Властители ночи - Евгений Дембский

— Так что будем делать? — спросил Хольгер. Вопрос его мне не слишком понравился. Похоже, он сам понял, что передает инициативу в мои руки. Чувствуя, что любой мой ответ будет интерпретирован не в мою пользу, я молчал.

— Играешь сегодня, или у тебя другие планы?

Он меня удивил. Если даже он таким неуклюжим способом пытался уйти от неудачного вопроса, в любом случае нужно было быть достаточно хладнокровным для того, чтобы после информации о пенисе в горле жертвы размышлять о предстоящем матче любительской лиги или делать вид, будто он думает сейчас именно об этом.

— Проверю только, есть ли у меня обувь, — ответил я.

— Ладно, приеду за тобой в четыре. Потом мы обычно анализируем причины поражения в баре недалеко от зала.

Я пробормотал что-то насчет того, что сегодня будет по-другому, Хольгер — что он на это надеется, но мы играем с южной, самой лучшей командой, и так мы доехали до участка. Хольгер словно еще чего-то ждал, но я не собирался давать ему каких-либо советов.

— Когда я получу разрешение? — спросил я.

— Когда? — удивился он. — Привезу тебе на игру. По крайней мере, — он потянулся за костылями и, слегка улыбнувшись, дернул за ручку, — у меня будет гарантия, что ты придешь.

— А я проверю в своем кратком словаре латинских изречений, как будет на этом языке «вымогательство».

Я протянул руку к ключу, и в то же мгновение «рейнджер» и всю стоянку захлестнула новая волна дождя. Я выключил двигатель и уставился на стекло, молниеносно покрывавшееся блестящими каплями.

— Похоже, мне не суждено увидеть Редлиф сухим, — вздохнул я. — Ну, до встречи в четыре.

Я снова вошел в дом, и мне снова понравилось, как он меня встретил, — все датчики докладывали, что всё в порядке. Недоставало лишь виляющего хвостом лабрадора или ретривера и трущегося о ноги кота. Поскольку мне не нужно было открывать банки с едой для зверей, я открыл для себя спаржу и баклажаны, фаршированные мелко нарубленной и чертовски острой телятиной, добавив к этому достаточно безвкусное картофельное пюре и целую банку ананасового компота. Люблю такую вот простую домашнюю еду.

За чашкой чая, почти физически подавив мысль о крепкой сигарете с помощью очередного пластика жевательной резинки, я погрузился в размышления о деле Валери Полмант, но, когда я допил последний глоток, выводы или даже какие-либо более или менее содержательные мысли были от меня столь же далеки, как полчаса назад, час назад или несколько часов назад.

Я прошелся перед плоским экраном монитора, на котором в виде заставки соединялись друг с другом величайшие творения мировой живописи: «Мона Лиза» держала в руке букет медленно покачивающихся «Подсолнухов». Всё это выглядело так, будто компьютер спал, а экран заполняли его сны. Никто мне не звонил, никто мне ничего не передавал…

Может, это и хорошо? В четверть четвертого я привел в действие всю свою свору домашних церберов, а сам поехал — под дождем, естественно, — за туфлями в торговый центр и за десять минут до назначенного срока вошел в спортивный комплекс. Коридор явно был плодом повышенного самомнения архитектора: он располагался таким образом, что каждому приходилось пройти почти перед всеми объектами, сегодня пустыми, — кортами для сквоша и тенниса, бассейном, полутора десятками тренировочных залов, устланных матами и татами. Лишь в одном из них разминалась худая анемичная гимнастка, в другом какой-то парень в легком виртуальном шлеме упражнялся в борьбе с видимым только ему противником. Я некоторое время понаблюдал за ним, а затем пошел дальше, в сторону раздевалки при баскетбольном зале. Я предполагал, что темой дня сегодня будет убийство, но, когда я вошел, она, похоже, уже была практически исчерпана: кто-то покачал головой, кто-то вздохнул, а потом все занялись обсуждением тактики предстоящего матча. Не замеченный никем, я скромно стоял у дверей; наконец Хольгер увидел меня, обрадованно схватил за плечо и стукнул кулаком по шкафчику, объявив:

— Прошу минуту внимания! Это Скотт Хэмисдейл, наш новый и единственный частный детектив. Он снял дом в переулке Сола О'Броджа, а значит, в нашем районе. Он утверждает, что играет в баскетбол, и я вынужден ему верить. У меня нет выбора. Точно могу сказать, что он быстро ездит, а это уже о чем-то говорит. Итак… — Он отпустил мое плечо, чтобы тут же схватиться за другое: — Это Тим Эйхем, тренер по волейболу из нашего лицея, опора и капитан команды. Это Ангус Таттл, владелец бензоколонки, Эрик Фирстайн, страховая компания, Камерон Паккер, совладелец самого большого здешнего подъемника. Это Рэндолл Бергер…

Я обменялся рукопожатиями со всеми. Тим Эйхем придвинулся ко мне ближе.

— Как ты сам себя оцениваешь? — спросил он.

— Думаю, что могу пригодиться команде, Правда, давно не бросал мяч, но…

Он несколько раз кивнул с таким видом, словно у него уже было для меня задание.

— Вести мяч умеешь?

— Почти нет. Только пара основных приемов, передача назад. Не рассчитывайте на кого-то уровня НБА.

— Ладно. Ты даже не знаешь, как нам пригодишься… Играем! Эй! Дайте один комплект! — Он схватил брошенные над головами желтые шорты и майку и подал мне. Быстро натянув форму, я дважды подпрыгнул в новеньких туфлях. — У них двое ведущих игроков, особенно один из них нам докучает. Если сумеешь вывести из игры Рори Донелана или хотя бы как-то ограничить его чертовскую подвижность — успех нам обеспечен.

Мы вышли в зал. Высокий чернокожий парень в голубой форме со всей силой ударял мячом о паркет, чтобы тут же после отскока остановить его высоко поднятой рукой и с той же силой вновь стукнуть им о пол. Эйхем слегка толкнул меня под локоть.

— Это как раз второй их ведущий игрок, менее опасный, — буркнул он.

— В принципе я уже представляю, как выглядит первый.

— Не преувеличивай. — Впрочем, он сказал это без особого энтузиазма. — Майк, это наше подкрепление! — крикнул он негру. Тот, не прекращая бить мячом о пол, подмигнул мне и направился к дальнему щиту, на каждом шаге отбивая мяч. — Он таким образом разминает запястья, но, полагаю, ему хочется заодно нас разозлить, — проворчал Тим. Подойдя к ящику, он достал два мяча и подал один мне.

Ну ладно. По пути к щиту я стер из памяти всё, над чем размышлял сегодня целый день и вчера — Гришку, Хольгера, Вэл, — и занялся мячом. Что ж, как бросать, я знал, но тело помнило лишь основы, а не детали, так что мяч хоть и летел в сторону корзины, но каждый раз либо цеплялся за кольцо, либо странным образом отскакивал от щита; достаточно сказать, что первый раз я попал в корзину после четырнадцатого броска. Вскоре я чувствовал, что у меня начинают гореть уши, а в голове всё более настойчиво бьется в такт шагам мысль: «И на черта мне этот баскетбол?» Я попал второй раз, потом третий. А какое мне, собственно, дело, заглушил я первую мысль другой, что — я за ними бегал и напрашивался? И так проиграют, и этак… Я бросил мяч с абсурдного расстояния в надежде, что попаду и мои акции пойдут вверх, но действительность скорректировала мои глупые планы.