Восход - Игорь Михалков

Улыбаясь, он вышел в коридор и громко, со смачным треском захлопнул за собой дверь.

Местом начала операции стала отлично сохранившаяся цистерна Базилика. Около десяти тысяч квадратных метров площади. Позеленевшие от сырости и времени колонны – двенадцать рядов по двадцать восемь; каждая немного не похожа на соседку – все архитектурные излишества были когда-то взяты из разных античных храмов. Мягкий свет, льющийся из крохотных светильников на полу, ореол с оттенком густого липового мёда под высокими потолками, прозрачная вода в широком бассейне. Старинная памятка ушедших в былое религий и мифов: головы медузы Горгоны, таинственные надписи, искусная лепнина, рассказывающая о важных событиях, ставших лишь отголосками прошлого. Воздух отдавал сыростью с кисловато-соленым привкусом. И шумное эхо между колонн: покашливание, смех, шорох одежды, стук ботинок и даже далекие отзвуки машин с проспекта наверху.

Турция в мае уже вовсю исходила зноем, но в подземельях еще царил по-зимнему неприятный холодок. На входе посетителям предлагались утепленные куртки, впрочем, многие предпочитали шорты и футболки. Спускаясь, ученый то и дело поеживался – пробирало даже сквозь верхнюю одежду, особенно худо приходилось ступням и ляжкам.

Антон еще в глубоком детстве посещал такие места, перед которыми сердце обычного смертного замирает: пирамиды Центральной Америки, раскопки некогда величественных городов Месопотамии, древнегреческие руины и даже закрытые для большинства пирамиды Китая. Поэтому подземное сооружение, некогда бывшее священным храмом византийцев, а теперь – частично затопленное водой и замурованное под каменными сводами, не вызвало у Аркудова каких-либо сильных эмоций. А вот смотреть на вихри т-энергии, находясь в самом эпицентре невидимой обывателям бури, было захватывающе.

Над Стамбулом висело непроницаемое разноцветное облако. Такое огромное, что в его утробе терялись линии горизонта, и даже луна пробивалась с заметным трудом. Т-энергия мегаполиса текла неспешными ручейками вверх – от шоссе, тротуаров и домов, собираясь в бурлящие потоки, взбиралась на шпили храмов и выпуклые башни мечетей. Казалось, сакральные сооружения для того и построены в виде антенн и перевернутых кубков, чтобы собирать т-энергию. Особенно много волн притягивали красивейшее здание – собор Айя-София[12]и расположившаяся неподалеку Голубая мечеть. Отсюда вздымались бесконечные паруса переплетенных энергетических нитей. Они расстилались между каналами, трепетали и схлопывались, будто крылья исполинской мифической гарпии.

Покружившись в небе над городом, массы того, что древние назвали бы эгрегором, душой или даже Богом, свивались в громадный циклон. Он вращался с неистовой скоростью, однако совершенно бесшумно, над гулом автомобилей, выкриками уличных торговцев и потрескиванием светофоров, падал обратно, несколькими изогнутыми ножками-смерчами растворяясь в асфальте и мостовой. Проход находился где-то между Святой Софией и Мечетью – Антон видел, где вворачивается в брусчатку черенок энергетической воронки. Но больше ничего: зрение не позволяло преодолеть искрящиеся т-энергией камни и грунт; под землей царила кромешная тьма.

Операция началась задолго до того, как полковник в сопровождении Антона вошел в одно из сорока шести известных водохранилищ Стамбула. Люди Павла Геннадиевича еще с утра неспешно оккупировали спрятанные в подземельях ресторанчики, рассеялись среди многочисленной толпы туристов. Оружие и снаряжение пронесли в рюкзаках и даже баулах; Отцам помогали ген-измененные торговцы и гиды. Где-то неподалеку находился артефакт и несколько источников радиации – Антона постоянно тошнило, приглушенной болью стучало в висках, и он с беспокойством думал о завтрашнем дне. Что, если смертоносный атом подточит его организм и не позволит освободить Светланку?

Полковник же совершенно не обращал внимания на радиацию. Он часто улыбался и сыпал дурацкими шутками, подмигивал девушкам. В общем, легко играл роль подвыпившего туриста из стран ушедшего Союза.

– Гляди-ка, – сказал он Антону шепотом, когда они начали спускаться по широкой каменной лестнице; из подземелий тянуло могильным холодком, в углах между ступеньками и стенами расплылись пятна гнили. – Работают, мои милые. Работают, мои хорошие!

Полковник наверняка имел в виду свой артефакт и контейнеры с радиоактивными элементами. Но указывал на посетителей водохранилища. Лица ген-измененных расплывались в счастливых улыбках – характерных признаках каждого подвластного Отцам. Глядеть на толпу неестественно скалящихся мужчин и женщин было до отвращения неприятно. На энергетическом уровне Антон видел, что разноцветные силуэты туристов приобретают красноватый оттенок, становятся похожими друг на друга.

«Вот еще одна прелесть ген-изменения, – думал он, оглядываясь. – Люди теряют индивидуальность, эмоции атрофируются. Что лучше – мертвые тела в роли пищи для аннунаков или безмозглые роботы нифелимов?»

Уже в цистерне полковник провел ученого по длинному коридору, стройно вытянувшемуся резными колоннами вдоль бассейна и замшелых стен, и пригласил сесть за столик в маленьком кафе. В воздухе звенело многоголосное эхо сотен голосов, здесь оно становилось плавным и тягучим, словно за последней ступенькой вниз начинался новый мир, куда более медленный, чем предыдущий. Едва слышно капала вода и звенели монеты – в надежде вернуться обратно туристы бросали в бассейн цистерны мелочь.

«Знали бы эти идиоты, сколько рентген словили, войдя сюда», – усевшись, невесело улыбнулся Аркудов.

– И что вы теперь собираетесь делать? – спросил он, дожидаясь, чтобы сгорбленный усатый официант подал им чай.

Турок при этом мелко дрожал, не сводя с Павла Геннадиевича преданного собачьего взгляда, и, судя по всему, был готов сиюминутно упасть на колени. Останавливало его только присутствие туристов, их было несколько сотен – немало даже для позднего стамбульского вечера, но некоторые еще не поддались жестокому волшебству ген-изменения.

– Для начала получим оперативные данные. – Полковник жестом отправил официанта, снял крышечку с пузатого керамического чайника, принюхался. Затем взболтнул сосуд и налил себе полную чашку ароматного напитка. – Ты пока отдыхай – за все уплачено. – Заухал сытым филином. – И попробуй разобраться, где в этих подземельях находится вход в Систему.

Антон давно увидел входной камень, весьма похожий на дверь в Карпатах. Но делиться информацией с Павлом Геннадиевичем не спешил. Ему требовалось понять, как собирается поступить полковник. Если действительно хочет взорвать Звено, для чего все эти сложности с ген-изменением туристов?

Аркудов решил не гадать и задал силовику прямой вопрос.

– Ты не подумал, что нас ожидает жесткое сопротивление? – удивленно поднял брови полковник. – Зачем рисковать своими, если можно ограничиться подделками?

Он подмигнул, отчего Антону стало не по себе.

Сложные рисунки, из которых состояли люди, все больше напоминали фейерверк из красных и оранжевых брызг. Оставалось всего несколько минут, чтобы последний турист изменился и стал пригоден для услужения Отцам.

Аркудову было стыдно. Он видел все своими глазами – неумолимую работу подвластной нифелимам энергии, одного за другим обращающей людей в рабов. Что бы ни говорил полковник, это было именно рабство, подавление сознания, контроль над движениями, эмоциями и даже мыслями, а не освобождение от Системы аннунаков. Стыд прикоснулся к щекам, заставил их вспыхнуть. Но встать, попробовать что-нибудь сделать? Нет. Ученый не мог, да и не знал, как помочь этим бедолагам. И, честно признаться, не особо задумывался над этим. Пожертвовать всем – жизнью своей дочери и планами насчет сражения с врагами человечества, чтобы сделать лишь попытку освободить нескольких незнакомых ему людей? Нет…

Не в силах больше терпеть картину энергетического порабощения, Антон указал пальцем туда, где находился проход в стене. Там виднелась узенькая ниша, прегражденная турникетом и двумя столбиками с шелковой веревкой между ними.

– Звено вон там.

– Комната персонала, – на английском прочитал силовик табличку, размещавшуюся на стене рядом с нишей. – Воображение у них хромает. Я почему-то думал, что дверь обнаружится в какой-нибудь из колонн или даже в клозете несколькими ступеньками ниже. – Он напрягся, сжимая пальцами край столешницы. – Ты чего так смотришь? Там кто-то есть?

Антон, несмотря на дизайнерское освещение и близость к «двери», видел перед собой только глухую темноту. Никогда бы не догадался, что там притаилась дьявольская махина – обыкновенный булыжник среди сотен ему подобных. А все же Звено действительно располагалось в том направлении: сверху сквозь толщу земли просачивался кончик энергетического смерча. Он вращался с такой быстротой, что Антон никак не мог надолго удержать на нем взгляд.