Вышли из леса две медведицы - Меир Шалев

— Посиди немного с нами, поговорим, — сказал человек в шляпе. — Мне скучно с этими двумя. Этот не говорит, потому что ему нечего сказать, а тот не говорит, потому что, как ты, наверно, заметил, у него заклеен рот.

Старик не ответил.

— Могу я тебя спросить, что случилось с твоим глазом? Израильские войны?

— Нет. Жена выбила.

Человек в шляпе снова рассмеялся:

— Ну ты даешь!

— Это правда.

— Как же это случилось?

— Она ударила меня обломком сухой ветки.

— Такого мужчину?

— Если попасть в нужное место, можно обойтись и без твоего револьвера, и без моей палки. Простой тонкой ветки достаточно.

— Что же ты ей такого сделал?

— Мы много чего сделали друг другу, так что я получил по заслугам. Она изменила мне, а я убил ее любовника.

— Слушай, я всего лишь хотел немного поболтать с тобой. Вовсе не обязательно рассказывать мне обо всех твои делах.

— Ничего. Мне давно хотелось рассказать кому-нибудь эту историю. Жаль только, что услышать ее удостоилось такое дерьмо, как ты.

— Ну, ты же знаешь, как оно в таких случаях. Если ты рассказываешь мне такие истории, под конец тебе приходится меня прикончить.

— Неплохая идея.

— Судя по тому, что ты уже успел мне рассказать, между нами нет особенной разницы.

— Ты прав. Меня тоже следовало бы прикончить. Всем было бы от этого только лучше.

— Может, покажешь мне какие-нибудь семена, которые ты успел собрать сегодня?

— Они в сумке. Ты сможешь потом сам их посмотреть.

— Я предпочитаю сейчас, если ты не возражаешь, — сказал человек в шляпе.

Взгляд старика еще раз пробежал по лицам окружающих, и вдруг глаз его сузился, пальцы сомкнулись на палке, а челюсти друг с другом. Но человек в шляпе, заметивший все это, с неожиданной скоростью и силой выбросил вперед руку, схватил палку в тот момент, когда она уже приподнялась, выдернул ее из руки старика и отбросил далеко в сторону.

— Было время, — безучастно сказал старик, — когда никто не смог бы сделать со мной такое. Но с тех пор, как я перевалил за девяносто, я слегка ослабел.

— Семена, пожалуйста. Я не люблю ждать.

— Они в сумке, в бумажных пакетиках. Можешь достать, открыть и посмотреть. Если ты собираешься взять их себе, не перекладывай их в нейлоновые мешочки или в закрытую коробку, там они сгниют. — Он снял сумку с плеча и протянул собеседнику. — Бери, тварь, чего ты боишься?

Парень за его спиной быстро нагнулся и поднял с земли камень величиной с большой грейпфрут. Старик почувствовал движение и повернулся, но встать уже не успел. Парень занес руку и ударил его камнем в висок. Большое тяжелое тело упало боком на землю.

— Оставь его, как он лежит, — сказал человек в шляпе. — А этот камень положи ему под голову. И проследи, чтобы кровь на камне оказалась точно под раной.

Парень уложил тело и сунул камень под голову убитого.

— Что теперь? — спросил он. — Он сказал, что за ним должны приехать.

— Вот именно. Приедут, не найдут его на дороге, поищут, придут сюда, ведь он сказал, что это его излюбленное место. Ну вот, они придут сюда — ой-ой-ой, что тут случилось? — дедушка лежит мертвый! Позовут полицию, полиция скажет — столетний старец пошел погулять, упал и разбил голову. Что вы за семья такая, что разрешаете такому старому человеку гулять здесь в одиночку? А вот и камень со всей его кровью, точно под головой…

— Это я положил его, чтобы он так выглядел, — горделиво сказал парень в кожаной куртке.

— Но кое-что ты все-таки забыл.

— Что?

— Его слуховой аппарат. Хорошо, что он был в другом ухе, не в том, по которому ты ударил. Вытащи его, почисть, вложи в футляр, а футляр верни в карман его рубашки. И побыстрей, пожалуйста, нам уже пора линять отсюда.

Парень быстро упаковал футляр. Человек в шляпе повернулся к связанному.

— Ну, — сказал он ему, — ты не оставил мне выбора.

И, повернувшись к парню, сказал:

— Подержи ему ноги, а то он будет дергаться. Еще, пожалуй, нас ударит.

Он схватил связанного человека за горло, сдавил его и не ослабил хватку даже после того, как тот перестал биться. Минуту спустя он разжал наконец руки и сказал парню в кожаной куртке:

— Теперь в яму.

Они вдвоем отнесли труп в маленькую пещеру на склоне, неподалеку от харува. В глубине пещеры был старый колодец, до половины заполненный камнями и сухими ветками. Они бросили туда человека с заклеенным ртом, затем парень спустился следом, прикрыл его тело камнями, вылез наружу, принес мертвую козу и тоже бросил ее в колодец.

— Проверь, чтобы козу было видно сверху, даже если не спускаться, — сказал человек в шляпе.

— Видно, — сказал парень.

— А его?

— Его не видно.

— Теперь последняя проверка — мы ничего здесь не забыли?

— Я уже проверил.

— И это у тебя называется «проверил»? А где его толстая палка?

— Там, куда ты ее бросил.

— Болван! А что скажут потом те, которые его найдут? Как это — человек перед смертью сначала отбрасывает свою палку на пять-шесть метров в сторону и лишь потом падает и умирает? Положи ее рядом с ним, и давай пошли отсюда, выйдем через параллельное вади.

Они стали взбираться на низкий хребет. Человек в шляпе впереди, а молодой, оскальзываясь и проклиная, сзади.

— Почему ты пришел в этих туфлях? — сказал человек в шляпе. — Ты же знал, что мы отправляемся совершить прогулку на природе. Мог прийти в более подходящей обуви.

Глава тридцать первая

— Утром того дня Довик отвез дедушку Зеева в его вади, попрощался было с ним, но тут же вернулся и сказал, что ему хочется немного пройтись с ним.

— Не нужно, — сказал дедушка Зеев. — Тебе пора на работу. Увидимся здесь же, как обычно, в три.

— У меня еще есть немного времени, — возразил Довик и пошел с ним. Я думаю, он припомнил давние времена наших приятных детских прогулок с дедом.

— И ты не побоялся оставить его там? — спросила я его назавтра. — У тебя не было никаких предчувствий?

— Ни малейших. Мы с ним столько раз так делали. Да и ты сама ведь тоже иногда подвозила его туда и оставляла без всяких опасений. С чего вдруг беспокоиться о таком человеке, как он, да еще в таком месте, которое для него, как второй дом?

Они прошли немного вместе, разговаривая по пути, и дедушка спросил Довика, помнит ли он те растения, о которых он ему рассказывал.

— Нет. Только некоторые. Рута помнит лучше.

Потом они расстались. Довик оставил его там, с его палкой и с его сумкой, и после работы, как обычно, в постоянное условленное время, в три часа пополудни, вернулся на их постоянное условленное место: у мостика над дорогой. Но на этот раз дедушка Зеев, человек всегда пунктуальный, не ждал его там. Довик забеспокоился. Он не знал, что делать. Он хотел спуститься к харуву, поискать его, но боялся, что дедушка может прийти на место встречи с другой стороны.

Он покричал несколько раз: «Дед! Дед!» — и, не получив ответа, все-таки спустился, в конце концов, к харуву и нашел его лежащим там в луже крови, с разбитой головой.

Он тут же позвонил мне, и меня потрясло не только его сообщение, что дедушка погиб, но и сама форма этого сообщения, потому что он употребил в точности те же слова, что двенадцать лет назад, когда сообщил мне о смерти Неты.

— Рута, — сказал он мне, — я должен сообщить тебе что-то ужасное. Дедушка умер. — И добавил: — Он, очевидно, упал, разбил голову о камень, прямо под своим харувом. Поговорим подробней потом, сейчас я должен позвонить в полицию.

Через две минуты он позвонил снова:

— В полиции сказали, что выезжают ко мне, чтобы я вышел на дорогу и проводил их к месту происшествия. Но я сказал им, что не оставлю дедушку, так что ты подъезжай, пожалуйста, чтобы их встретить.

Я бросилась к Далии, рассказала ей все и попросила подвезти меня в их машине, потому что сама я не в состоянии сейчас вести. И в эту минуту на пороге вдруг появился Эйтан и спросил:

— Что случилось?

В первый момент я даже не сообразила, что это первые слова, которые он произнес после двенадцати лет своего молчания и добровольной каторги. Я машинально ответила:

— Довик нашел дедушку в вади, мертвым, я еду туда с Далией.

— Я тоже поеду, — сказал он, и только тогда я вдруг осознала. И не просто осознала, но и испугалась. Ведь то были не только его первые за двенадцать лет молчания слова — это был его первый выход из дома со времени смерти Неты.

Он сел на заднем сиденье. Далия удивленно спросила:

— Что случилось, Эйтан, что ты вдруг начал говорить? Что такое случилось, что ты решил с нами поехать?

Он не ответил.

Мы поехали. Невольно — может быть, потому, что Эйтан сидел сзади, — я вспомнила наши былые прогулки, когда мы ездили двумя парами развлекаться. Довик за рулем, Далия рядом с ним, мы с Эйтаном позади. Довик то и дело говорил ему: «Ты разве не знаешь, что в нашем поселке мужчины сидят впереди, а женщины позади? Весь поселок будет говорить, что у нас вместо зятя появилась зятиха».