Статьи из журнала «Компания» - Дмитрий Быков

Все это, однако, не отменяет фундаментального опасения: мы возвращаемся в конфигурацию, в которой партия главнее государства. Об этом недавно предупредил Леонид Радзиховский, и сегодня мы этому свидетели. А это уже весьма тревожный знак: в государственную элиту люди должны подбираться по принципу компетентности, в партию — по принципу лояльности. И если партийная иерархия окажется важней государственной (потому что в ней доминирует национальный наш лидер Путин), — мы автоматически вернемся к советским временам, когда партийцы учили агрономов — сажать картошку, металлургов — лить сталь, а писателей — про все это сочинять. До чего они доруководились, помнят все.

21 апреля 2008 года 

№ 15(508), 21 апреля 2008 года

Закат «Востока»

Был классический анекдот про мужика, который пилил сук, на котором сидел. Когда прохожий его предупредил о последствиях, он не поверил, а когда упал, сказал прохожему: «Колдун ты». Все это не так смешно, как кажется. Про то, что Рамзан Кадыров рано или поздно вступит в конфликт с армейскими подразделениями в Чечне, не предупреждали только ленивые. Теперь он в этот конфликт вступил. И сколько бы мы ни прятались от этого факта за утверждение, что перед нами обычные внутричеченские клановые разборки, — перед нами на самом деле разборка куда более грозная. Рамзану Кадырову не нравится, что хоть кто-то в Чечне не подчиняется лично ему.

Любой культ личности — в особенно такой пылкой и необузданной личности, как Кадыров, — рано или поздно приводит к безудержной внешней экспансии, потому что, как недавно заметил Явлинский, интересно решать только те задачи, в условиях которых заложены ограничения. А Кадыров не видит ограничений, ему можно все, он полновластный чеченский лидер — и мы должны быть готовы к тому, что рано или поздно его что-нибудь перестанет устраивать в России.

Тактика расстановки «своих» наместников и наделения их небывалыми полномочиями цинична, но часто единственна. Не думаю, что у России в Чечне было много вариантов. Проблема в том, что позволить себе эту тактику может лишь та страна, которая в отдаленной перспективе способна противостоять такому наместнику. Ясно же, что он не вечно будет управляем, что власть его пьянит и что вера его в свое всемогущество растет стремительней опухоли. Рамзан Кадыров давно не встречает серьезного сопротивления. Центральная власть боится сказать ему хоть слово, потому что обижать его — себе дороже. Единственной гарантией его лояльности является личное хорошее отношение к Владимиру Путину. Россия не очень успешно справлялась с Чечней образца 1995-го и даже 1997-го — расколотой, нищей, истощенной; сегодняшняя Чечня — не чета тогдашней. Сегодня Рамзану Кадырову не нравится батальон «Восток», не пожелавший уступить ему дорогу. Этот батальон напрямую подчинен Министерству обороны России и входит в состав 42-й дивизии. Скоро все войска в Чечне будут подчинены одному человеку, и это будет не Анатолий Сердюков. Все это тем более грустно, что сегодняшняя Россия далеко не так монолитна, как кадыровская Чечня: передача власти, проходящая не слишком гладко, выявила непреодолимые расхождения между двумя кланами местной элиты. Одни потирают руки, другие нервно огрызаются, а третьи замерли, ожидая, чья чаша перетянет. Говорить о какой-либо сплоченности и тем более стратегическом мышлении в таких условиях невозможно: все наши стратеги больше всего боятся начальства, а сегодня вдобавок не знают, где оно.

Вероятно, все это хорошо видят наверху. Наверное, там честно пытаются связать Рамзана Кадырова максимальным числом договоренностей, иерархий и гарантий. Проблема только в том, что с боевым командиром, да еще и принадлежащим к живой архаичной культуре, нельзя договориться по европейским меркам: разговоры с непохожими на себя людьми он априори рассматривает как недействительные. В сегодняшней ситуации у России был бы хороший шанс — идеологическая и культурная экспансия в Чечню: пытались же там насадить российскую культуру во время прежних колонизаций Кавказа, и даже преуспели… Но штука в том, что замершей стране нечего экспортировать: идеологии у нее нет и так, а культура в Чечню уже ездит. Это представители российской эстрады, особенно любимой Рамзаном Кадыровым. Например, Николай Басков, удостоенный звания народного артиста Чечни. Можно не сомневаться в результатах подобного окультуривания.

Нет ничего противней, чем предупреждать об очевидном. Да и какой совет можно дать в ситуации, зашедшей дальше некуда? Разве что не удивляться, чтобы хоть не окончательно терять лицо.

28 апреля 2008 года 

№ 16(509), 28 апреля 2008 года

Сдать Власть

Много кем не хотелось бы мне быть на свете, но уж кем точно Боже упаси — так это Дмитрием Анатольевичем Медведевым после7 мая сего года.

Положение хуже губернаторского: президентское. Владимир Путин умудрился оставить преемнику такие проблемы, а управляемую страну — в таком состоянии, что самым логичным актом со стороны нового президента было бы немедленно вернуть бразды и самоустраниться послом в район Бенилюкса. Как в старом анекдоте про оптимальный выход для посткоммунистической России: объявить войну Швеции и сдаться на следующий день. Наверное, Владимиру Путину действительно очень не хотелось уходить. Иначе он не завязал бы такого количества узлов именно в последние месяцы своего президентства.

Тут тебе и конфликт с Грузией на грани военного противостояния, и всесильный Кадыров в Чечне, и монополии, задравшие цены на свои услуги до небес и выше, и бряцание оружием на параде Победы с последующей миллиардной реставрацией московских мостовых, и формирование нового кабинета министров, куда наверняка попадут вернейшие люди из путинского окружения, сформировав в Белом доме альтернативный и более мощный центр власти… А тут и подорожание продуктов, начавшееся уже при Путине! И недовольство трудящихся, уже взявшихся помаленьку бастовать, и все более дружный ропот интеллигенции, уставшей жить в стране восторженного быдла, которую изо всех сил созидают кремлевские технологи и телевизионщики… Я давно не припомню в оппозиционных СМИ столь резкого тона: то ли их совсем все достало, и они перестали бояться, то ли почувствовали реальную слабость власти в миг ее передачи.

Вот кошмар: проблем много, а сделать ничего нельзя. Ведь Дмитрий Медведев — по всем статьям заложник. Система умудрилась в последние полгода стать нереформируемой, пройти точку невозврата: дальше можно только закручивать гайки. При этом все механизмы мирного взаимодействия народа и власти — вроде выборов, прессы, общественных организаций — уничтожены, плебисциты и референдумы фактически запрещены, а потому разрешить противоречия мирным путем весьма сложно, если возможно вообще. Медведев обречен все глубже вползать в эту воронку. Не знаю, будет ли он делать глупости, но говорить их он уже начал, заметив, что наше телевидение — одно из лучших в мире. А что еще о нем можно сказать? Зачем о нем вообще говорить?

При этом Дмитрий Анатольевич успел внушить некоторой части общества ничем не обоснованные надежды. Добавьте к этому принципиальную разницу между 2000 и 2008 годами: от Путина ждали, что он наведет порядок, и он отчасти с этим справился, хотя представления о порядке оказались у него сугубо службистские. Путин за восемь лет правления успел так девальвировать все слова, ценности и понятия, что у страны не осталось эмоций. Инаугурация проходила в обстановке подчеркнуто непраздничной, откровенно скучной и удручающе серой — никакие парады Победы не скрасят общей тоски и скуки. А главное — Дмитрий Анатольевич, кажется, сам очень не хочет переходить из разряда избранных в разряд действующих, ибо делать что-нибудь осмысленное ему не дадут, да и поздно.

При этом он может быть сколь угодно хорошим человеком, вот что обидно. Но от него совсем ничего не зависит — в таком положении его оставили. И самым разумным в этой ситуации было бы первым же собственным президентским указом вернуть полномочия Владимиру Путину. Как со Швецией.

Проекта в целом это бы, похоже, не спасло, но сейчас надо думать уже о спасении лица.

12 мая 2008 года

№ 18(511), 12 мая 2008 года

Обратно в Дрезден

Пока все обсуждают персональный состав путинского кабинета, хочется добавить свои пять копеек — об одной закономерности, которую пока еще никто не отметил. Это кабинет молодых (хотя случаются и пожилые) людей, учившихся и работавших на Западе. Пожалуй, это единственная черта, определяющая всех новых министров. Смотрите: Игорь Щеголев — министр связи и массовых коммуникаций — окончил факультет германистики Лейпцигского университета, в 1993–1997 гг. — корреспондент ИТАР — ТАСС в Париже. Сергей Шматко — министр энергетики — обучался экономике не где-нибудь, а в Марбургском университете (1990–1992), после чего работал аудитором во Франкфурте. Александр Авдеев — министр культуры — с 2002 года — Чрезвычайный и Полномочный Посол России во Франции. Все эти люди — новые министры, приглашенные лично Путиным.