Следователь (СИ) - Александр Александров

- Перепродажа товаров с востока.

- Ну да, правильно. Именно поэтому у Рича столько государственных регалий и, фактически, карт-бланш на жесткий прессинг всех прочих торговых организаций, включая Гильдию.

- Насколько жесткий?

Инквизитор поднял на следователя воспаленные глаза и медленно покачал головой.

- Очень жесткий, Фигаро. Вплоть до уничтожения конкурентов.

- Уничтожения?!

- Экономического, Фигаро. Я говорю об экономическом уничтожении. Правда, ходят слухи… Впрочем, это к делу не относится, – оборвал сам себя инквизитор. – Суть в следующем: полтора часа назад Рич ввалился в двери Инквизитория, держа в руке оливковую ветвь и требуя защиты.

- О? Ему известны старые традиции?

- Я даже не представляю, откуда, – Френн устало махнул рукой. – Но теперь мы обязаны опекать его, до тех пор, пока нависшая над ним угроза не будет устранена.

- Хм… – Следователь потер подбородок. – Если я правильно понимаю, речь идет об угрозе оккультного характера?

- Другими мы не занимаемся.

- А она, то есть угроза, действительно имеет место быть?

Инквизитор сжал руки в сложный «замок» и подался вперед, почти коснувшись острым подбородком лица следователя. Его глаза внезапно стали холодными и злыми, как у припавшего к гашетке пулеметчика.

- Да, Фигаро. Да. Угроза есть. И если бы она касалась только Рича, то я бы не пошевелил и пальцем. Я не питаю к нему абсолютно никаких теплых чувств и случись что с этим драным торгашом, поверьте, не стал бы плакать и заламывать руки. Но все гораздо серьезнее. Все настолько серьезно, что об остальном я расскажу Вам только в обитой пробкой комнате под Инквизиторием. И только после того, как Вы подпишите стопку бумаг размером с пизанскую башню.

…Фаэтон, тарахтя, покачивался на рессорах, прорываясь сквозь морозную мглу. Время от времени шофер-инквизитор нажимал на клапан парового гудка и тогда темные улицы оглашал заунывный вой, от которого на душе становилось мерзко и тоскливо. Фигаро курил и думал, что больше всего сейчас ему хотелось бы оказаться в своей теплой постели и досмотреть сон, из которого его так грубо вырвали.

«Интересно, почему Френну так не нравится Рич?», – думал он, глядя, как за окном проносятся огни городских фонарей. «Откуда такая неприязнь к человеку, которого он, наверняка, даже не знает?.. Хотя какая разница. Приедем – первым делом потребую горячей жрачки. Как консультант…»

…Фигаро, разумеется, уже видел Франклина Рича на газетных фотографиях и знал, что тот – мужчина немаленький. Но он оказался совершенно не готов к тому, насколько огромным Рич оказался вживую.

«Медведь» – это было еще слабо сказано. Широченные плечи, необъятное брюхо, ноги, похожие на два упирающихся в землю пушечных ствола и лапищи, которыми можно без труда полностью накрыть обеденное блюдо – вот каким был Франклин Рич, торговец и королевский дипломат.

Узнав кто такой Фигаро, Рич кивнул и протянул следователю руку. Фигаро сглотнул и протянул в ответ свою, внутренне уже приготовившись сменить правую ладонь на пиратский крюк, но Рич лишь слегка сжал ладонь следователя (тот едва сдержался, чтобы не скривится от боли) и отпустил ее. Рука у дипломата была сухая и обветренная, как гранитная плита. И такая же крепкая.

Поздоровавшись с Фигаро, Рич сразу же набросился на Френна.

- Я не понимаю! – пробасил он. – Я приехал сюда, чтобы просить защиты! А эта… Это… существо сидит через две комнаты от меня!

- Мы делаем все, что необходимо, поверьте. – Френн слегка наклонил голову. – Поверьте, свое дело мы знаем хорошо и приложим все усилия, чтобы с Вашей головы не упал ни один волосок. Мы тоже знаем старые обычаи.

- Хотя, – добавил он уже спокойнее, – весь этот спектакль с оливковой ветвью – чистое излишество. Не более чем ритуал – красивый, но абсолютно формальный. Мы помогаем всем, кто в этом нуждается, вне зависимости от того, в какой форме поступило их прошение.

- Я понимаю, господин Френн, – проворчал Рич, дергая себя за воротник своего странного – до пят – темно-красного кафтана. – Но я слишком долго прожил в обществе, где традиции – часть жизни. Они и есть сама жизнь. И это вам не Англия с ее перерывом на чай в пять часов вечера. За Стеной несоблюдение традиций и ритуалов, в некоторых случаях, может привести к весьма печальным последствиям. Не менее печальным, чем нарушение некоторых статей Уголовного Кодекса.

- Я понимаю, господин Рич, – Фигаро кивнул и, сделав замысловатый пасс руками, телекинезом подвинул к столу мягкое кресло. – И готов предположить, что именно нарушение некоего табу привело к тому, что Вы вынуждены просить защиты здесь и сейчас. Я прав?

На лице Рича явственно проступило облегчение. Он кивнул и опустился на широкую металлическую скамейку – явно неудобную, но любая другая мебель вес дипломата просто не выдержала бы.

…В настоящий момент все они находились в подвальном этаже тудымского Инквизитория, в комнате, напоминавшей рабочий кабинет чиновника высокого ранга: добротная деревянная мебель, широкий письменный стол, два шкафа, набитые книгами, дорогие антикварные часы на стене. Только металлические стены и тяжелая бронированная дверь напоминали, что это помещение – просто бронированная камера для особо важных персон.

Впрочем, Франклин Рич находился здесь по своей собственной инициативе.

Конечно же, Фигаро «гнул пальцы», применяя телекинетик не просто так. Расчет следователя был психологически прост: колдуны гораздо уверенней чувствуют себя в компании коллег. Рич же был колдуном-профессионалом, пусть даже до полного магистра ему было далековато.

Следователь опустился в кресло (не без злорадства отметив, что Френну мебели для сидения в комнате не осталось) и заложил ногу за ногу. В животе заурчало, но Фигаро решил пока не отвлекаться на тварные потребности.

- Да, господин следователь, Вы тысячу раз правы, – Рич тяжело вздохнул. – Одна чокнутая ведьма решила, что мои… торговые операции, так сказать, оскорбляют тени ее предков. Ну и решила натравить на меня своего родового духа-охранителя. Вернее, это я так поначалу думал – с призраком средней мощности я бы справился и сам… Дьявол, да я согнул бы его в бараний рог! Однако все оказалось несколько… серьезнее.

- Я слушаю, – следователь кивнул.

Рич с подозрением посмотрел на Фигаро, словно оценивая примерный уровень его компетенции, почесал жесткие черные кудри на затылке, мотнул головой и выпалил:

- Вы когда-нибудь слышали о Па-Фу?

Глаза следователя превратились в две узкие щелочки. Кровь отлила от его лица; теперь Фигаро напоминал утопленника трехдневной давности.

- Вы хотите сказать… – он не закончил фразу.

Рич ничего не сказал, только зло и коротко кивнул.

Следователь встал. Повернулся к Френну.

- Пошли. Сейчас же.

- Фигаро…- Френн был бледен. – Вы уверены?

- Да. Я хочу ее видеть.

Это была совсем маленькая комнатка, не более пяти квадратных сажен. В ней не было ничего, кроме четырех деревянных табуретов и большого прямоугольного ставня во всю стену. Рядом со ставнем из стены торчала отполированная до блеска деревянная рукоять.

Френн был бледен, как Смерть, но казался спокойным.

- Комната за этой стеной защищена от колдовских воздействий любого уровня, – сказал он, кивая на ставень. – Иглы из ферромагнетика, блокирующие плиты, все как положено. Стены, пол и потолок – чистейший гематит. Окно, которое я сейчас открою, прозрачно только с нашей стороны… Фигаро?

- Открывайте.

Инквизитор внимательно посмотрел на следователя, немного подумал и кивнул.

- Отлично. Вперед.

С этими словами он резким движением опустил деревянную рукоятку вниз. Стальной ставень мягко опустился в пол, открывая стеклянную стену, настолько прозрачную, что можно было подумать, будто никакой преграды между комнатами нет вообще.

По ту сторону одностороннего зеркала была еще одна комната – довольно большая. Выглядела она так, словно ее проектировщик сбежал из желтого дома: темно-серые стены были утыканы ровными рядами здоровенных – в локоть – острых черных шипов. Потолок напоминал на шахматную доску, на которой белые квадраты волею неведомого инженера превратились в мощные алхимические светильники. Дверей следователь не увидел. Из мебели в комнате имелся только один-единственный деревянный стул с высокой спинкой.

А на стуле, слегка поджав под себя длинные стройные ноги, сидела девушка.

На вид ей нельзя было дать больше восемнадцати. Тонкие черты лица, густые длинные волосы цвета ночного неба, умопомрачительная фигура. Идеальные пропорции тела и легкое белое платье, почти не скрывающее грудь, намекали даже не на грубые формы плотской любви, а на нечто большее, запредельно-прекрасное, неразрывно связанное с той чувственной страстью, которой пьянят, в равной степени, улыбка гейши и девичий силуэт за прозрачной оконной занавеской.