Я учился жить... (СИ) - "Marbius"

- Сволочит.

- И что бы это значило?

- Что значило, что значило. Нет, ты представь: этот придурок Ясинский только что чуть ли не в вечной любви признаться готов был, а тут на тебе, уже тягается по разным злачным местам и вообще ведет себя неподобающе.

Макар обиженно выпятил нижнюю губу и потянулся за предпоследним блинчиком.

- И с кем он ведет себя неподобающе? – вежливо поинтересовался Илья. Макар вцепился в него испытующим взглядом; на его счастье, Илья смотрел строго перед собой и совершенно не обращал внимания на Макара.

- А я знаю? – хмуро поинтересовался Макар. – Но блин, эсэмэсочки, звоночки, чмоки-чмоки… Тьфу, - пренебрежительно сплюнул он. – Никакой верности в человеке!

Илья тут же повернул к нему голову.

- Уж чья бы корова мычала, Самсонов, - раздраженно протянул он.

- Да он по жизни кобелем был! – возмутился Макар. – Весь первый курс кобелил направо и налево! Только что по девкам был, не по парням, а так только успевай юбки оправлять!

Илья повернулся ко столу и задумчиво снял последний блинчик с тарелки. Намазав конфитюром и торжественно свернув из него рулончик, он отправил его в рот.

- Ой беда-беда-огорчение, - наконец изрек он.

- Хотя вообще их можно понять, - задумчиво изрек Макар. – Он же, стервец, красивый, и если сильно постарается, еще и за умного сойдет.

Илья угрожающе посмотрел на него, скрипнул зубами, но промолчал.

- Хотя старается больно редко, - печально признал Макар и посмотрел на Илью грустными глазами страдающего запором бассета. – Больше за него стараются. Ну или за возможность подержаться за… – Макар замялся, - руль. Да, именно руль.

Илья с шумом втянул воздух.

- Заткнулся бы ты, рыжий, - процедил он и резко встал. Макар удовлетворенно посмотрел на него.

- Что, тоже подержаться хочется? – ехидно выдал он.

Илья резко развернулся к нему и нагнулся.

- Собрал свои манатки и пошел домой. Быстро, хорек хренов! – прошипел он. Макар довольно заблестел глазами и осторожно отодвинулся от него.

- Он действительно кобелил по полной программе, - произнес он нисколько не виновато. – Но кажется, исправился.

- Ты когда-нибудь отсюда уберешься? – обреченно выдохнул Илья. Макар, поняв, что гроза миновала, подошел к нему и весело посмотрел в глаза.

- Кстати, пожрать он не дурак. И вообще парень неплохой, - легкомысленно пояснил он, широко улыбаясь. Илья не сдержался и улыбнулся в ответ. Криво поначалу, но против наглого обаяния этого пакостника кто устоит?

Макар бодро шагал домой, довольно оглядывая улицу. Было почти темно, почти выходные, почти осень. Ветровки вроде как еще не нужны, но джемпер захватывать было необходимо. Деревья стояли желтые, и охровый ковер под ними становился все толще. Народ избавлялся от летней праздности и начинал суетиться вполне себе по-деловому. Жизнь была хороша. Макар возвращался домой – ему нравилось и само слово, и сама процедура. Идти, выглядывая здание, отмечая, есть ли свет в окнах его квартиры, представляя, что еще он попробует приготовить. Кое-какие блюда он уже умел делать. Кое-какие – пробовал. Результаты как правило соответствовали действиям. После проб ножа некоторое было практически несъедобным, но Макар был оптимистом. Макар всегда был оптимистом, и пока у него было мало причин разочаровываться в этом отношении к жизни.

Он неторопливо поднимался по лестнице домой, задумчиво изучая ступеньки у себя под ногами и снова возвращался мыслями к Илье и Стасу. Любопытство, оказывавшееся страшным хищником, грызло его изнутри; Макар изводился, желая узнать, кто из этих двоих и что предпримет. Он даже подумывал заключить с собой пари, но пока было неясно: а вдруг Илья вообще сдаст назад и сбежит в ужасе, как та воспитанница монастыря кармелиток при виде свечи с натянутым на нее презервативом в руке матери-настоятельницы?

Макар остановился перед дверью квартиры, которую он столько месяцев считал своей, к которой привязался и за которой следил со рвением, которое ничего общего с долгом службы не имело. Несмотря на длительное знакомство, возвращение домой оставалось для него таинством. Макар с легким трепетом переживал это ощущение – открыть дверь своим ключом и за ней встретить не стену, обклеенную устаревшими лет пятнадцать назад обоями, а просторную прихожую с легкомысленными фотографиями, закрыть за собой дверь, зная, что тем самым надежно отсекаешь себя ото всех звуков. Макар до сих пор удивлялся тому, что не слышал, как работает телевизор у соседей снизу, как сходила в туалет бабка сверху, не знал, что готовили соседи напротив и из чего гнал самогон чувак с первого этажа. Ему нравилось ухаживать за ней и за ее хозяином – он и в этом находил удовольствие. Не только потому, что ему был приятен сам процесс, но и потому, что Глеб, надевший свежевыглаженную рубашку, не просто говорил «спасибо», его глаза при этом подтверждали, что он совершенно искренне благодарен. Макару нравилось готовить Глебу завтраки, и он был бесконечно благодарен за его невероятную тактичность, когда, допустим, тот брал ссобойку. До Макара не так давно дошло, что у Глеба не только денег достаточно, но и кейтеринг в офисном здании может быть настолько хорош, что Макару утруждаться не стоит совершенно. Но он продолжал паковать завтраки, не такие основательные, больше похожие на десерт, и Глеб продолжал их брать и все так же вежливо благодарить, и не только словами, но и взглядом.

В прихожей было темно, за исключением тусклого света, падавшего из открытых дверей кухни и гостиной. Макар разулся и аккуратно поставил кеды на полочку. Он подхватил рюкзак и побрел в гостиную.

Глеб сидел, возложив ноги на стол, и читал. Он поднял голову и приветственно посмотрел на Макара.

- Привет, - негромко сказал он.

- Привет, - в тон ему отозвался Макар и уселся рядом. – А ты все просвещаешься, - легкомысленно отметил он, проверяя название книги. Попытавшись прочесть название – а книга была на немецком языке, он поморщился и пробормотал, что это специально придумано, чтобы отсеивать психически неустойчивых. Глеб, успевший обнять и привлечь его к себе, усмехнулся. – Я надеюсь, содержание не такое ужасное, как название?

- Ну, если не считать немецкое гражданское право ужасным, то нет, что ты, - иронично признался Глеб.

- Ой. Ужас. Просто ужас, - лениво признался Макар, устраиваясь поудобней. – И ты что, весь день эту муть читал?

- Не только. Еще фотографии заказал. Как день прошел? – вежливо спросил Глеб.

- Ой, отлично, - самодовольно признался Макар. – Я такой тролль, ты не представляешь!

Он оживленно перевернулся, чтобы видеть Глеба, и сияя от гордости, начал рассказывать:

- Я Илью довел до бешенства, а он ну плюшевый медведь! Его просто невозможно расшевелить, а тут три фразы, и он злится, прямо душа радуется. И Стаса тоже. Хотя с этим вообще просто, он, блин, ну такой, - Макар замялся. – Порывистый, понимаешь? Типа такой весь страстный, и тут, короче, два слова, три намека, и он прямо на блюдечке с голубой каемочкой мне рассказывает все и вся! Короче, я молодец.

- Стаса? Твоего коллегу в кафе? – флегматично предположил Глеб, улыбаясь и с удовольствием разглядывая оживленного Макара.

- Да нет, одногруппника, - отмахнулся Макар. – Он вообще тот еще мажор, но нормальный парень, если так чуть поближе с ним познакомиться. Ну вот мы типа поближе познакомились, и он оказался нормальным парнем. Хотя до этого вообще жлобствовал нешуточно.

Макар снова устроился рядом с Глебом, прижался к нему и недовольно посмотрел на книгу.

- Ладно, я пошел чай делать. Ты сильно голодный?

- Вполне сытый. Но от бутерброда не откажусь.

- Окей. Я побрел тогда. Я сюда принесу, да?

- Хорошо. Спасибо, - кивнул Глеб, глядя, как Макар собирается с силами и садится, а затем встает.

Макар лениво потянулся, размял шею, подхватил рюкзак и неторопливо пошел наверх.

Глеб закрыл книгу и отложил ее на столик. «Типа поближе познакомились» - формулировка ему очень понравилась. Просто бесконечно понравилась. Он включил телевизор, привычно нашел музыкальный канал и принялся дожидаться Макара, готовый в любой момент снова начать ласково улыбаться.