Начало - Алекс Мск

С этим конечно советская власть погорячилась. Приравняв карате к небрежному хранению огнестрельного оружия. Кому так помешали занятие спортом, это вопрос. Но в Уголовном кодексе появился 1 часть 219 статьи — незаконное обучение карате и наказывались люди реальным сроком до двух лет. Причины скорее всего были как политические, так и экономические. Не должны советские люди заниматься капиталистическим видом спорта. Отток молодежи из секций самбо, бокса, футбола побудил комсомольских идеологов вынести этот вопрос на обсуждение в политбюро. Говорилось, что благодаря карате, СССР не может занять призовые места в традиционных видах спорта. Экономические — никто бесплатно не тренировал. Брали от 5 до 10 рублей в месяц. Обычно тренировались от 30 до 50 учеников в 2 смены. Средняя зарплата инженера была около 150 рублей. Но рабочие платили налоги, а тренера нет. Все шло в карман. Плюс криминал, хорошо поставленный акцентированный удар в голову мог привести к смертельным последствиям. Что и начало периодически происходить в разных городах СССР. Все вышеперечисленное и привело к появлению уголовной статьи, которая должна была помочь закрыть все секции с карате. Получилось как всегда наоборот. Жаль, что не знали комсомольские работники пословицу: «Не можешь остановить — возглавь». Могли бы обыграть ситуацию с карате, чтоб и волки были сыты и овцы целы. Но пошли по наименьшему сопротивлению — вот и имеем мы таких Напарников.

— Я что сейчас тебя пожалеть должен? Слезы пустить, развязать и извиниться? Вова, ты человека заказал. Директора моего банка. Зачем он тебе нужен вообще?

— Бурлак, сука, сдал! Тут все просто, директор этот мне в болт не упился. За него Степанов попросил.

— А это что за птица?

— Шишка с администрации. Главный в центральном районе. Что-то с этим евреем не поделили. Я с сыном Степанова на одной ноге, дружим давно. Деньги не плохие предложили. Почему бы не помочь, да еще и не подзаработать?

Хорошая тема, убирают директора банка. Ставят во главе своего человека и бабки оттуда просто утекают в неизвестном направлении. А там не только мои деньги, а также обыкновенных граждан, АвтоВаза и многих других предприятий. Молодец Степанов, хорошо просчитал.

Дальше раскрытие заказного убийства. Господа сыщики начали бы пробивать кто мог ушатать директора банка. Вылезло бы, что я пытался его взять под свое крыло. Вот и первый подозреваемый, и меня плотно берут в разработку. Еще и Степанов бы помог, пользуясь своей власть, перевести стрелки на меня. Мог такое спланировать Вдовинов? Однозначно да!

Вот и уши власти появились в криминале. С каждым днем будет все хуже и хуже. Степанова можно конечно попробовать мурыжить с этой гнилой темой. Но доказухи у меня вообще нет. Мыслю стандартно. Какая доказательная база к херам, зачем она мне нужна? Я что Степанова в милицию повезу? Странное существо человек! Закон переступил уже, меня самого судить надо, а думаю, как оперативник из прошлого. Закон, доказательства. Мне они сейчас совершенно не нужны. Я в одном лице и прокурор и судья. Главное в эти игры не переиграть и не ссучится в конец. Как на самом деле не перейти грань, чтоб жить по человеческим меркам, а не стать уродом?

— Что-то ты с властью ручкаться стал, гражданин жулик? Не в западло?

— Смотрю, Леший, ты чистый не запятнанный. Легавых за квартал обходишь. Так что я бы на твоем месте язык засунул в жерло и не вякал. Но признаюсь, лихо ты их свои точки поставил охранять. Сам придумал или лег, как шваль, под мусоров?

— Обязательно расскажу, а теперь друг ситный, поведай где Комисаров нычкуется и недоделки наркоманы?

— Комисаров где нычкуется, я не в курсе. Да не ссы, он тебя первым найдет. Жаль, что кончит тебя быстро. На второй вопрос отвечу — в твоем районе Автозаводском, на Свердлова 23, квартира 9. Ты туда же сам однозначно полезешь, так я надеюсь, что эти черти тебя наглухняк и завалят.

Вот тут ты, Володя не прав. Пацанов туда заряжу, возьмут они этих ушлепков. Да и спросят сами. На шушеру эту не буду размениваться.

— Что знаешь по расстрелу моих пацанов? Только хвост тут не крути, что я не я, и баба не моя.

— Смешно, баба не моя. Твоя же баба была, Леший? На мокрощелку полез, свежего мясца захотелось?

— Зря ты так, Напарник — сказал я засунув ему кляп в рот. — девочка тут не при делах была вообще.

Злость за смерть Макса и Вика накатила огромным комом, сминая все моральные преграды. Почему эта тварь жива и может обсуждать Вику. Урод который так легко говорил про убийство человека. Ненависть и злоба довели меня до состояния, в котором было желание только убивать. Вынув нож из раны, я ударил Воловина во вторую ногу.

— Вспоминай, где Комисаров. Пока не скажешь — я вынул нож и ударил еще раз — я буду делать из твоей ноги фарш.

Было видно, как Напарник кричал. Как крик захлебывался, зажатый кляпом. Мне хотелось, чтобы он сдох, тварь. Только то, что от него нужна была информация, сдерживало меня от убийства.

— Будем говорить, Напарник? Ты подумай и вспомни про свой бизнес, где и кто. А также кого ты с руки кормишь, из УВД или конторы. И желательно тебе все вспомнить быстро. Меньше болеть тело будет. Вспоминай, а я пойду пройдусь.

Выйдя на улицу, я сел на пень возле дома. Пальцы отбивали чечетку, все тело колотилось, как на морозе. Хорошо, что еще зубами не стучал. Злоба начала спадать. Я могу пытать человека. Оправдание для себя, что он нелюдь и точно такое же сделал бы со мной с удовольствием, не проканывало. Семимильными шагами я становился братком с 90х. Могу ли я называть себя гордо офицером, осталась ли во мне честь, или испарилась с первым удара ножа? Я знаю, что Напарник не жилец. Мне еще предстоит его убить. Хладнокровно выстрелить в безоружного связанного человека. Не в бою во врага, или предотвращая преступление. А в целях спасении своей тушки. Кто мне дал право судить Напарника? Чем я лучше, чем он? Почему я буду жить, а он умрет?

Как хочется нажраться в тряпки и не помнить того, чем я сегодня занимался. Бл@дь, как гимназистка, которая впервые член увидела. Распустил нюни. Достигни цели — потом пусть люди и осудят. Если конечно, до людского суда доживешь, а не сгинешь в огне 90х.

Подошел мой подельник Кирилл Иванович. Хорошо, что криков он не слышал. Мог