремням, освобождаю сталкера. Тоже мне, Энержи.

— Мама моя дорогая… Это всё твоё? — Он узревает артефакты, которыми обложен.

— Теперь твоё, — я всё ещё улыбаюсь, но теперь загадочно, — честно заслужил.

— С чего бы… щедрость такая… постой, ты что, меня пас? И дал пацанам сгинуть? — Котелок его уже варит мыслишки, но явно не доваривает.

— Ну был там, ну видел, — я развожу руками, — помочь смог лишь тебе, братан.

— Я не… — Сталкер недовольно морщится от очередного «братана», но замолкает на полузвуке, когда я ему протягиваю пачку «Примы».

Он прикуривает и жадно затягивается сизым дымком. Выпущенное облако поднимается к потолку подвала, который выкопан под неприметным, заросшим камышом домиком.

— И всё-таки почему ты мне помог? Ведь мог бы преспокойно уйти. — Он прищуривается, глядя на меня. Совсем оклемался, болезный. Неудивительно, с такой-то подпиткой от ништяков made in Zona!

— Э-э, как тебе сказать. — Мне понадобится изложить подобие правды, потому как беспардонная ложь, далёкая от логики, имеет свойство рано или поздно всплывать на поверхность. — Вот сегодня, я помог тебе. Завтра ты кому-то поможешь. Послезавтра этот кто-то поможет ещё кому-то, кто когда-нибудь поможет мне. Я не сильно сложно объясняю? Всё в мире взаимосвязано, главное, не рвать связи.

— Не то чтобы сложно, а вообще ни хрена не понятно. — Он встряхивает головой, будто освобождаясь от паутины моих слов.

— Ладно, если коротко, как аукнется, так и откликнется, — цитирую я шикарную народную мудрость, — так оно тебе понятнее?

— Намного. — Он опять очень глубоко затягивается, будто хочет в пару затяжек выкурить всю сигарету.

— Вон там, — я указываю пальцем на разложенные вдоль стены зелёные и коричневые ящики, — разживёшься на пушку и петрушку. Лишнего не бери, место никому не сдавай. А мне пора. Засиделся я с тобой.

Подхватываю свой рюкзак и начинаю карабкаться по лестнице, что ведёт в хибарку над нами.

— Вот так и уйдёшь?! — наблюдая, как исчезают в люке подошвы моих ботинок, вопит мне вслед юный сталкер.

— Да! Вот так и уйду, — отвечаю я, но перед тем, как с низкого старта рвануть через болота, наклоняюсь, просовываю голову обратно в люк и спрашиваю: — Кстати, скажи ещё раз, как там тебя зовут, братан?

Пауза совсем небольшая.

— Братан! Братан меня зовут! — едва сдерживая смех, отвечает парень и добавляет тише, спокойней: — Хрен с тобой, пусть Братан. Новая жизнь — новое имя.

Вот что значит правильно сформулировать вопросы!.. Самсон, ты мой единственный слушатель, кроме меня, ни единая живая душа об этом ещё не знает. Так что если вдруг сдохну, уж постарайся не сгинуть бесследно! Попадись кому-то на глаза, донеси к людям свою флэш-память, которую я заполнял информацией. У вещей тоже свои судьбы, и может быть, вы тоже как-то способны влиять на них? Я же нашёл тебя, спрятанного в пещере… и ты оказался очень ценной находкой.

Штрих погладил записывающее устройство, сделанное в Новосибирске по южнокорейской лицензии. В Зону этот российский «Самсон» модели 439САС прибыл на теле будущего патриарха ловчих и спустя много лет после явления репортёра Котомина оказался единственным уцелевшим исправным рекордером.

Ладно, теперь серьёзно. Похоже, это самая важная запись из всех, сделанных мной. Триумфальный отчёт об удавшейся экспедиции. Теперь я совершенно уверен, что истинные желания исполняются обязательно, просто всему своё время. Я хотел избавиться от власти линейного течения времени и получил освобождение. Хотя сначала думал, что всего лишь перебрался из одной камеры в другую. Немудрено для пленника, запертого в замкнутом коридоре размером в пятьдесят лет и лишённого права на будущее. Но ведь на самом деле не этого я хотел, не будущее манило меня. Я с детства стремился исследовать прошлое. В конце концов, пусть с задержкой, желание археолога сбылось! Видимо, я не сразу заслужил исполнение в полном объёме… чем я его выслужил, стараюсь не думать, да и не об этом речь. Итак, я развернулся к будущему задом и, полный решимости по самую макушку, погрузился к самой ранней дате, доступной моему проникновению. Фактически минута в минуту с собственным рождением. Ни на секунду раньше я не проникал до этого… Никакими словами не передать моё ошеломление, когда ощущение даты, каким-то образом встроенное в моё сознание, вдруг наполнило меня убеждением, что я после разбега, набора скорости и прыжка выскочил РАНЬШЕ по времени! Понимаешь, Самсон, я неожиданно осознал, что нахожусь за пределами отмеренного пятидесятилетия. В одном из дней истинного прошлого, без всяких переносных смыслов, во времени, истёкшем ещё до моего рождения! Я прорвался сквозь роковую ограничительную дату и… и попал именно туда, куда страстно желал всю жизнь… даже сейчас не могу без волнения об этом говорить… Словно вдруг открылся запертый шлюз, моя лодка вошла в него и опустилась на другой участок русла реки.

Путешественник посмотрел на официантку, что в этот момент подошла к соседнему столику. Девушка, вся во внимании, застыла с блокнотиком и карандашиком в руках, готовая принять заказ. Клиентки и клиенты, три девицы в блестящих блузках из ацетатного шёлка и плиссированных мини-юбках, и два парня в цветастых рубахах с отложными воротниками и в брюках, ширине клёша которых позавидовали бы революционные матросы, громко смеялись и не менее громко разговаривали. Здесь и сейчас, в Ницце семидесятых годов двадцатого века, беззаботно веселящихся людей в подобных лёгких одеждах было не счесть.

На немолодого мужчину, что сидел в одиночестве неподалёку и говорил не то сам с собой, не то с какой-то странной крохотной коробочкой на незнакомом, кажется, славянском языке, компания не обращала внимания. В курортной столице французского Лазурного Берега кого только не встретишь! Отличный город для того, кто хочет затеряться в толпе.

— Погуляли бы они в таком виде по Агропрому или Свалке… Хе-хе, вот уж точно весело было, когда я со всеми своими сталкерскими причиндалами вывалился на киевскую улицу в конце девяностых годов. Хорошо хоть ночью. Первому Терминатору и то полегче было, он голый прибыл, а я… блин, увешанный оружием, как Терминатор после того, как обжился в прошлом. Но ничего, сориентировался. Тотальная маскировка — моё жизненное кредо.

Он невольно улыбнулся одной из голоногих курортниц, сидевшей за соседним столиком к нему лицом и на миг остановившей взгляд на нём, получил ответную улыбку, но подлинного интереса к нему это юное создание не проявило, понятное дело. Для этих изнеженных французишек он просто небогато одетый, малопривлекательный иностранец, наверняка скучный и ворчливый, как все старперы… Этого впечатления он старательно добивался, выбирая в лавке маскировочную одежонку. Настоящий мущщина в представлении мадмазельки — этакий надутый хлыщ с волнистыми патлами, танцующий диско в вечера до утра. Который наверняка не знает, с какой стороны у штурмовой винтовки предохранитель и сколько секунд жизни осталось после того, как выдернута гранатная чека.

Какое счастье, что в истории человечества всё-таки случаются периоды, когда возможны целые поколения вот таких не знающих! Ради этого стоит вписывать своё имя в проклятые списки добровольных спасателей мира.

— Мои головокружительные приключения в глубинах истории я подробно опишу позже. Сейчас, будем считать, фиксируется вводная часть отчёта о происхождении… э-э-э… структурно весьма сложного, локального искривления пространства и времени, наделённого собственным сверхразумом, для краткости именуемого Зоной. Если эти записи кто-нибудь услышит в будущем, знайте, я доподлинно выяснил, что её никто из людей специально не зачинал и не порождал. В этом не замешаны никакие зловредные тайные ложи, жаждущие поработить человечество, и ни в коем случае не коварные завоеватели-инопланетяне. Возникает она по совокупности, сама Земля разжигает костёр её жизни, а люди подливают масла в огонь. Самозарождение происходит, когда совокупное ноо-сферное поле человечества резонирует с планетой определённым образом, реализуя накопившуюся потребность. Но всегда бывал какой-то последний толчок, фактор, благодаря которому начиналась цепная реакция и происходил сдвиг реальности. В этот раз возникновение сдвига произошло из-за взрыва Чернобыля и потом из ещё какого-то более позднего события, мне пока не известного. Таким образом, Земля и человечество могут считаться её коллективными родителями. Сама реальность способствует самозарождению аномальности. Зона — плоть от плоти нашей, дух от духа нашего, средоточение искажений наших разумов… Далеко не впервые нечто подобное появляется в истории человечества.